— Что за семейка, кто им имена придумывает? Ай… А кто она такая, эта… Курвинда? — я не удержался и снова фыркнул.

— Кто такая? — закатил глаза Йорф. — Да всего-навсего следующая глава Лазурной Скалы. А там, глядишь — чем демоны не шутят — и будущая императрица. Неудивительно, что у неё при себе штуки вроде штихлиса.

— Их семья самая сильная в империи, да? — задумчиво поинтересовался я.

— Да, лазурные сейчас правят… Императрица — её бабушка.

— Вот как. А напомни-ка мне, что не так с нашей семьёй?

— Ну, — Йорф замялся, — понимаешь… Мы — потомки предателей, поднявших восстание. Пусть это и было три поколения назад, пусть всех причастных и перебили тогда без особой жалости, осадок-то остался… И никуда не денется, пока Скала у власти.

— Гринда, небось, спит и видит, как бы их оттуда турнуть, а? — предположил я.

— А то! И не только она. Но знаешь… — Йорф сник. — Откровенно говоря, не думаю, что кому-то это светит. Особенно Гринде. Не то чтобы у неё не было нужных способностей или характера… Ей просто не дадут дорогу. А тут ещё твоя мать…

Он внезапно умолк и испуганно уставился на меня.

— Что — моя мать? — нахмурился я.

— Прости, я знаю, что ты терпеть не можешь, когда…

— Говори. Я же забыл, что этого терпеть не могу.

— Точно… Твоя мать — она пропала. Но, судя по намёкам лазурных… В общем, ходят слухи, что она пыталась убить императрицу. Это было несколько лет назад и, сам понимаешь, популярности нашей семье до сих пор не добавляет.

— И где она сейчас? — я снял очки и положил стебель штихлиса на переносицу, поверх век.

— Лучше сначала закончи с синяками, глаза — это надолго, — посоветовал Йорф. — Никто не знает, где она, Руто. Но, думаю, если бы была мертва — лазурные бы кричали об этом на каждом углу. И между прочем, знаешь, — он глянул на часы на стене (точнее, предмет, напоминающий часы — с множеством делений и несколькими разноцветными стрелками) и нервно заёрзал, — если мы сейчас не пойдём в столовую, то останемся без ужина.

— Точно съедобно? — я с подозрением ткнул широкой двузубой вилкой в кусок желе голубовато-белого цвета с розовыми прожилками.

— Смотри, — пожал плечами Йорф, отправил солидный кусок в рот и с наслаждением прожевал. — Сегодня даже вкуснее, чем обычно. Да ладно тебе, Руто, я лично столько раз видел, как ты её ешь.

Я отделил кусочек, с омерзением понаблюдал, как он дрожит на зубчиках вилки, и решительно запихнул в рот. Жевалось легко, но со странным скрипом; на вкус оказалось чем-то средним между маринованным огурцом, острым сыром и ананасом. Что ж, подумал я, сглатывая. В армии, бывало, и похуже баланду приходилось жрать. Эта их небесная медуза, по крайней мере, явно была питательной. А кормили здесь всего дважды в день.

— Так у них, значит, есть своя половина? — не очень внятно проговорил я, прожёвывая очередной кусок. — У девчонок.

— Ну да.

— А что они тогда делают на нашей? — я ткнул вилкой в пару девушек, что чесали языками, стоя в общей очереди к окошку выдачи.

— Гуляют, — пожал плечами Йорф. — Интересно им, наверное.

— Получается, и мы можем гулять у них на половине?

— Нет, конечно. Им на нашу можно, нам на их — нельзя. Ясно же.

— Несправедливо! — моя только что сформировавшаяся мечта пройтись по коридорам и холлам, полным пышногрудых красавиц в разноцветных платьях с умопомрачительными вырезами, разбилась вдребезги.

— В какой-то мере да, — задумчиво кивнул Йорф. — Но тут ничего не поделаешь, это же девушки. Только не вздумай… Эй, Руто, ты меня слушаешь?

Я не слушал — в столовой только что появился объект, куда больше заслуживающий моего внимания, чем читающий лекции кудрявый зануда. Объект этот царственно вышагивал мимо столов и скамеек, приковывая к себе взгляды. Копна белоснежных волос, небрежно скрученная в воздушную причёску, невероятно длинные, хоть и белые, ресницы, пухлые розовые губы… Достоинства же, плохо скрытые под фиолетовым с тёмно-зелёной каймой платьем, и вовсе удались на славу.

— А знаешь, я рад, что им к нам можно, — шёпотом заметил я и поинтересовался: — Кто такая?

— Без понятия, — отозвался тот. — Кто-то из Лиловых Болот. Явно не из наследной линии — тех я всех знаю.

Девчонки в очереди казались рассерженными: на них теперь никто и не смотрел.

Новоявленная королева же за несколько минут в очереди успела мягко отшить полдесятка поклонников. А когда получила от раздатчика поднос с колышущимся желе, в воздух потянулись руки — каждый столик звал её присоединиться, хотя за многими и места-то не было. Но красотка, не обращая на них никакого внимания, прошла мимо и уселась рядом с Йорфом, прямо напротив меня.

— Привет, — словно старым знакомым, бросила она, сверкнув в нашу сторону глазами.

Ох и глазищи. Льдисто-голубые с фиолетовыми крапинками. В сочетании с нежной, светлой кожей и белыми волосами. Хотя, честно говоря, ни глаза, ни волосы не притягивали столько внимания, как…

— Привет, — почти синхронно отозвались мы, подобрав челюсти со стола.

— Луна почти полная, — как ни в чём не бывало заметила красотка, указав вилкой с наколотым кусочком желе в окно. — Когда там ураган? Через два дня?

— Послезавтра, — одеревеневшим голосом сообщил Йорф.

— О, отлично, — обрадовалась она и продемонстрировала ослепительную улыбку. — Говорят, в этот раз непогода устроит то ещё представление. Главное, чтобы участники помнили свои роли.

— Роли? — тупо повторил я, пытаясь понять, о чём она говорит. Слишком много факторов усложняло задачу.

— Роли, — кивнула она. — А то, если честно, складывается впечатление, будто кое-то свою подзабыл.

Она на удивление быстро расправилась со своим ужином. Я не успел сформулировать следующий вопрос, как она отложила вилку, схватила стакан с прозрачным отваром, который я определил как компот из незнакомых фруктов, залпом его осушила и поставила на пустую тарелку.

— Свидимся, — бросила, поднимаясь.

— Руто, — выдавил Йорф, растерянно глядя ей в спину, — ты что, её знаешь? О чём она говорила, какие роли, какое представление?

— Без понятия, — огорчённо ответил я. — Если и знал, то всё забыл, понимаешь? А что за ураган?

— Ну… ураган, — растерялся тот. — Когда луна полная, ветер поднимает воду из моря и окатывает ей землю. Приходится закрывать все окна и двери, укреплять их магией и сидеть весь день взаперти. То есть, дома приходилось. Здесь, над академией, возводят магические экраны, и можно гулять даже в разгар урагана.

— А как часто луна бывает полной? — поинтересовался я, глядя на необычно крупный и жёлтый диск в окне, похожий на чуть надкушенный с одного бока круг сыра.

— Каждые тридцать семь дней.

Он говорил что-то ещё — я слушал вполуха, понимая в лучшем случае половину. Необыкновенная догадка всплыла в сознании. То, о чём я должен был догадаться уже давно.

Империя, академия, семьи. Тридцать семь делений на циферблате, подозрительное желе вместо нормальной еды, громадная жёлтая луна в небе, регулярно вызывающая разрушительные ураганы… Магия, чёрт её дери.

Я умер, я действительно умер после того прыжка. А это — новая жизнь в другом мире. Совсем другом. Как там это называется у умников, сансара? Карма? Но по их логике разве не должна была моя душа воплотиться в теле новорожденного младенца? Разве не должен был я забыть всю прошлую жизнь? Или снова «повезло», и я — просто баг, сбой в системе?

Я послушался совета Йорфа и на ночь, сняв треснувшие очки, водрузил на переносицу штихлис. Понадеялся, что не сброшу его во сне.

— А он точно лечит зрение? — сонно пробормотал я.

— Должен, — зевнул Йорф. — Он очень мощный, знаешь… Поэтому и стоит, пожалуй, как полторы академии…

Проснувшись утром, я с ужасом понял, что лежу на боку, а сухой стебель пропал. Рывком свесившись с кровати, я обнаружил его на полу. Подобрал, принялся проверять — не сломался ли. Но цветок выглядел абсолютно целым. И только потом до меня дошло, что я вижу каждую тычинку, каждую бороздку на нежных лепестках… Такого чёткого зрения у меня не было даже в… прошлой жизни — так теперь нужно это называть, да?