Журналистское удостоверение не впечатлило строгую вахтершу в синей форме с сребристыми пуговицами. «Дайте справку, что мне нужна справка», – вертелась в голове Пронина грустная мысль, пока он шел вдоль забора с колючей проволокой по направлению к бюро пропусков.

Двухэтажное потрепанное здание. Очередь возле узкого окошка с решеткой.

– Временные пропуска здесь выдают? – спросил парень у стоящего в конце очереди мужнины в синем рабочем халате.

– Нет, дальше по коридору, – ответил тот.

Максим проследовал вдоль висевших на стене плакатов «Слава КПСС», «Пятилетку в четыре года» и прочих лозунгов. Там дверь с надписью «Выдача временных пропусков». Но она закрыта. Парень постучался. Ноль реакции. Постучался громче.

И тут из другой двери высунулась белобрысая головка девушки-фифочки и проговорила:

– Что ломишься, не видишь, обед у нас?

– Э… – Я журналист, мне…

– Да мне пофиг, журналист ты или кто. Жди!

Дверь закрылась, а Максим растерянно присел на единственный стул, да и то, какой-то неказистый. «Коммунизм, мать твою! – гневно думал он, – бардак тут у них, а не коммунизм!».

Подошла какая-то женщина в болоньевой куртке. Спросила:

– Кто последний?

– Я, – буркнул Пронин, снова углубившись в свои невеселые думы.

Постепенно, народу становилось больше, и Максим даже обрадовался, что пришел раньше и теперь пойдет первым.

Наконец, та фифочка соизволила прийти на свое рабочее место. При этом она грациозно цокала каблучками.

– Входи, – пригласила девушка.

– Я иду брать интервью у Афанасьева Кузьмича Аркадьевича, – сказал Пронин, – редактор уже с начальство договорилась. Нужен пропуск только.

– Так… сейчас проверим. Ваша фамилия?

– Пронин.

Фифочка принялась звонить.

– Даша, – говорила она в трубку, – тут какой-то Пронин, утверждает, что он журналист… Ага, поняла.

Девушка быстро выписала бумажку, поставила печать и сказала:

– Там окно такое, с решеткой. Там вам дадут пропуск.

За то время, пока Максим получал бумажку, очередь в окошко выросла. Но ничего не поделаешь, пришлось отстоять.

Наконец, получив вожделенный кусок картона, Пронин направился к проходной. Та же самая вахтерша в синей форме сначала долго изучала пропуск, потом удостоверение, куда-то звонила, затем только пропустила.

– Идите прямо, потом налево, потом прямо и направо, там цех. Поднимайтесь на второй этаж.

Парень минул груды металлолома, ряд спиленных деревьев, какие-то кирпичные строения, наконец, достиг здания цеха. Как только он вошел, сразу же услышал характерный шум от работающих станков и ощутил запахи производства. Наверх вела металлическая лестница. Там оказались кабинеты. В одном из них полная женщина в сером костюме спросила:

– Журналист?

– Угу.

– Пока присядьте, сейчас позову.

Парень плюхнулся на свободный стул и огляделся. Здесь стояли несколько столов с компьютерами, большие кульманы с ватманами, на которых были какие-то чертежи, в углу куча хлама, разные печатные платы, провода, запчасти. У стены большой механизм непонятного назначения, из которого торчали рычажки и шестеренки. За компьютерами работали люди, возле одного из кульманов стоял мужчина в белом халате и чертил.

Наконец, пришла та самая женщина в костюме и привела Кузьмича Аркадьевича. Им оказался меленький и щуплый старичок в промасленной спецовке.

– Добрый день, – поздоровался он, пряча в карман свои заклеенные изолентой очки в роговой оправе.

– Пронин Максим, журналист газеты «Красная звезда», – представился парень.

– Да знаю я, сказали уже. Давай, валяйте свою интервью, молодой человек.

– Э… м… скажите, как давно вы работает на заводе?

Сначала максим задавал типовые вопросы, записывал типовые ожидаемые ответы. Все это показалось ему довольно скучным занятиям. И тогда парень немного сымпровизировал.

– Скажите, а вы довольный советской властью? – спросил он.

Афанасьев аж вздрогнул. Несколько секунд напряженно думал, нахмурив брови.

– Конечно, я доволен Советской Властью, – ответил он, – благодаря Советской Власти, у меня есть работа, а так же бесплатные продукты в магазинах, бесплатное жилье, бесплатная медицина. Да, продукты пока еще не все бесплатные, но это временно. Скоро мы построим настоящий коммунизм.

– А как вы считаете, правильно ли то, что для того, чтобы попасть на завод, нужно пройти круги бюрократического ада?

– Конечно правильно! Завод – это режимный объект, и посторонним там делать нечего.

Максим на некоторое время замолчал, собираясь с мыслями.

– У вас все, молодой человек? – спросил Кузьмич Аркадьевич.

– Еще несколько вопросов.

Максим рассеянно спросил несколько малозначительных деталей и закончил интервью.

Домой Пронин вернулся, как и предполагал, вечером. В голове вертись различные идеи, и он просто не мог не писать. Парень сел за компьютер, быстро набрал обличительную статью, где ругал бюрократию и конформизм рабочих, которые с этой бюрократией смирились. Отправил созданный файл по электронной почте. Ответ пришел быстро: «Пронин! Ты что, хочешь попасть в застенки КГБ? Переписывай!»

– Блин! – выругался парень.

Он некоторое время задумчиво сидел перед монитором, наконец, подумал: «А, завтра перепишу» и отправился спать.

Максим решил двигаться дальше. На этот раз он «заказал» будущее этого мира через десять-двадцать лет. И утром проснулся на какой-то потрепанной раскладушке в тесной комнате, без окон, освещенной тусклым светом одинокой лампочки. «Не понял, – удивился он, – это что, коммунизм что ли такой?».

За дверью коридор, с такими же лампочками на потолке. В нем царил полумрак. Повсюду металлические двери. Из одной вышел мужчина в какой-то мешковатой одежде. Только сейчас парень заметил, что одет он точно так же.

– Что тормозишь, Макс? – спросил незнакомец, ­– давай быстрее в туалет дуй, а то будет очередь, и зубы не успеешь почистить.

Пронин побежал справлять утренние гигиенические процедуры. Стоя перед заржавевшим умывальником, он попытался добраться до памяти своего двойника. Оказалось, что это мир постапокалипсиса, и здесь Максим живет в бункере, потому что снаружи свирепствует ядреная зима.

– Дерьмо! – выругался парень.

– Что-то не так? – спросил сосед, который тоже чистил зубы в умывальнике рядом.

– Да нет, все в порядке. Жизнь дерьмо.

– Ну да, с этим я согласен, – усмехнулся тот.

Потом завтрак, состоящий из безвкусной каши с маленькими кусочками мяса: это все, что можно было изготовить из продукции, даваемой подземной фермой, где выращивали злаки и пищевых кузнечиков.

«Неужели такое будущее ждет СССР?» – грустно размышлял парень, рассеянно орудуя ложкой. Он вспомнил урок истории, которые рассказывали старшие товарищи. Учебников тут не было, поэтому и приходилось довольствоваться такими вот рассказами.

Все произошло в то время, когда в СССР ускоренными темпами строился коммунизм, а по телевизору говорили, что «СССР догнал и перегнал Америку». Судя по тому, что русские уже слетали на Марс, а американцы еще нет, это было правдой. А потом, буквально внезапно, случилась ядреная война. Те, кто выжил, были вынуждены прятаться в бункере, потому что жить снаружи оказалось невозможно.

Максим работал в механическом отделе. Он чинил различные устройства, большинство которых были изношенные и ржавые. А в перерывах между работой, когда выдавались редкие минутки отдыха, размышлял о том, почему в одном мире после ядерной войны на поверхности можно было жить, а в другом наступила ядерная зима. «Наверное, все дело в том, какое количество бомб было взорвано», – наконец сделал заключение парень.

– О чем задумался? – спросил напарник.

Максим оторвался от чистки ржавой железки, поднял глаза на лысого мужчину в промасленной черной робе.

– Да вот думаю, сколько нам еще в подземелье сидеть…