— Сёстры, требую отбросить лишние эмоции хотя бы на сегодняшнюю ночь! — провозгласила женщина со сцены. — Слишком важные вопросы предстоит решить.

По взглядам, жестам, едва уловимо скривлённым ртам было ясно, что требование невыполнимое. Женщины кучковались группами, мрачно перешёптывались, враждебно косились друг на друга.

— Вы сами-то на чьей стороне, госпожа Листина? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Я… не считаю себя вправе принимать чью-либо сторону, — мне показалось, будто женщина на сцене побледнела. — Раз мои мать и тётя не способны сами уладить вопрос о наследовании и тем самым подвергают Лиловые Болота опасности, я обращаюсь к старейшинам и рядовым горожанам с просьбой определиться с выбором и проголосовать за наиболее достойного правителя. Это нужно сделать сейчас, поскольку… — она бросила многозначительный взгляд на меня. — Поскольку уже завтра Болотам понадобится лидер для решительных действий.

Все головы лица тут же повернулись ко мне. Зал наполнился тревожным бормотанием. На женщину в центре посыпались вопросы; она, однако, не стала больше отвечать, лишь качала головой.

От излишнего внимания нас с ней спасло появление в зале новой фигуры.

— Листина! — сердито вскричала беловолосая низкорослая женщина среднего возраста, уверенной походкой приближаясь к сцене. Следом за ней трусил мальчишка лет двенадцати. Народ расступался: кто-то почтительно, кто-то враждебно, почти брезгливо. — Что вы, демоны вас замани, здесь устроили? — тут её взгляд упал на меня. — Это он?

От вытянутого в мою сторону пальца и внимательного взгляда холодных фиолетовых глаз мне стало не по себе.

— Он, матушка, — невозмутимо подтвердила женщина на сцене.

— Почему одет, как медный? Неужели не нашлось каких-нибудь красных тряпок? Ну-ка, — она развернулась к мальчишке за своей спиной, — сбегай, раздобудь.

Мальчишка стрелой метнулся прочь и растворился в темноте за стенами башни.

— Что происходит? — осведомился я, наклоняясь к Цитрине.

— Увидишь.

У входа тем временем снова началось шевеление. Несколько голосов выкрикнули приветствия «законной главе».

Новоприбывшая оказалась крупной, затянутой в кожаные доспехи женщиной. За ней следовали полдюжины стражниц, тоже в доспехах и с копьями. Остановившись чуть поодаль, она обвела собравшихся сонным взглядом, проигнорировав при этом сестру, которая, напротив, смотрела на неё в упор с обжигающей яростью.

— Здравствуй, тётушка, — с облегчением произнесла женщина на возвышении. — Боялась, что ты не придёшь… Можем начинать?

— Что начинать? — низковатым голосом поинтересовалась тётушка.

— Голосование…

— Голосования не будет.

— Но…

Однако старшая наследница уже развернулась к толпе — ей не пришлось даже подниматься на платформу, чтобы возвышаться над всеми — и трубным голосом принялась вещать:

— Ещё раз напоминаю, что любые попытки привести к власти мою сестру — это попытки узурпировать власть над Болотами; ибо законная наследница покойной главы лишь одна, и это я. Данный факт не подлежит сомнению или обсуждению. Следовательно, и голосование незаконно, поскольку спорных моментов здесь нет.

— Покойная матушка сама назначила меня преемницей! — скрипнула зубами её младшая сестра. — Вот что не подлежит сомнению!

— Как мы видим, спорный момент всё же есть, — вздохнула молодая женщина на возвышении. — Поэтому давайте всё-таки проголосуем и примем тот исход, который…

— Бесполезно, госпожа! — закричали из толпы.

— Они не примут результаты!

— Голосование — не решение! Решение только одно…

— Поединок!..

— ПОЕДИНОК!

Я с открытым ртом смотрел, как толпа женщин, старух и совсем юных девушек с упоением скандирует это слово. Вот уж не ожидал такой кровожадности от обитающих в эльфийских домиках на деревьях утончённых созданий в летящих розовых и фиолетовых платьицах.

Листина, казалось, побледнела ещё сильнее, но беспрекословно спустилась с платформы, освобождая пространство для схватки. Женщины вокруг, занявшие места в переднем ряду, воздели руки, разворачивая защитные экраны, отделяя соперниц от взволнованной толпы.

Я глядел на двух сестёр с сомнением. Старшая была однозначно сильнее, в её движениях чувствовалась выправка воительницы — но такие габариты почти всегда означали неповоротливость. Кожаные латы выглядели крепкими; должно быть, они неплохо защищали от магических ударов. Но и неизбежно сковывали движения. Младшая — несомненно ловчее, юрче, хоть от такого худощавого тела и не станешь ждать большой силы. Кроме того, она казалась сообразительнее и шустрее, чем сонная с виду сестра; но, разумеется, и это могло быть лишь иллюзией.

Я даже в мыслях не решился предсказывать, кто победит. Честно говоря, я уже некоторое время задавал себе вопрос, что вообще здесь делаю — зачем сижу и смотрю на чужие разборки? Может, лучше было остаться в том уютном коконе на ветвях и поспать? Поспать было бы неплохо…

Бой начался внезапно — когда под вздох зрителей младшая наследница ринулась вперёд, поднырнула под экран соперницы и одним мощным ударом опрокинула ту наземь. Старшая, однако, успела не только перекатиться и уйти от второго удара, но ещё и сбить с ног сестру. А потом придавила её экраном с такой силой, что бедолага вскрикнула — и, кажется, я услышал хруст косточек. Неповоротливость явно не была слабой чертой старшей, как могло показаться на первый взгляд.

— Я же предупреждала, Садрина, — произнесла она, делая шаг к поверженной, прижатой экраном к каменному полу сестре. — Не зли меня. И как мне теперь с тобой поступить?

Она нависла над противницей, наблюдая, как та задыхается без доступа воздуха. Кое-кто из женщин в зале закрыл лицо руками или отвернулся, но большинство жадно следило. По телу младшей уже пошли судороги, и в один прекрасный момент рука дёрнулась особенно сильно…

Старшая схватилась за горло. Экран растаял. Младшая сделала хриплый вдох, со второй попытки вскочила на ноги и тут же опрокинула соперницу наземь яростным ударом. Затем выхватила из ножен на бедре короткий прямой кинжал и одним стремительным движением вонзила сестре в горло, чуть ниже того места, куда до этого попала очередь магических игл.

— Теперь, думаю, спорных моментов точно нет, — сиплым голосом сообщила она притихшей толпе.

Струйка крови текла с платформы по каменным ступеням вниз, причудливо изламываясь и виляя. Стражницы, явившиеся с погибшей, отступили к выходу и там беспокойно переминались с ноги на ногу, не понимая, что делать дальше. В зале кто-то плакал, кто-то улыбался, кто-то тревожно шептался. Но, видно, поединок здесь считался некой высшей формой правосудия, и спорить с приговором никто не осмеливался.

— Осталось решить вопрос о завтрашнем выступлении, матушка, — отстранённо произнесла Листина, не сводя глаз с неподвижного тела тёти.

— Именно, — хрипло каркнула Садрина, новоиспечённая глава Лиловых Болот. И снова ткнула в меня пальцем. — Иди сюда, парень. Рассказывай.

Горожанки, уже успевшие благополучно забыть обо мне, затаили дыхание, глядя, как я поднимаюсь с места.

— Давай-давай, — бесцеремонно хлопнула меня по заднице Цитрина. — В конце концов, это в твоих интересах.

В спину кто-то врезался. Обернувшись, я уставился на мальчишку, что прислуживал Садрине. В руках он держал сверток интенсивно-багрового цвета, который тут же, не мешкая, встряхнул и ловко обернул вокруг меня на манер тоги. Осмотрел свою работу и расплылся в улыбке, довольный результатом.

На сцену взойти с достоинством тоже не получилось: я замешкался, пытаясь обойти лужу крови, и победительница раздражённо схватила меня за руку и затащила наверх.

— Говори.

Я оглядел лица слушательниц. Жадные взгляды, голодная пустота отчаяния в глазах… Я помнил похожий взгляд — так смотрела на меня в академии местная уроженка Эрмина. Взглядом жестокого и решительного по натуре человека, вынужденного бездействовать, когда враг наносит удар за ударом… Чёрт, да если бы эти души были хворостом для костра, достаточно было бы одной искры, чтобы его разжечь.