Я с улыбкой смотрела на задумчивое лицо Элиссон. Сперва мы чаевничали в ее покоях с Алексом и Вильгельмом, потом мужчины ушли, понимая, что нам хочется побыть вдвоем. К моему удивлению, дочь еще раз попросила рассказать все, что написано в досье на ее будущего мужа. Спорить я не стала: если ей становится менее тревожно от этих разговоров, пусть будет так.

— Ты боишься?

— Пожалуй, нет… Это не страх, мама. Просто какая-то нервозность, — Элиссон передернула плечами и поплотнее запахнула на себе шаль.

Мы сидели у открытого окна в парк и наслаждались теплым осенним вечером, яркими нотами ароматов последних в этом году цветущих роз и тишиной, которая ничем не нарушалась.

— Я, в общем-то, вполне понимаю, чем буду заниматься там, в собственном новом доме. Просто сама мысль оказаться в чужой стране, среди чужих людей не может не волновать.

— Не придумывай причин для паники, — с улыбкой попеняла я, — С тобой едет твоя ненаглядная Эмили. Кстати, солнышко, ты не заметила, что ей уже больше двадцати лет? Я думаю, когда ты обустроишься на новом месте, тебе стоит побеспокоиться и подыскать ей хорошего мужа. Ты выросла, девочка, и теперь это твоя забота.

— Одни бесконечные заботы, мама… Забота о том, чтобы наладить в Валкурии благотворительную систему. Забота о том, чтобы установить с мужем хорошие отношения. Забота о том, чтобы выдать Эмили замуж. А жить-то я когда буду? — она демонстративно капризно надула губы, как иногда делала в детстве.

— Увы, солнце мое. Это и есть нормальная жизнь, — разулыбалась я.

— Да я знаю… — досадливо проворчала дочь. — Просто иногда мне хочется чего-то такого… необыкновенного! Чтобы он красавец! Чтобы любовь до гроба!

— Как в романах? — я уже откровенно смеялась, глядя на Элиссон.

— Моя мать — злая королева! Как в сказках! — дочь тоже смеялась над этими «сладкими мечтами».

Закончив веселиться, я отдышалась и сказала:

— Знаешь, детка, в чем опасность этих сказок? В том, что молодой неопытный ум принимает их за действительность, которая, если постараться, может сбыться. По мне: так лучше быть реалистом и четко понимать, в какую игру ты лезешь.

Если бы ты была безмозглой романтичной барышней, я нашла бы тебе подходящего мужа, способного петь серенады под окнами и возвышенные клятвы о «вечной любви». Правда, боюсь, что вечность продлилась бы не более пары лет. Но первые годы ты была бы счастлива.

Если бы у тебя была склонность к политическим играм, если бы ты проявляла интерес к интригам в совете, я повела бы тебя за ручку и научила бы разбираться в этом вареве. Ты никогда не выказывала склонности к этому. Учить и переделывать тебя насильно — значило бы ломать твой характер.

Я немного помолчала, глядя на настороженную дочь, и продолжила:

— Я могу сказать тебе только то, что сказала однажды Алексу: «Корона — тяжелая ноша». А главное, солнышко мое, найти тебе мужа, с которым ты жила бы комфортно, стало бы на порядок сложнее. Так что давай радоваться тому, что ты прекрасно понимаешь всю приятность сказок, но здраво оцениваешь их бесполезность. Можешь шутить и придуриваться сколько угодно, но ты достаточно умна, чтобы не брать романтические истории как образец для подражания. Кроме того, могу сообщить тебе прекрасную новость: в браке рождаются дети. Ты же говорила, что хочешь детей?

Элиссон фыркнула и, не выдержав, рассмеялась. Разумеется, это нарушало все возможные устои, но и она, и Алекс получили все знания по анатомии и медицине, доступные этому миру. Более того, в определенный момент, дождавшись их взросления, я рассказывала каждому из них о смерти их царственной бабушки, королевы Ателаниты. И добила рассказом о попытке дать опиум маленькому Алексу.

Надо сказать, что истории эти произвели на них неизгладимое впечатление. Оба были в шоке от идиотизма врача, и оба стали понимать гораздо лучше, как важна медицина. Именно поэтому с Элиссон поедет лучшая ученица Жанны Менуаш. А одним из первых проектов, которые профинансировал мой сын, вступив на престол, стало появление Медицинской Королевской Академии Луарона.

Уже этой осенью объявлен первый набор студентов. Лучшим из них была обещана «стипендия» — новое слово в лексиконе Луарона, и понятие пришлось вводить искусственно. Мысль о том, чтобы не просто учить кого-то бесплатно, а еще и доплачивать за получение знаний, сильно шокировала Большой Королевский Совет. Дебаты по этому случаю были нешуточные. Конфликт дошел до того, что Алексу пришлось хлопнуть по столу ладонью, прерывая споры:

— Из-за столь ничтожной суммы, господа советники, вы скандалите так, как будто я вынимаю её из вашего кармана. Для казны этот расход ничтожен. И, если судить по старым документом, никогда еще королевская казна не пополнялась так активно. Если вам, господа советники, нравится лечиться у полуграмотных знахарей, это ваше право. Я же хочу собрать в этой академии все, что известно в мире о лекарском искусстве, все мудрые и дельные книги из всех стран. И хочу точно знать, что мои солдаты, раненные на поле боя, получат лучшую помощь из возможной.

Похоже, дочь моя тоже вспомнила этот конфликт с Советом и сейчас, вопросительно глянув на меня, спросила:

— Мама, а если я уговорю мужа открыть Академию там, у нас…

— Даже если не уговоришь, Элиссон, у тебя будет достаточно собственных средств на то, чтобы начать с малого. Пусть не Королевская Академия, а Школа Лекарей под патронажем Великой Герцогини. Согласись, малышка, это звучит совсем неплохо.

Мы провели всю ночь, болтая о самом разном и утром. Но когда утром Элиссон садилась в карету, ни она, ни я все же не смогли удержаться от слез. С моей дорогой девочкой мы расстались в лучшем случае на долгие годы. И душа у меня рвалась от печали.

Алекс вскочил на коня — он собирался проводить сестру до ворот столицы, а я вернулась в опустевший дворец.

Разумеется, это только для меня дворец опустел без моей девочки и Вильгельма. Все остальные службы работали как обычно. Да и придворные, не желающие пропустить столь серьезное официальное мероприятие, как проводы принцессы к мужу, уже бродили по коридорам и гостиным.

— Королева идет! Склонитесь…

— Замолчите, Маркус. Это не официальный выход. Я просто уйду к себе.

Маркус, в чьи обязанности входило голосить у меня над ухом и требовать, чтобы все немедленно расступались и кланялись, приложил руку к груди, склонил голову и отстал от маленькой процессии, которую я возглавляла. Софи, понимая, как я расстроена, тихонько предложила:

— Моя королева, если хотите, я прикажу принести легкое вино или чай. Мы с вами посидим, поболтаем и отвлечемся от грустных мыслей.

— Если хотите, ваше величество, я могу принести вам успокоительный сбор, — добавила Жанна Менуаш.

— Нет, дорогие мои, никаких успокоительных сборов. Я думаю, по бокалу вина нам не повредит. Софи, распорядись, пожалуйста.

— Мы будем втроем? — мадам Вербент смотрела на меня внимательно, и я с улыбкой кивнула ей:

— Только втроем, Софи. Как в старые добрые времена.

Софи разулыбалась и даже слегка похлопала в ладоши. Потом часто-часто закивала головой со словами: «я сейчас вернусь!» отделилась от свиты. Посмотрев ей вслед, я повернулась к фрейлинам и сообщила:

— Дамы, сегодня до вечера у вас отдых. Мне никто не нужен сейчас. Можете заняться своими делами. Со мной побудут мадам Вербент и мадам Менуаш.

Спорить со мной давно уже никто не осмеливался, как и поправлять мои указания. Поэтому девицы просто молча поклонились и начали исчезать в боковых комнатах-гостиных. Я усмехнулась про себя: «Что значит выучка! Ни одна из этих молоденьких девчонок не осмеливается обогнать королеву. Хотя, уверена, каждая из них счастлива получить выходной на весь день.».

Девочки в моей свите менялись часто. Они и прибывали сюда для того, чтобы была возможность подыскать себе мужа. Так что ни к кому из них я не была привязана: все равно через несколько месяцев очередная красотка упадет на колени и попросит позволения на брак. Я всегда давала это позволение с полнейшим равнодушием и воспринимала девиц как фоновый шум. Для управления ими существовала моя надежнейшая статс-дама — графиня Эбигейль Холланд.