Но самым важным для меня был не ткацкий цех и не некоторое доверие крестьян, ставшее заметным только к концу лета. Самым важным было то, что и Александр, и Элиссон получили возможность бывать на свежем воздухе. Что я постаралась минимизировать для них риск рахита и полностью поменяла гардероб сыну и дочери.

Конечно, я не могла позволить им появиться совсем без одежды, но легкие платья с короткими рукавами и без нижних юбок для Элиссон, а также белые рубашки и забавные песочники до колена для Александра дали им возможность загореть и изрядно окрепнуть. Я занималась с Элиссон каждый день, и речь девочки уже к концу лета заметно изменилась. Ей нравилось учить короткие нелепые стишки, которые я придумывала для нее. Александр же еще очень смешно лепетал, но слово «мама» произносил на редкость отчетливо.

Все было бы совершенно прекрасно, если бы я не вынуждена была каждые две недели садиться в карету и отправляться во дворец на Большой Королевский совет.

Первый Большой Королевский Совет, на котором королева посмела открыть рот, проходил еще весной. С подачи герцога де Богерта обсуждалась возможность каким-нибудь образом нарушить договоренность и не посылать обещанную Сан-Меризо морскую охрану для экспедиции.

Незадолго до этого Совета очень активизировался лорд Ферзон, нанеся мне несколько визитов. Похоже, у почтенного лорда было достаточное количество шпионов при дворе моего мужа, и он, в отличие от Ангердо и даже герцога де Богерта, догадывался, что мое положение при дворе понемногу меняется. Он не единожды расписывал мне в личных беседах, как важна эта экспедиция, какие роскошные перспективы на обогащение появятся у обеих стран и как счастлива буду я лично, когда мой отец Геральдо Великолепный решит отблагодарить меня за помощь.

Все эти разговоры вызвали у меня очень двоякие ощущения. С одной стороны, я прекрасно понимала: эта экспедиция необходима. С другой стороны, мне не нравилось, как вольготно информаторы лорда Ферзона чувствуют себя при дворе.

Конечно, Геральдо — папочка Элен. Но, отдав дочь замуж, он тем самым отрезал ее от семьи. Возможно, Сан-Меризо и не слишком понравятся мои планы, но я понимала, что со шпионажем при дворе нужно разбираться. В конце концов, не только мое бывшее королевство содержит в столице посольство. Это значит, что все придворные знают гораздо больше необходимого, а на всех членов Совета можно влиять с помощью их собственных детей и любовниц, с помощью церкви и даже с помощью старых преданных слуг.

Понимая весь масштаб бедствия, я после беседы с герцогом де Сюзором решила начать с малого: откладывать хотя бы десять процентов с доходов мастерской на организацию собственной контрразведки. Мне жизненно необходимо было знать, на кого из членов Совета и как именно можно повлиять. Как обычно, герцог де Сюзор взял на себя поиск людей.

Моя первая речь на Совете была своего рода произведением искусства. Я потратила на этот трехминутный эпизод многие часы работы. Я писала и переписывала варианты, один за другим, меняя фразы, слова и интонации, выверяя с точностью до микрона каждую паузу. Мне необходимо было достичь сразу нескольких целей.

Во-первых, не показывать свою истинную сущность: с точки зрения советников короля, я всего лишь королевская утроба, которая волей мужа получила право слегка поважничать. Пусть пока так и думают.

Во-вторых, я не должна была говорить откровенных глупостей, но и предлагать какие-то слишком яркие доводы тоже было невозможно. Однако я старалась добавить в речь ключевые слова и понятия.

И, в-третьих, я хотела заложить в свою речь вполне здравую мысль. Только заложить ее нужно было так, чтобы советникам казалось, что они додумались до этой очевидной истины сами.

Мысль эта, по сути, была совершенно не моя. Я беззастенчиво сперла ее из земной истории. В данный момент королевские тюрьмы находились в ужасном состоянии и были сильно переполнены. Особенно это касалось столичных тюрем. Даже если отправить на кораблях охраны одну десятую преступников, это уже будет облегчение для казны.

Внутри страны были места, где на каторжных работах использовались преступники. Но доставка туда людей из столицы — слишком дорогое дело, которое себя не окупало. А все ворье и мелкие разбойники стремились как раз таки в столицу. Им казалось, что здесь, среди беспечного дворянского сборища, они могут снять жирные сливочки.

Сама я, к сожалению, слабо представляла, как живут дворяне средней руки в столице. Однако, по рассказам мадам Менуаш, почти каждый дом имел собственную стражу. И это тоже расточительство: содержать такое количество неработающих мужиков. Увы, оно только усиливалось год от года именно из-за притока преступников в столицу.

Разумеется, герцог де Сюзор находился в Совете моего мужа уже очень давно. И, разумеется, за это время он приобрел не только противников, но и союзников. Не все из них были надежны, некоторые союзники были временными. Но после моей речи на Совете сразу же попросил слово министр финансов герцог Бартоломео де Андертон. И заговорил о том, как необходима разгрузка столичных тюрем. Привел несколько весьма ужасающих цифр о суммах, в которые казне обходятся питание, охрана и отопление, а также места под кладбища и палачи.

В общем, эти цифры не были тайной, их уже обсуждали несколько раз. И даже ужесточили законы за воровство. Но это привело только к тому, что на площади Пеналти, где проводились публичные казни мелкого жулья, пришлось поставить новую виселицу.

В бурных обсуждениях как-то позабылось, что вся эта заваруха началась с моих слов о том, что преступников надо использовать на благое дело обогащения государства, а не растрачивать их жизни бессмысленно.

Последние две трети времени, потраченные на этот Королевский Совет, были израсходованы не на обсуждение того, стоит ли вообще отправлять корабли или найти повод и отказаться, а на то, сколько денег сможет выделить казна для перевозки хотя бы небольшой пробной партии преступников и на некоторое их обустройство на новом месте.

Я рассуждала просто: эти люди, сидящие в тюрьмах, живут в фантастически скотских условиях. Очень большая часть их гибнет, не дождавшись свободы: от дурного питания, сырости и холода, вшей, блох, крыс и прочей гадости. Кроме того, тюрьмы являются рассадниками дизентерии и других болезней. Даже если среди пробной партии в сто пятьдесят человек погибнет изрядная доля преступников, хуже, чем сейчас, не станет.

А вот если их постараться снарядить более-менее нормально, дать им инструменты и возможность выжить. Пообещать в следующем году по весне доставить туда женщин, колония нового материка сможет достаточно быстро начать торговлю с нашей страной. Разумеется, рано или поздно это приведет к тому, что колония захочет отколоться. Но в этом я не видела ничего страшного: дети должны взрослеть и отрываться о материнского подола. Тем более что будет это еще очень нескоро.

В общем, тот Совет прошел именно так, как мы планировали. За спорами моя роль слегка подзабылась, но герцог де Богерт с той поры относился ко мне более настороженно. Все же дураком он не был, хотя и старался изо всех сил создать кризисную ситуацию для королевской власти.

Экспедиция отплыла вовремя. На четырех фрегатах с флагом Сан-Меризо отправились на неизведанные земли около сотни тщательно отобранных преступников. В первую очередь отбирали физически крепких мужчин из тех, кто попался на воровстве или грабеже в первый раз. Конечно, ошибок было не избежать, но большая часть этих людей — бывшие крестьяне, чьи дома и семьи погибли во время войны, кто не смог вернуться к мирному труду, но, по крайней мере, выражал такое желание.

Собрать по тюрьмам пятьдесят женщин было гораздо сложнее. Разумеется, в основной массе среди них были воровки и проститутки, а также те, кого церковь признала виновными в колдовстве. Этим самым «колдуньям» просто повезло — чаще всего такие обвинения заканчивались смертью. Бедной мадам Менуаш пришлось лично осмотреть каждую из них и решить, здорова ли она.