— Повелитель, - появился и Картир с ворохом свитков в руках.

— Повелитель, - прошептала Марга.

Откуда-то издалека доносилось негромкая песня «Жизнь свою отдав, стремглав слетел Пордав», и Лошадкин поморщился от дурных рифм. Конечно, он и сам был далеко не певец, но такое! Похоже, вопросы пропаганды и песен тоже следовало брать в свои руки или поручить кому-то из жен, кто не подведет.

— Дела завтра, - отмахнулся он, - сейчас я ничего умного не решу. Подготовь краткое описание.

— Слушаюсь, повелитель, - склонился Картир.

— Марга, - сказал Лошадкин, направляясь вглубь дворца, - возьми отпуск и съезди домой, оплачь его на могиле, подумай и возвращайся, если захочешь.

— А если не захочу? – прошептала та.

— Я все понимаю, - ответил ей Михаил, - но личные трагедии плохо сочетаются с работой. Твой случай… особый.

Он не стал объяснять дальше, про первую пару, дерзнувшую полюбить друг друга. Да полноте, вдруг подумал Лошадкин, первую ли? Наверняка были и другие, просто их забивали камнями и казнили на месте, а Пордав и Марга получили возможность пройти дальше и полюбить до конца, может даже буквально.

— Поэтому о вас поют песни, - все же добавил Лошадкин. – Так нужно.

— Да, повелитель, - прошептала Марга и растворилась в коридорах.

Оц’Кэ шагала следом, рядом, топала четверка охраны и где-то разносились новости, что повелитель Михаил вернулся. Впрочем, он не собирался заниматься делами, даже тем, что притащил Картир. Он мог считать все это неотложным, но Лошадкин видел со спутника и знал от Алекса, что кризисы, требующие немедленного, сиюминутного решения, отсутствуют.

Еще два стража у дверей шлепнули себя по груди. Стражи стало больше, после той истории на курултае, медленно выковывались контуры будущей службы безопасности, в общем, работы хватало и на этом фронте. Следовало направить ее вектор на дворец и разведку у соседей, подумал Лошадкин.

— Муж наш, - торжественно склонились головы жен.

Окруженных свитой из разных женщин… нет, молодых девушек. Набрали фрейлин? Уже? Лошадкин окинул всех мутным взглядом, не всматриваясь в склоненные затылки и мысленно вздохнул.

— Можно обойтись без формальностей, - разрешил он и прошел к горе подушек. – Встреча с другими посланцами закончилась и эту зиму я скорее всего проведу в Дружбе, рядом с вами и занимаясь делами.

Прозвучало это хорошо, величественное и Лошадкин порадовался мысленно за самого себя. Затем откинулся на подушках и приготовился отдыхать, как и подобает повелителю.

За окном валил густой снег, окна запотели от мороза, а Лошадкин смотрел на снегопад и думал, что теперь понимает средневековую привычку делать мелкие окна. Бойницы для защиты, да, но еще и попытка уменьшить потери тепла. Двойные деревянные рамы и стекло местного производства в окнах – то там, то сям случались инциденты, дерево вело, стекло лопалось, его меняли, завешивали коврами из толстой шерсти.

— Это просто невероятно, - бормотала Оц’Кэ, прижимаясь к теплому воздуховоду.

— Теплый пол! – вторила ей Пранта, вышагивая босиком.

Можно было даже сказать, в обнаженном виде, пускай у мордахов и имелась шерсть. Она даже не пыталась кокетливо демонстрировать обнаженную мохнатую ножку, просто привыкла, что можно ходить вот так и ходила, без задней мысли.

— У парового отопления есть и свои недостатки, - заметил Лошадкин.

Например, трубы внутри камня – без комбайна он прокладывал бы их десятки лет, да еще столько же возводил Дружбу. Без комбайна подобные операции требовалось проводить еще на стадии закладки здания, заранее рассчитав все и местные просто не доросли до подобных высот.

— Впрочем, климат здесь мягкий, - добавил он.

— Да, в глубине степей, за горами, зимы намного суровей, мы всегда откочевывали на зиму к морю, - согласилась Пранта.

Арханна и Сталида молчали, резались в местную игру, чем-то напоминавшую нарды (а может и еще что, просто Лошадкин никогда особо не разбирался в играх). Михаил так и не постиг правила, но там требовалось перекладывать камушки и косточки в углублениях по доске, и то ли окружать врага, то ли захватывать его камушки, что-то в этом духе. Сталида явно рассчитывала на легкую победу, благодаря крови краглов, но Арханна, похоже, наступала и теснила ее к краю доски.

— Это как раз легко объяснимо, летом море нагревается, зимой отдает тепло, внутри всегда примерно одинаковая температура, - пояснил Лошадкин задумчиво.

— Теперь и у нас тепло! – весело возразила Пранта.

— Да, но в каждом доме такое не сделаешь, - сказал Михаил, - пока не сделаешь.

Обогрев паром и пропуск горячего воздуха в стенах и полу требовали или толстых камней, или соответствующих материалов. Центральное отопление – хотя бы чугунных труб, и кому здесь пришло бы в голову переводить железо на такое? Дерево не выдержало бы долго, хотя, если не слишком нагревать воду… нет, ему все же требовалось массовое решение, а значит, как минимум насосы и станции.

— Не скучайте, меня зовут дела.

— Мы уже скучаем, - наигранно надула губы Пранта.

Как-то же они обходились без него прошлые месяцы? Но теперь, когда он практически переселился во дворец (даже поставил комбайн на заднем дворе), постоянно осаждали его, тянулись, скорее всего из оставшегося страха. От них наверняка до сих пор ждали детей и прочего «ухода за посланцем».

Лошадкин вышел, протянул руку и Картир сунул в нее свиток с краткой описью. Ничего такого, с чем не справился бы градоправитель и вожди на местах, поэтому Михаил взмахнул рукой. Картир хоть и учился, но все никак не мог перестроиться, тащил дела подряд, словно Лошадкин был мелким вождем захудалого рода, который успевал бы во все вникать сам и решал бы любую мелкую проблему.

— Мудрецы уже ждут вас, повелитель, в большом зале на первом этаже, - добавил Картир.

Местные как-то легко и быстро свыклись с идеей многоэтажного дворца, возможно, потому что Лошадкин не пожалел камня. Или потому, что хрокаги возводили конструкции в три этажа из бревен? Неважно. Охрана топала рядом, но расступилась, пропуская Батурса, хрокага, ставшего главой еще не существующей службы безопасности, разведки и всего подряд.

— Проблемы? – коротко спросил Лошадкин.

Подслушивающие устройства, камеры и Алекс в качестве неспящего анализатора легко позволили бы ему предвидеть любую крупную проблемы и предательство на сотни километров вокруг, до самых гор краглов, но. Поступать так, означало убивать инициативу у местных, не давать им развиваться.

— Возможно, - ответил Батурс, склоняясь ближе, словно хотел ткнуть клыком в ухо. – Меклан.

— Это мы обсудим позже, - повел рукой Лошадкин.

Да, на островах Мекланского архипелага наблюдалось нездоровое оживление. Адмирал Квурс и первая эскадра уже отбыли к Клыку, ламассы стянули к острову еще пару своих орд, но это ничего не гарантировало. Мекланцы то ли сражались с ужасами глубин, то ли пытались управлять ими, и в целом все это наводило на подозрения. Веками ламассы служили чудищам едой, а мекланцы развивались, плавали, сидели на своем архипелаге как в крепости, и мало кто знал, что у них происходит на самом деле.

Следовало бы повесить и над ними спутник, но у Алены что-то там не ладилось.

— Да, повелитель, - и Батурс отступил, скрылся.

Лошадкин прошел и перед ним распахнулись двери, ведущие в «большой зал на первом этаже». Огромное помещение с высокими потолками, оставленное Лошадкиным как раз для подобных встреч. Несмотря на трубы отопления в стенах и толпу живых, внутри все равно было не слишком жарко и душно, словно выбрали весь кислород. Изо рта валил пар и все равно хотелось распахнуть окна, впустить морозного, свежего воздуха.

Поневоле начнешь понимать, иронично подумал Лошадкин, зачем цари жаловали шубы боярам!

— Повелитель, - прокатилось по залу волной.

— Посланец небес, - прокатилось второй.

Движения, хруст костей, кряхтенье, мудрецы тут, как и полагалось, пребывали в почтенном возрасте. Молодой мудрец звучало тут оксюмороном, любому из местных требовалось пожить, набраться опыта, повидать всякое и впитать мудрость предков, прежде чем самому переходить в разряд мудрецов. Бытовых мудрецов, как правило.