Никто ему не ответил, это был риторический вопрос. Но теперь все шли молча и угрюмо, ускорив шаг.

«Вот и приключения начались», – тревожно подумал Пронин.

Внезапно взору солдат предстал ржавый остов брошенного автомобиля, рядом с которым валялись несколько полусгнивших покрышек.

– Как он сюда заехал? – удивился Павел.

– Возможно, раньше дорога была шире, – буркнул кто-то.

Солдаты проходили мимо, старясь не смотреть внутрь. Но кто-то случайно увидел человеческий череп через разбитое окно автомобиля и нервно схватился за пистолет.

– Эй-эй, – дружески похлопал его сзади идущий, – не дергайся так, это всего лишь скелет. Он тебя не укусит.

– Да он, наверное, в страшилки верит, – хихикнул один из солдат.

И тут снова раздался жуткий вой. Теперь за пистолет схватились уже все.

– Мать твою! – послышалось ругательство.

– Пацаны, давайте уже быстрее пойдем, – стали подгонять те, что шли в хвосте и буквально «дышали в затылок»

Уговаривать никого было не нужно: новобранцы теперь едва не бежали.

Когда они достигли станции, уже начинало смеркаться, от чего лес выглядел еще более жутким.

Молодые люди оказались перед запертыми железными воротами и бетонным забором с колючей проволокой. Они остановились, тяжело дыша. Сзади была чаща, откуда доносилось тихое завывание, еще больше нагоняющее страху.

– Это и есть обещанный вокзал?! – послышались удивленные возгласы.

Самые нетерпеливые забарабанили кулаками по жесткой стали, из которой были сделаны ворота.

Внезапно по ту сторону послышались шорохи, что-то брякнуло. На воротах открылась небольшая крышечка, и чей-то глаз осмотрел пришедших.

– Документы, – послышался слегка охрипший голос.

– Э… может вы сначала нас пустите?

– Предъявите документы. В противном случае я имею право стрелять на поражение.

Глаз исчез, из дырочки на несколько секунд высунулась дуло автомата, как бы демонстрируя серьезность слов человека по ту сторону, затем на солдат снова стал смотреть все тот же глаз.

– И как же мы документы-то покажем?

– Ты идиот? Поднеси к дырочке да покажи.

Молодые люди по очереди принялись доставать свои бумаги и показывать их часовому.

– Так, ближе. Морду лица дай посмотреть. Нет, не так, сдвинься, чтобы я лучше видел, – командовал он.

Наконец, громко скрипнул засов. Ворота медленно отворились. Под пристальным взором троих автоматчиков, новобранцы вошли на территорию станции, которая представляла собой небольшую заасфальтированную площадку и кирпичное здание, а за ним железнодорожные пути, на которых стояли товарные вагоны: в общем, ничего примечательного.

К ним подошли еще несколько солдат, в руках у них были счетчики Гейгера. Проверив пришедших, они пропустили их дальше.

В здании вокзала, в огромном зале, прямо на полу, подстелив под задницу кто теплые одеяла, кто просто куски грязной ткани, сидело множество людей разных возрастов. Здесь были и старики, и люди среднего возраста, и дети. Семейные пары, группы, путешественники одиночки и вообще самый разнообразный народ. Кто-то бренчал на гитаре, вокруг него сидели несколько молодых людей в штатском, в том числе и девчонки, и пели:

Колёса диктуют вагонные,

Где срочно увидеться нам.

Мои номера телефонные

Разбросаны по городам.

Заботится сердце,

Сердце волнуется,

Почтовый

Пакуется груз.

Мой адрес -

Не дом и не улица,

Мой адрес -

Советский Союз.

Солдаты присели недалеко от этой группы. Максим принялся рассматривать публику. В основном люди были в грязной потрепанной одежде. Пахло потом и немытыми телами. Но, что поразило парня, у всех были счастливые лица. Люди о чем-то разговаривали, улыбались, некоторые подпевали группе с гитарой.

На гитаре играла девушка в штормовке. Она перебирала струны и тоже улыбалась. Иногда незнакомка поглядывала на других людей. Максим случайно встретился с ней взглядом. В ее глазах светилась радость и надежда. Казалось, она внутреннее горела.

– Вы тоже на восстановление БАМа? – спросил один из солдат тех молодых людей.

– Да-да-да! – энергично закивали они.

И тут Пронин понял, что эти люди непременно построят свое Светлое будущее. И они точно не продадутся Америке за жвачку и джинсы, ибо в этом мире Америки больше нет.

Незаметно наступила ночь. Максим спал в расстеленном на полу спальном мешке. Впервые за много дней ему снился сон. Парень ходил по каким-то развалинам, где висели плакаты: «Слава КПСС», «Вперед, к Светлому будущему», «Пятилетку в четыре года» и так далее. Откуда-то далеко слышались звуки гитары и песни.

Слышу голос из прекрасного далёка,

Голос утренний в серебряной росе,

Слышу голос, и манящая дорога

Кружит голову, как в детстве карусель.

Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,

Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.

От чистого истока в прекрасное далёко,

В прекрасное далёко я начинаю путь.

Максим пошел на звуки. Постепенно развалины сменились какими-то цехами, казармами. Затем железная дорога, город. Парень шагал по шпалам мимо кирпичных домов. Они становились все выше и вскоре превратились в небоскребы. А затем окружающее пространство приобрети совсем уж футуристический вид.

А звуки гитары и песня продолжали звучать. А потом из ниоткуда донеся грубый беспардонный голос:

– Хватит дрыхнуть!

Максим открыл глаза. Его будил Павел.

– Твоя очередь дежурить, – сказал он.

Пронин уселся на своем спальном мешке. Огляделся. Была глубокая ночь. Полумрак вокзала разбавляли несколько тусклых лампочек. Часть людей спала, часть нет. В той группе молодых людей бодрствовал парень, который играл на гитаре и пел «Прекрасное далеко», а та девушка, что играла раньше, спала, положив голову ему на колени.

Когда закончилось «Прекрасно далеко» молодой человек запел «Варшавянку», а Максим углубился в свои мысли, не забывая, впрочем, смотреть по сторонам, наблюдая, не собирается ли кто-нибудь украсть у его коллег табельно оружие. Как говориться: «Доверяй, но проверяй». Вдруг здесь случайно окажется американский диверсант или просто нехороший человек.

«Интересно, а кроме меня кто-нибудь умеет путешествовать по мирам? – думал Пронин, – Что вообще об этом известно науке?». Парень вспомнил, как в одном из миров его исследовали китайцы. «Видимо, пока наука об этом не совсем в курсе, – решил он, – И далеко не много людей обладают подобным «даром». Значит, – продолжал рассуждать парень, – мой долг найти благополучный мир, получить от них знания и распространить их в другие миры, дабы помочь им выбраться из разрухи и несправедливости».

И тут Максим удивился собственным мыслям. «И когда я стал таким сознательным? – недоумевал он, – Нет так ли давно я пытался украсть продукты в магазине и разрабатывал план ограбления банка. Хотя… а я ли это был. Может, все это творила моя альтернативная личность из того мира, а я был лишь простым наблюдателем? Да и были ли у меня в том мире иной выход? Там был жесткий капитализм, где невинных людей выбрасывают на помойку жизни. Там нельзя был благородным. Там жестокий мир. Там можно только так: воровать и грабить, если ты оказался на обочине. Там просто нельзя иначе. Это мир такой. Как там у коммунистов в философии: бытие определяет сознание? Тот мир очень наглядно это иллюстрирует… Стоп. Так значит, мое желание найти лучший мир, а потом нести его свет по другим мирам вовсе не мое желание? Это мысли моего альтер-эго из этого мира? Возможно. Бытие же определяет сознание. Но стоп. А как я смогу помочь иным мирам, если попав туда, я автоматически стану таким же, как и они: мое сознание определит бытие. Хотя… но я же помню себя в других мирах. Значит… не всегда бытие определяет сознание. Хотя… а что есть сознание? Что есть «я». Может быть «я» – это некое среднее «я» всех тех миров, в которых я побывал? Но тогда во что превратиться мое «я» если я буду путешествовать по мирам? По неблагополучным мирам? Не получиться ли так, что, наоборот, вместо просвещения неблагополучных миров я разрушу благополучный? Или в благополучных мирах найдется решение этой проблемы? Возможно. Но, чтобы узнать, надо сначала попасть туда».