— А я, я — я ваш сосед, госпожа Лирна! — высунулся Зутти. — Помните меня?

Трёхлетка снова рассмеялась, указала на него пальцем и пролепетала: «Жутти!»

— Не в этом дело, — тихо сказал я товарищам.

Старшая из девочек, так и не выпустив книгу из рук, пристально глядела на меня. Она стояла спиной к Курвинде, и губы её беззвучно шевелились, выговаривая одно и то же слово. «Уходите», — прочёл я по ним.

— Назад! — отрывисто велел я товарищам, одновременно жестом отправляя шикшней внутрь комнаты. — Приготовьтесь к бою!

— К бою с кем? — испуганно спросил Йорф, отпрыгивая к стене.

— Багровые, — понёсся из-за дверей зычный голос. — Чего застеснялись, пушистые? Не стойте на пороге, проходите. Кто же, кроме вас, защитит этих малышек?

Я выругался, наблюдая в щель между дверью и стеной, как из-за ширмы вперевалочку выходит толстуха в лазурном.

— Прикройте, — бросил я друзьям, и шагнул вперёд, заводя руки за спину. Громко и нарочито развязно произнёс: — Привет, госпожа как-вас-там. Смотрю, вы сегодня не на передовой? Габариты не позволяют сражаться или неотложные дела?

Боковым зрением я видел, как дрожат руки Йорфа и Гринды, готовые в любой момент развернуть передо мной экраны.

Лицо толстухи пошло белыми пятнами, но фальшивая улыбка стала только шире. Она сделала ещё пару шагов вперёд и положила пятерню на темноволосую голову одной из своих маленьких пленниц.

— Храбрец избранный, — промурлыкала она. — Знала уже парочку подобных тебе, которые считали, что наглость способна компенсировать нехватку мозгов и навыков. Оба плохо кончили.

Давай, давай, думал я; помели какую-нибудь высокомерную чушь, да подольше. Мне нужно ещё совсем немножко…

— Вы на них сели, госпожа? — в притворном ужасе вскричал я. — Кошмарная смерть!

Толстуха рассмеялась.

— В твоём мире крупное тело — повод для насмешек, мальчик? Угадала? Ты права, Курвинда, он забавный. Даже жаль, что…

— Мама…

— Не спорь с матерью. Так надо. Его смерть деморализует их.

В её ладони росло и переливалось жидким серебром непонятное свечение — такой магии я ещё не встречал. Зутти ойкнул и предпринял попытку утянуть меня за руку прочь, но я стоял столбом и смотрел, как толстуха размахивается, готовясь швырнуть сверкающий комок…

— Мама!..

На этот полный отчаяния крик лазурная не могла не обернуться. Побледневшая Курвинда стояла за её спиной, не выпуская из рук спящую малышку. Вокруг шеи девушки ровным кольцом парил десяток шикшней, каждый из которых целился в нежную кожу невидимым остриём. Один подлетел слишком близко, и из места укола уже струйкой сочилась кровь.

— Издеваешься? — зашипела толстуха, снова разворачиваясь ко мне. — Только попробуй навредить ей, и вся эта мелочь… — она в ярости повела рукой в застывших на своих местах детей.

— Только попробуй навредить мне или кому-нибудь из моих товарищей, — спокойно отозвался я, — и дочери у тебя больше не будет. А эти… Слыхала ведь, что я сделал с медным семейством? Так почему меня должна заботить судьба кучки девчонок, которых я в первый раз вижу?

Неподалёку снова что-то грохнуло.

— Ух ты, — как ни в чём не бывало заметил я. — Кажется, косметическим ремонтом вам теперь не обойтись. Если вообще будет что и кому ремонтировать. Ты, — я кивнул старшей девочке. — То есть… Вы, госпожа. Заберите младенца у этой. Все остальные — ко мне, живо.

— Ты пожалеешь, — шипела толстуха, глядя, как девочка дрожащими руками вытаскивает малышку из одеревеневших пальцев Курвинды. — Ты понятия не имеешь, во что ввязался.

Из-за движения ещё несколько магических игл царапнули кожу косоглазой, и она судорожно втянула воздух. Умирать-то и правда не хочется, не врала тогда в подземелье.

— А венценосная бабка где? — невинно поинтересовался я. — Тоже где-то здесь прячется?

— Госпожа императрица командует обороной дворца, — высокомерно бросила Курвиндина матушка.

— Надо убить её, Руто, — мрачно произнесла Гринда, когда последняя из девочек покинула зал.

— Согласен, — вздохнул я и шагнул через порог. — Выбирай, госпожа, твоя жизнь или жизнь твоей дочери? Ничего личного, но сама понимаешь, кто-то из вас должен заплатить.

— Не тяни уже, — горько усмехнулась та. — Только её оставь в живых!

— Оставлю, — пообещал я и ударил.

Магическое лезвие легко прошло между рёбрами и вонзилось прямо в сердце. Я нахмурился. Последний поступок толстухи резко реабилитировал её в моих глазах, и тем сложнее было справиться с муками совести. Всё же к человеку, способному на самопожертвование, трудно не испытывать уважения.

Я взглянул на Курвинду. За всё время девушка даже не пикнула, но сейчас бессильно сжимала зубы, и по щекам катились слёзы.

— Что будем делать с ней? — подошедшая Гринда брезгливо покосилась на труп лазурной.

— Возьмём пока с собой, — решил я. — Вперёд, бессовестная. Мы ведь ещё даже не начали проигрывать, а ты нас уже предала! Думал, ты умнее. Шагай давай, я отозвал их чуть подальше. Главное, не дёргайся резко. И ни в коем случае не споткнись.

— Можешь совсем убрать, — бесцветным голосом произнесла она. — Я не сбегу и не наврежу вам, какой теперь смысл?

— Ну как же, — удивился я, — а месть?

Она лишь фыркнула, всем видом показывая своё отношение к такой ерунде.

Я подумал немного и шикшней всё же отозвал, велев им занять своё прежнее место за моими плечами. В конце концов, они мне сейчас понадобятся.

Йорф, бормоча извинения, скрутил девушке руки за спиной, и мы двинулись было дальше, но…

— Гринда!.. — отдалённый крик заставил нас остановиться.

Из-за двери в правой стене комнаты выскочила тётушка с перепуганным лицом и вскричала:

— Где она?!

— Кто, матушка?

— Свихнонда! Я почувствовала, что она рядом с вами, и…

— Всё в порядке, она мертва. Руто убил её.

— Нет, нет, вы просто не знаете… Вот демоны!..

Она метнулась вперёд и развернула экран — как раз вовремя, чтобы прикрыть нас всех от несущегося вслед удара.

— Что… — я в шоке уставился на преследовательницу.

Это определённо была та самая толстуха — за исключением того факта, что толстухой она уже не была. Времени вглядываться в чудом ожившую и постройневшую лазурную, впрочем, не оставалось, и я махнул шикшням, отправляя их в сражение.

Пару минут озверевшая Свихнонда отбивалась от наших атак, но в конце концов тётушке удалось разбить её экран прямо за миг до того, как шикшни обрушили на противницу целый град лезвий. А напоследок Зутти, оказавшийся ближе всех, ойкнул и добил её.

— Она снова оживёт? — рявкнул я на Курвинду.

— Ещё на раз массы хватит, — вздохнула та. — Но в таком случае обычно не остаётся на магию.

— Пульса нет, — склонившаяся над телом тётушка бессильно осела на пол. — Нужно отрезать ей голову. Гринда, девочка, сделай. Я выдохлась…

Раздался тихий смех. Мы в недоумении повернули головы к Курвинде.

— Позвольте Руто это сделать, — сквозь смех сказала она. — Он так мечтал…

Я покачал головой, но отстранил Гринду и сам зашагал к поверженной. Замешкался всего на миг, наблюдая, как на глазах тает плоть, обтягивая кости — уходит воскрешающей энергией закрывать раны, запускать сердце…

Магическое лезвие уже впивалось в шею лазурной, когда её рука внезапно дёрнулась, вытянулась и выпустила сокрушительный удар. Серебристый импульс промчался мимо моего плеча, содрав кожу. Вскочив на ноги, я словно в замедленной съёмке наблюдал, как падает навзничь тётушка, как бросается к ней Гринда.

— Штихлис, Руто!.. — завопил Йорф.

Я послушно запустил руку за пазуху, проглотив слова о том, что волшебный цветок не поможет. Я на собственном опыте знал, что не поможет — сам видел, как он пытался справиться с подобной раной тогда, в лесу, где чёртов жук разодрал шею Деи.

— Удивительно, — произнесла Курвинда обыденным голосом, который совершенно не вязался с катящимися из её глаз слезами. — Я не врала, ребята. Обычно она и правда не способна на магию в таком состоянии. Отличный вид, Руто, тебе идёт. Как ощущения? Доволен?