Значит, им нужен огонь? Он есть у меня.

— Я — Руто с Багрового Озера, и я призван, чтобы исполнить известное всем пророчество, — мой голос гулко отдавался в тишине каменного зала. — Я прибыл извне, из иного мира, и принёс с собой силу, неподвластную законам этого. Я помогу вам избавиться от превосходства лазурных, помогу свергнуть их диктатуру и построить справедливый союз свободных семей!

Я видел, как шепчутся в толпе. Кажется, пророчество всё же знали не все — и те, кто знал, сейчас наспех пересказывали его остальным. Реакции, надо сказать, были самыми разными: от восторженно горящих глаз, чего я и добивался, до циничных усмешек и даже гримас отвращения.

— Мы что же, поверим на слово какому-то пришлому мальчишке? — зычным голосом выкрикнула пожилая женщина в задних рядах.

— Ты чем слушала, сестра? Этот парнишка — тот самый, из пророчества багровых!

— Чем докажет?

— Я слыхала, пророчество то про его кузину, а не…

Я попробовал запустить руку за пазуху, но треклятый мальчишка так туго затянул на мне свою красную тряпку, что добраться до цветка оказалось непросто. Десятки пар глаз с любопытством наблюдали за моим сражением с собственной одеждой. Как бы это не сказалось на торжественности момента…

— Я брат урагана! — заорал я, вытягивая наконец из-за пазухи штихлис и потрясая им перед мигом притихшей толпой. — Я — укротитель шикшней… — по моей команде чёрные комочки ринулись ко мне из тёмного угла, сделали круг над головой и рассредоточились над залом. — И поместье медных спалил тоже я.

Над моими разведёнными в стороны ладонями вспыхнули языки пламени, и шикшни над головами тоже выпустили по струйке огня. Кто-то в толпе испуганно вскрикнул.

— Нужны ещё доказательства, что я не просто пришлый мальчишка?

Эффект превзошёл мои ожидания. Лиловые повскакивали с мест и воинственно вопили на весь диапазон женских голосов. Я глянул на Садрину — та одобрительно усмехнулась и хлопнула в ладоши, подавая кому-то знак. Разумеется, она не уступит лидерство. Никто здесь и не думал считать меня лидером — для них я был лишь удобным инструментом, подвернувшимся под руку в нужный момент.

За спинами толпы, у входа, я заметил белую шевелюру хамки Марлины. Она тоже смотрела на меня, улыбаясь во весь рот — разумеется, моё кровожадное выступление пришлось ей по душе. А чуть дальше, за её плечом…

— Иди, прогуляйся, — раздался под ухом голос Цитрины. — Теперь будет скучная часть: стратегия, снабжение… У тебя, наверное, и так голова пухнет от наших семейных распрей. Тем более, к тебе, кажется, пришли, — она кивнула на выделяющуюся из толпы коричневыми одеждами Нонезу. — Здесь речка неподалёку, мы там всегда гуляем.

Я кивнул и послушно побрёл к выходу сквозь толпу, в которой почему-то каждая вторая сочла своим долгом потрепать меня по голове, хлопнуть по спине или шлёпнуть по заднице.

— Правильно, нечего тебе здесь делать, — важно произнесла Марлина и стянула с плеч тёплую накидку. — Возьми, ночью у реки холодно.

— Я не…

— Возьми, кому сказала!

Я прям снова почувствовал себя подростком, которого мама заставляет надеть шапку. Но накидку взял.

— Вы всё видели, да, госпожа? — пробормотал я, когда лиловая девчонка умчалась прочь. — Кажется, моё выступление имело успех.

Нонеза беззвучно улыбнулась. Затем ткнула себя в грудь и подняла вверх указательный палец.

— Один? — недоумённо переспросил я. — Вы — одна? А-а-а, обращаться на «ты»?

Она радостно закивала. Что ж, это было лестно. Хоть одна из них решилась наконец поставить меня вровень с собой. И не просто одна, а она. Здорово было видеть, как на её лице вместо всепоглощающего безразличия снова отражаются эмоции.

По пути к реке я нёс какую-то чушь. Рассказывал ей о родном мире, сбивался, перескакивал к своим наблюдениям и умозаключениям, сделанным за время пребывания здесь. Она всю дорогу разглядывала мерцающие огоньками жилища лиловых над головой, но слушала — и, как мне казалось, с большим интересом. Странно и немного обидно было впервые делиться всем этим с человеком и не иметь возможности узнать его мнение.

Тропа тем временем нырнула вниз, в лощину. Гигантские деревья росли и здесь. Домиков на ветвях больше видно не было, но с лиан между стволами по-прежнему свисали светящиеся шарики, наполняя ночь очарованием. Тут и там из пологих склонов торчали узловатые корни, в темноте напоминающие щупальца причудливых морских гадов. Стало куда больше кустарников и высоких трав. Послышался плеск воды.

Дорога вильнула и завернула за сплошную стену зелёных зарослей — та словно нарочно до поры до времени прятала вид от наших глаз.

Речка оказалась обычным с виду лесным ручьём — мелким и задорным, прыгающим по камушкам и играющим с отражениями вездесущих фонариков. Куда большее впечатление производили торчащие тут и там здоровенные глыбы в форме людей. Я уставился на ближайшую, и чем дольше её разглядывал, тем шире открывался мой рот.

Статуя выглядела древней и была сделана их того же зеленоватого камня, что и сваи в основании башни. Из-за того, что она оказалась наполовину закопанной в землю, трудно было определить её высоту, но надземную часть я бы оценил примерно в три человеческих роста. И, что самое странное, изображала она мужика — брутального, бородатого мужика с копьём в руке и сведёнными к переносице бровями в пол-лица. Обежав глазами остальные глыбы, я убедился, что они мало чем отличаются от первой.

— Нонеза, — тихо обратился я к девушке, — это что такое?

Она замахала руками, явно что-то изображая.

— Ураган? — догадался я.

Девушка кивнула и указала на статуи.

— Это народ, при котором начались ураганы? — кивок. — Они его вызвали? — целая серия радостных кивков. — Но зачем? Нечаянно?

Молочная пожала плечами.

— А как же те объяснения про луну, поднимающую море?

Она покачала головой и приложила палец к губам.

— Но зачем… А-а-а. В том народе ведь правили мужчины, верно?

Девушка отвела глаза и кивнула.

— То есть, в появлении урагана виноваты мужчины?

Она неопределённо подвигала ладонями.

— Всё сложнее, да? — кивок. — Знаешь, я завтра дам тебе бумагу и грифель, напишешь мне… Что такое? Не напишешь?

Нонеза упрямо качнула головой, не глядя на меня. Улыбка уже давно ушла с её лица. Мне стало стыдно: надо же было испортить такую ночь неприятными ей разговорами!

— Хорошо, забудь. Давай просто погуляем…

Но она уже тянула меня в другую сторону, вниз по течению, словно хотела показать что-то ещё. Вскоре из-за очередных зарослей причудливого пушистого кустарника показались какие-то развалины. Тот же камень, те же линии, незнакомая архитектура… Ручей тёк прямо внутрь, в сохранивший очертания изящной арки провал в стене. Мы последовали за ним.

— Надо же, какие у них тут места для гуляний, — пробормотал я, разглядывая при свете лиан щедро изукрашенные рисунками и непонятными письменами стены.

Я чувствовал, как во мне просыпается археолог-энтузиаст, но он тут же уснул обратно, стоило повернуться.

Нонеза уже успела избавиться от своего рыжего платья и тянула ко мне руки.

Холодно этой ночью больше не было.

Следующий день пролетел как в облаках. Я чувствовал себя настоящей звездой: куда бы ни пошёл, всюду ловил заинтересованные взгляды, а иные горожане обоих полов не отказывали себе в удовольствии лишний раз меня остановить и перекинуться словечком. В других обстоятельствах это, может, и раздражало бы, но сегодня было не до того: мысли то и дело возвращались к ночи в древних развалинах у реки.

Помнится, в перерывах я шептал ей какие-то глупости: строил наивно-мальчишеские планы о том, как изменю этот мир, как свергну императрицу и перепишу законы, верну свободу и права мужчинам-рабам, научу их самостоятельно принимать решения, не полагаясь на волю госпожи… Обещал, что мы станем первой равноправной парой, а глядя на нас — и остальные задумаются. Она тихо кивала и грустно улыбалась. Зря она так. Я докажу ей, что и без магии, и без голоса можно жить и быть счастливой. Я помогу ей справиться.