— Лиза, — вздохнул Елецкий, посмотрев на меня, как на неразумное дитя. — Я уже вам объяснял, что у пациенток в таком состоянии нельзя оставлять открытый огонь. Хотите, чтобы они всё сожгли?
— Не хочу. Поэтому нужно сделать нечто безопасное. Я для себя нарисовала такую картину… Ниша в стене комнаты. У дальней стенки ниши ставим зеркало. У зеркала большой масляный светильник, которого должно хватить на всю ночь. Отражаясь от него, свет будет поступать в комнату. Естественно, ниша будет закрываться на решётку с замком, через которую не пролезет человеческая рука. Нормального освещения подобное не принесёт, но оно нам и не надо. Достаточно, чтобы невменяемые не боялись темноты. И сами комнаты тоже надо переделать.
— С ними-то что не так?! — воскликнул Илья Андреевич.
— Скажите, у вас бывали случаи, когда пациентки пытались покончить с собой, разбив голову о твёрдые предметы?
— К сожалению, да. Несколько случаев увенчались успехом, хотя монахини и присматривали за бедняжками.
— Вот именно. День и ночь персонал каждую отслеживать не будет. Достаточно нескольких секунд, чтобы нырнуть с кровати головой в пол или шибануться виском об острый угол стола. Выход прост — это мягкая мебель. Стены тоже желательно обить чем-то мягким.
— Я не представляю себе мягкого стола. Уж извините, Лиза, но это полная чушь! И стены у вас то должны быть покрашены, то мягкими. Тут нужно выбирать одно из двух.
— Считаете, что сложная задача?
— Естественно!
— Вот пусть Екатерина Михайловна её и решает. Как думаете, господин доктор, насколько вашу бабушку займёт подобная проблема?
— Очень надолго…
Елецкий ненадолго задумался, а потом с улыбкой произнёс.
— Лизонька! В очередной раз убеждаюсь, что вы чудо! Хотя и хитрости не занимать. Непременно воспользуюсь вашими советами, но лучше, чтобы Екатерина Михайловна услышала про изменения не от меня. От вас. Я же буду всеми силами “противиться” любым нововведениям. Это бабушку ещё больше раззадорит. Поверьте, её характер хорошо изучил. Одновременно в вашем лице у неё появится союзница против непутёвого внука. Вы понимаете, на что я сейчас намекаю?
— Естественно. Хотите сделать нас лучшими подругами, а там и до неравного брака недалеко.
— Именно. Тем более что мезальянсы — не такая уж и редкость.
— Учтите, — напомнила я, — Что согласия на брак я не давала.
— Я помню это. Но прошу пока и не давать, даже если согласитесь. Жалуйтесь бабушке, что я пристаю к вам, а вы всеми силами отбрыкиваетесь от замужества со мной. И выдавайте это так, будто бы не вы мне не пара, а я вам. Мол, уши не нравятся или голос не тот… Сами, уверен, замечательно придумаете причину. Главное, что бабушка обязательно встанет на защиту внука и сама начнёт доказывать, что лучше меня вам ни за что не найти.
— Ваша Светлость, — с улыбкой присела в реверансе я. — Вам говорили, что вы манипулятор?
— Вы первая, но спасибо. Я изучаю душевные расстройства и человеческую психологию, поэтому положение обязывает быть таким. Позвольте вернуть вам комплимент. Вы, Елизавета Васильевна, в некоторых вещах меня легко обскачете. Идеальная пара из нас получается.
— Посмотрим.
— Ох, опять это “посмотрим”… - погрустнел он.
— Есть и другой вариант, дорогой князь. Вы должны помнить его.
— Дракон, спасение, чудо. Подобное забудешь. Придётся “смотреть” и ждать вашего решения, так как верю в науку, а не в сказки. Но приятно, что впервые назвали меня дорогим. И мне отчего-то кажется, что говорили не про состояние, которым владеет наш род. Быть может, я ещё заслуживаю и небольшого, совсем невинного поцелуя?
— Даже пытаться не буду. Уверена, что в это момент обязательно зайдёт Екатерина Михайловна, и тут уже мы с вами вдвоём будем иметь очень бледный вид.
Словно в воду глядела! Не успела закончить фразу, как появилась княгиня.
— Кто-то упоминал моё имя или мне послышалось? — подозрительно оглядев нас с ног до головы, спросила она.
— Не послышалось, — немного резко ответила я. — Илья Андреевич, оказывается, извините за прямоту, упёртый баран! Он против, чтобы вы ехали с нами, так как боится, что все недостатки Дома Призрения бросятся в глаза не только мне, но и вам. Простите, Екатерина Михайловна, но можно я пойду в свою комнату, так как сейчас немного раздражена и могу наговорить лишнего?
— Я… Не… — ошарашенно посмотрел на меня он.
“Ну, подыграй мне!” — мимикой и жестами показала я из-за спины старушки, давая понять, что наша игра уже началась.
Слава богу, князь сориентировался быстро.
— Елизавета Васильевна, несмотря на всю свою красоту и даже некий ум, всё неправильно поняла. Вы, Екатерина Михайловна, её не слушайте. В некоторые дела вам, женщинам, лучше не лезть. Сам разберусь, как лучше управлять Домом Призрения.
Лица княгини не вижу, но прямо чувствую, что слова внучка на неё подействовали, словно красная тряпка на быка.
— Идите, голубушка. Идите, — чуть ли не прошипела она, не поворачивая головы. — Мне тут с Ильёй Андреевичем необходимо решить некоторые семейные вопросы.
Долго уговаривать себя не стала и быстро вылетела из комнаты, напоследок ободряюще подмигнув своему подельнику.
Не знаю, чем закончилась их беседа, но на ужин Елецкий опять не пришёл. Зато княгиня была не в лучшем душевном состоянии.
— Что вам наговорил мой внук? — без предисловий начала она, как только расположилась за столом.
— Много чего. Илья Андреевич почему-то совсем не переносит того, что ему указывают на какие-либо совершённые им ошибки. Я лишь внесла несколько предложений…
— Каких? — перебила меня женщина.
— Сущие пустяки. И, честно говоря, не понимаю его бурной реакции. Он всегда такой несдержанный?
— Я, Елизавета, спросила вас не о его характере. В чём заключаются ваши нововведения?
— Извините, Екатерина Михайловна, а вы когда последний раз были в нашей лечебнице?
— Года три назад. Приезжала дочь навестить. Больше туда не ездила, так как очень тяжёлое зрелище. Родную мать не узнаёт… Вы её сами видели?
— Нет. Илья Андреевич очень переживает за мать, поэтому стараюсь не бередить эту открытую рану.
— Правильно делаете.
— Наверное… А что до нововведений, то предлагаю обсудить их с вами на месте. Так вы лучше поймёте моё беспокойство.
— Хотите через меня научиться управлять внуком? — спросила прозорливая старушка. — Или со мной сблизиться?
— Управлять им? Человек, что без спроса объявляет меня своей невестой, что не хочет из-за своих амбиций провести время с родной бабушкой, не может быть управляемым. Знаете, Екатерина Михайловна, да будь я высокого титула и имея возможность ответить Илье Андреевичу на его чувства, то не стала бы подобного делать. Самовлюблённый гордец!
— Елизавета! — раздражённо бросила на скатерть столовые приборы княгиня. — Не вам, барышне из захудалого Кузьмянска, оценивать членов нашей семьи! Учтите это на будущее!
— Извините. Я же практически из деревни, а у нас принято говорить правду.
— Вот и оставьте её при себе. Мой внук замечательный человек, хоть и чрезмерно увлекающийся.
— Ещё раз извините. Я просто переживаю за лечебницу. Вижу ведь, сколько трудов в неё вложено.
— И финансов.
— Да. Такие суммы мне и в ночных кошмарах не снились.
— Почему в кошмарах?
— Потому что большие деньги нужно уметь тратить с детства или самой заработать. Свалились бы они мне на голову, то не знала, как ими распорядиться правильно. В результате осталась бы ни с чем и горько жалела о потерянных возможностях.
— Вы смышлёней, чем я думала, — благодушно кивнула княгиня. — Мне уже самой очень интересно, что там, в Доме Призрения творится. Обязательно проведите меня по нему и расскажите всё, как девушка, живущая там, а не как мой внук всё преподносит.
На следующий день мы двинулись в путь. За Екатериной Михайловной тянулся целый обоз. Не привыкла она путешествовать налегке. Из-за этого еле-еле к вечеру смогли добраться до места. Поездка получилась очень унылой, так как мы с князем в присутствии бабули делали вид, что не разговариваем друг с другом.
