— Напомните мне, идущая Гринда, будьте добры: вы ведь, кажется, укротительница? Насколько помню, ваша матушка одна из них.

Голос директрисы звучал приветливо и спокойно, и Гринда отрешённо кивнула: судя по её лицу, она только что разглядела лежащие на земле тела.

— Скажите, это вы выпустили из бестиария и привели сюда цеварка, который убил одного из идущих и ранил вашего двоюродного брата?

— Что? — вскинулась Гринда. — Нет, конечно нет, это не я! Госпожа смотрящая, с чего бы мне это делать?

— О, я могу навскидку назвать пару причин, — проворковала директриса. — Но думаю, подробности мы обсудим в более уединённом месте. Девочки, проводите, пожалуйста, идущую Гринду в мой кабинет.

Очередной порыв ветра налетел — и сразу всё стихло. Кажется, защитный экран уже работал. Я потряс головой, чтобы разложило уши, и ойкнул от боли.

— Отлично, — спокойно кивнула Фельтира. — Теперь здесь снова безопасно. Господа идущие, расходитесь по спальням. Мальчики, — она махнула замершим поодаль стражникам, — займитесь телами. Необходимо перенести их в лабораторию алхимика. Он знает, что делать.

Мы с Йорфом и Зутти стояли и смотрели, как оглядывающуюся на нас Гринду уводят под руки стражницы, а Фельтира, продолжая на ходу раздавать указания, спешит следом.

С помощью товарищей я добрался до кровати, но облегчения не последовало: в лежачем положении боль атаковала с удвоенной силой. Мучительно пульсировала голова, словно бы с опозданием возмущаясь, что кто-то посмел её обдурить. Ныла шея в том месте, куда цеварк воткнул своё костяное жало, вознамерившись выпить мою волшебную кровь. Жгло и тянуло плечо, где остались следы от острых как лезвия когтей. Целительница закрыла своей магией порезы, но, кажется, довольно небрежно. И правильно, чего возиться-то, не драгоценная девчонка же…

Долго ворочался и скрипел зубами, стараясь не застонать от боли. Зутти сонным голосом посоветовал мне сходить к местному целителю, но педантичный Йорф тут же напомнил, что целитель держит защитный экран вместе с остальным персоналом.

Я расслабился как мог и принялся медитировать, слушая мерное дыхание уснувших товарищей и представляя, что тело не моё (какая ирония), а значит, и боль тоже не моя. Заснуть не помогло, но удалось провалиться в некое оцепенение, что уже ощущалось куда легче.

Не знаю, сколько я уже лежал так, когда скрипнула дверь. Повернув голову, я успел увидеть в полоске света из коридора женскую фигурку в светлом платье и с тёмными распущенными волосами. И услыхать шлёпание босых ног по полу.

— Тс-с-с! — гостья ловко взобралась ко мне на кровать и уселась спиной к стенке так, что мои ноги оказались под её коленками. — Просто лежи тихо.

Тонкие холодные пальцы, к моему волнению, скользнули по груди вверх, к шее, нащупали рану. А потом я ощутил прикосновение чего-то резиново-мягкого, знакомого… Штихлис?

Я лежал и с благодарностью вслушивался в то, как постепенно уходит боль. Оставалось только надеяться, что мне это не снится. А если вдруг нет — зачем косоглазая это делает? Неужели и правда запала на неудачника Руто? Эксцентричная барышня, нечего сказать…

Полегчало, и я задремал. Время от времени сквозь сон чувствовал, как девушка перекладывает цветок, с подозрительной точностью угадывая больные места. Потом уснул уже крепко, без сновидений — как в ночь моего первого знакомства с чудодейственной силой штихлиса.

Утро началось с громкого хлопка двери, который меня и разбудил. Не только меня, конечно. Немая сцена, последовавшая за этим, удалась на славу.

— Госпожа Курвинда, — выдохнула директриса, как только обрела дар речи. — Позвольте спросить…

И умолкла, заметив всё ещё лежащий на моей груди штихлис и совершенно игнорируя выпучивших глаза Йорфа и Зутти.

— А-а, уже утро? — девушка как ни в чём не бывало подняла заспанное лицо с моего плеча; открыт был только один глаз, здоровый. — Простите, госпожа смотрящая. Просто эти наши хранящие, знаете, вообще не умеют вести себя тихо в коридорах. Разбудили. Я услышала, как они говорят о тяжело раненом идущем, и мне его стало так жалко! Уснуть я всё равно больше не могла, вот и… Ой, надо же, — она резко подобралась, словно только что осознав, что лежит со мной в обнимку в одной постели. — Я и не заметила, как уснула, госпожа смотрящая. Думала, сейчас подлечу бедолагу и тотчас вернусь в белое крыло…

— Обсудим это потом и не здесь, — оборвала её директриса, переложила из одной руки в другую охапку каких-то потрёпанных книжек и указала на дверь.

Курвинда хихикнула, сунула штихлис за пазуху (да, именно туда), лихо спрыгнула на пол, подмигнула здоровым глазом совершенно обескураженным Йорфу и Зутти и, шлёпая по полу босыми пятками, исчезла за дверью.

— Госпожа смотрящая, — я тоже подскочил на ноги и нацепил очки — благо, после вчерашнего так и не переоделся и вид имел хоть и потрёпанный, но пристойный. — Прошу прощения за недоразумение…

Бровь Фельтиры взлетела вверх. А ведь и правда, что я мелю? Разве можно нести ответственность за то, что будущая императрица забралась ко мне в постель; разве при всём желании такой, как я, имел бы право ей перечить? Ну что за дурацкий мир.

— Я имею в виду, за вчерашнее недоразумение, — поправился я, стараясь сохранить достоинство. — Это и правда моя вина, что я так легко угодил под гипноз этого существа… И кстати, если бы не идущий Йорф, меня бы уже не было в живых. Он действовал смело и…

— Довольно, — директриса всё же бросила слегка заинтересованный взгляд на зардевшегося Йорфа, но сразу же после этого развернулась и повелительно махнула мне рукой. — Следуй за мной, мальчик.

Коридор ещё был пуст и освещён по-ночному тускло; из окон лился слабенький сероватый свет — но в этом, скорее всего, был виноват бушующий за экраном ураган. Внутренние часы же твердили мне, что уже почти время подъёма.

Я спешил за сжимающей свои книжки Фельтирой мимо дверей спален, вниз по лестнице, к дверям белого крыла, и гадал, что директрисе понадобилось от меня на этот раз. «Со мной», — коротко кивнула она на меня охраннице у прохода (всего одной — как и в прошлый раз, стражу урезали из-за урагана), и та беспрекословно посторонилась. А дальше по знакомой лестнице наверх, прямиком в кабинет смотрящей, где месяц назад мы с горе-заговорщиками получали нагоняй от неё.

И только уже у дверей мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль: почему директриса не послала за мной одну из своих стражниц? Насколько это вообще нормально, что она в одиночку бегает в мужское общежитие, чтобы разбудить и привести к себе в кабинет одного из студентов?

Я уже открыл было рот, чтобы задать этот вопрос вслух, наплевав на приличия — уж очень он казался занимательным — как директриса распахнула дверь, и я про всё забыл.

На диванчике возле уютно потрескивающего камина сидела Гринда. Голова её свесилась на грудь — девушка то ли дремала, то ли была вконец расстроена; за её плечом, привалившись спиной к каминной полке, стояла стражница. Обе вздрогнули, выпрямились и подняли головы на звук.

— Вот и он, — доброжелательно произнесла директриса, словно привела долгожданного гостя, а не всего лишь меня. — Говорила же: я быстро. И прогулялась отлично.

Стражница едва заметно покачала головой: видно, моя догадка оказалась верна и подобные визиты директрисы на золотую половину вовсе не были в порядке вещей. Гринда широко раскрыла свои голубые глаза и воззрилась на меня с какой-то отчаянной надеждой. Я бы и рад был её оправдать, но…

— Сверим показания, идущий Руто, — обратилась ко мне Фельтира уже куда более официальным тоном и уселась в своё кресло. — Были ли у вас с идущей Гриндой в последние дни какие-нибудь разногласия?

Я сразу же вспомнил тот случай, когда мы с ней столкнулись во дворе и она мне высказала всё, что думает по поводу моей физической формы, обозвала лодырем и в приказном тоне велела заниматься усерднее, чтобы не сбивать с ног девушек на каждом углу. Потом — тот, когда она влетела в столовую и при всех нашипела на меня за поведение на уроке истории, о чём неведомо как узнала. Потом ещё с десяток случаев. Неожиданно понял, что двоюродной сестры было чрезвычайно много в моей жизни — и явно по её собственной инициативе. И как можно убедительнее соврал: