— Посмотрим, - ответил им Михаил так же, как Квурсу.

Еще свои родные воды не освоили, но глаза уже горели, а хвосты загребали. Хапать, расселяться, жить, не боясь подводных чудищ, в чем-то Лошадкин их понимал. Эта эйфория силы и побед могла оказаться очень опасна, следовало слегка отрезвить всех за остаток года. В то же время да, тургайцы держали порты на берегу, плавали и строили корабли, и хорошо плавали, и строили, рабнеки даже не стали соваться с моря.

Где-то там дальше жили еще морские монстры, хватали корабли, топили, пожирали.

— А пока что курс домой!

— Вы слышали повелителя, мальки сухопутные! - заорал Квурс. - Домой!

— ДОМОЙ!!!

Квурс махнул рукой и раздался стук в огромный барабан, затем над стуком вознесся чистый, звонкий голосок.

— Ходили мы в Тургай!

— Веслами поддай! - взревели сотни глоток, наваливаясь на весла.

— Добычу взяли там!

— Всем дали по хвостам!

Под это странное сочетание песни и рёва сотен глоток, корабли покинули гавань Шадара.

Они пересекли залив, достигли степных берегов, и Лошадкин направил местных, чтобы зарисовывали и составляли карты. Отмечали особые места, посылали птерахов, дабы те складывали пирамиды. Кочевьям мордахов предстояло потесниться, и это тоже представляло проблему – дороги, верфи, смешанные поселения, вот эти будущие отмели и городки на берегу – все они отнимали земли у мордахов.

Легко могло возникнуть ощущение, что они одни отдувались за всех, что степь приносилась в жертву, а их самих сокращали и истребляли мирным путем, ассимиляцией. Легко могли возникнуть протестные настроения – сколько раз такое бывало на Земле! – и вот, пожалуйста, уже готовая почва для новых заговорщиков. Тех самых простых мордахов, ради которых все и затевалось.

Тут следовало крепко подумать, заняться также и пастбищами, скотом, возможно, ирригацией степи.

— Михаил, - пришел вызов по сети.

Нежный, осторожный, но цепкий, будто Михаил ухватил стрекозу за хвост, а та вцепилась в него лапками.

— На связи, - откликнулся он, гадая, что такого страшного случилось.

— Мы готовы, - последовало простое объяснение. – Гипермаяк готов и Алекс уверен, что все заработает, пусть и не в полную мощность. Мы готовы запустить его в любой момент, но решили известить тебя и Огара, и дождаться вашего возвращения.

Михаил невольно вдохнул глубоко, ощущая, как в груди вспыхивает крик. Нет! Нечестно! Столько всего еще не сделано, столько предстоит сделать!

— Понятно, - ответил он слегка сдавленно. – Спасибо, что предупредили.

— Мы думали запустить сразу, потом подобрать вас, но решили, что это будет некрасиво.

— Да, - ответил Михаил. – Некрасиво.

Прервал вызов, смутно гадая, как же отреагировал Огар. Хотя, что тому Огару?! Он и так достиг всего, потренировался, сколотил войско, провел ряд битв и обрел уверенность в себе! А он, Михаил Лошадкин, чего добился? Даже плотину на Ирцее не поставил, чего уж говорить об электростанции! Но и цепляться за них, плакать и просить подождать недельку, пока он «достроит еще один куличик»?

Внутри стало странно тяжело и пусто, все вокруг будто выцвело.

Мысли о степи и городах, постройках, визите дружбы в Меклан, плавании к рабнекам, развитии дирижаблей, столкновениях с народами за горами краглов, да мало ли! Школы и дороги, внедрение языка и песни о походе в Тургай, что, теперь всего этого не будет? Остаться?

Остаться!

Мысль вспыхнула и угасла, едва родившись. Да, Михаил мог остаться, но что он смог бы, даже оставь ему обломок «Васко» и комбайн? Хотя нет, с ними смог бы многое, но живые экспедиции будто поддерживали его, вселяли надежду, закрывали другие работы, не такие интересные. Остаться? Остаться?!

А как же Таня, Татьяна Сальвини? Рейтинги и кредиты, Башня, Земля, ведь Лошадкин летел в экспедицию, собираясь вернуться и заняться… чем-то другим. Как мог он остаться и посвятить свою жизнь местным? Да, никто не стал бы возражать, даже не потащили бы силой, но и помогать ему никто не стал бы. Хочешь помощи? Плати, добейся, уговори, но вначале – получи разрешение, одобрение специалистов по контактам. У Земли накопился богатый опыт помощи не таким развитым цивилизациям, но одобрили бы там действия Лошадкина здесь?

Очень, очень сомнительно.

Стало быть, биться самому и часть Михаила очень хотела остаться, продолжить дела. Развить заводы, шагнуть в эпоху пара, построить электростанцию, добиться расширения союза народов. Выстроить такую империю, которая поможет местным устремиться к звездам, при этом, не заливая все вокруг кровью по колено, а то и по самую макушку.

Но лишь часть его хотела остаться, часть, а не все целое. Договориться с другими, чтобы за ним вернулись через несколько лет? Вариант, но кто стал бы тратить кредиты и рейтинг на такое, лишь ради красивых глаз Лошадкина? Местные стали бы, но речь ведь шла о Земле!

Земля!

— Повелитель, - раздался осторожный голос.

Лошадкин вынырнул из размышлений, увидел, что вокруг стемнело. Болели руки, которыми он сжимал борт корабля, болели ноги, ныли голова и желудок, манопа сигнализировала, что нужен отдых.

— Благодарю, - кивнул он, даже не видя, кому отвечает и пошел к себе.

— Переживает, что тургайцы в спину ударят, - донесся в спину шепот.

— Нет, что рабнеки не выполнят свою часть и придется лить кровь, - возразил другой город.

— Заткнитесь, дурни! – звук затрещины. – Повелитель думает о союзе, о том, как сделать жизнь лучше для всех!

Лошадкин прошел к себе, рухнул и отключился, уже не думая о том, как сделать жизнь лучше для всех.

В следующие несколько дней, пока они плыли на север вдоль побережья, Лошадкин немного пришел в себя, но так и не решил, что ему делать. Лучшее, до чего он додумался, улететь сейчас и вернуться немного спустя, когда у него хватит кредитов и рейтинга на собственный корабль, команду специалистов, горы энергония и техники. В частном порядке, без уговоров на контакт и включение системы в общий союз, и в то же время, Лошадкин понимал, что обманывает сам себя.

Какой еще частный порядок, с манопой и всеобщей сетью? Конечно же, Земля узнает, а значит, ему придется держать ответ или добиться разрешения заранее. В этом вопросе ему никто не мог помочь, да Лошадкин пока и не спрашивал других, даже Алекса, зная, что тут же начнутся бесполезные разговоры, рассуждения, попытки убедить его в чем-то.

«Да может гипермаяк и не сработает» думал Лошадкин, видя, как приближается залив, созданный им самим, и на берегу которого высилась Дружба. Там, чуть дальше к северу стоял замок экспедиции, и ему следовало плыть туда, чтобы превратиться из барона Робинзона в… обычного жителя Земли, надо полагать? Или снова лететь в экспедицию терраформирования и набивать рейтинг и кредиты, удариться в Башню, изобразив «триумфальное возвращение злейшего зла»?

На такое Михаила тоже не тянуло.

А ведь сколько еще можно, нужно было сделать! Построить хорошие, нормальные корабли, такие, чтобы смогли пересечь моря и океаны, например! Убедиться, что союз окреп и не развалится от скрытой вражды народов в нем! Вожди и рядовые живые, жены, все они взирали на Лошадкина с надеждой. Он столько пообещал местным, от мордахов до птерахов и теперь что, собирался трусливо удрать в небо, поджав отсутствующий хвост?

Дружба приближалась, вода кипела от обилия ламассов и рыбы, мимо проплывали скалы и башни, доносился гул толпы на берегу, в небе кружили птерахи, подавая сигналы на берег, а Лошадкин стоял мрачный, заложив руки на спину, и никак не мог определиться, чего он хочет, к чему стремится.

Его словно разрывало на две, а то и три части.

Лошадкин наивно думал, что прибудет в Дружбу, быстро примет участие в общем пире и уйдет, полетит в замок, но не тут-то было!

— Повелитель, прибыли делегации от ардахов и мурдагов, - на ходу торопливо сообщал Кратир. – А также прилетели еще диковинные птицы, сородичи птерахов, молят о защите и просят взять их под свое крыло!