Разумеется, в отличие от служивших уже гвардейцев, платили новичку сущие гроши. Но вовсе не это расстраивало Вильгельма. Первое время он с восторгом неофита надраивал пуговицы на парадной форме, точил и смазывал оружие, лично проверял на конюшне закрепленного за ним жеребца.

Однако довольно быстро выяснилось, что жизнь столичных гвардейцев — весьма скучная и неприятная штука. Дело не в том, что приходилось часами торчать на улице в любую погоду: как раз к этому юный барон был привычен. Дело было в том, что эти действия монотонно повторялись изо дня в день.

Проснулся, поел, надел парадную форму, отстоял вахту, снова поел и лег спать. Разумеется, у королевской гвардии бывали выходные дни, и несколько раз сослуживцы даже приглашали Вильгельма с собой в трактиры. Однако напиваться до беспамятства и потом скандалить ему не нравилось. Публичные девки вызывали какое-то странное чувство брезгливости, а конфликты и драки между сослуживцами по-пьяному делу добавляли скуки и раздражения.

К концу первого года службы, так и не рискнув напомнить герцогу о своем существовании лично, барон отправил письмо-прошение и с трепетом принялся ждать ответа. К его глубокому удовлетворению, похоже, герцог довольно быстро вспомнил, кто такой этот самый барон де Кунц. И уже через неделю юнец получил звание младшего капрала и новое место назначения для службы: крошечный приграничный городишко на границе с Шо-Син-Таем.

Торговля между странами тогда только-только зарождалась, но контрабандисты оценили новые возможности очень быстро, и маленькому гарнизону просто не хватало сил. Так что эта служба была совсем другой: частые бессонные дни и ночи, редкие погони. Зато тщательнейшее изучение не просто окрестностей, а расположения лесов-перелесков, горных троп, пещер и трещин, даже оврагов и канав — любых мест, где можно спрятать человека или товар.

Поток этих самых товаров, как легальных, так и контрабандных, рос достаточно быстро. Каждые несколько месяцев гарнизон приходилось увеличивать почти вдвое. И через четыре года, как раз при первых военных стычках Луарона с Сан-Меризо, барон де Кунц, отслужив полтора года старшим капралом и около двух лет лейтенантом, отправился по собственной его просьбе на границу с Сан-Меризо. Уже в звании капитана.

Для такой карьерной перестановки понадобилось несколько месяцев переписки и прошений о переводе. Но когда войска Сан-Меризо пересекли границу, разрешение было получено, и капитан Вильгельм де Кунц отбыл к новому месту службы.

Первые бои шли с переменным успехом, и войска Луарона отступали все чаще и чаще. За годы войны барон де Кунц успел лично поучаствовать не в одном сражении и получал благодарственные знаки отличия не один раз. При штабе армии заметили капитана де Кунца довольно быстро: из месяца в месяц у него были самые низкие потери в людской силе. И в то же время никто не мог упрекнуть капитана в том, что он отсиживается за чужими спинами.

Именно его рота брала штурмом крошечный городок Венсель, где прочно окопались вдвое превосходящие силы Сан-Меризо. Тогда, в начале войны, этот поступок капитана вызвал даже некоторые споры в шатре главнокомандующего:

— Он позорит воинское звание! Как можно нападать ночью, перерезав противника сонным и не дав ему шанса на достойное сопротивление! И вообще, де Кунцу просто повезло.

— Да-да, я тоже считаю, что барону повезло. Сам по себе он, между нами говоря, полная посредственность.

Среди самых родовитых военных, брезгливо морщивших носы на какого-то там баронишку, такое мнение бытовало ровно до тех пор, пока действующий фельдмаршал Огессо не хлопнул рукой по столу, громогласно заявив:

— Пусть пропадут пропадом идиоты, путающие правила дуэлей и войны. Этот юнец потерял при штурме только тридцать семь человек своих солдат, причем десяток из них еще имеют шанс выжить: они просто ранены. Зато он в одиночку взял Венсель. И город, и зимние запасы Сан-Меризо на три их батальона. И почти сто двадцать человек пленных, которых он лично отогнал на каменоломни.

К концу войны барон Вильгельм де Кунц подходил в звании бригадного генерала, и именно его людей назначили охранять первый этап мирных переговоров.

Меньше всего этот самый мир между Сан-Меризо и Луароном нужен был Рамейскому престолу. Именно Папа и поддерживал (подогревал) весь конфликт, объявляя его войной за истинную веру. Разумеется, сам по себе Рамейский престол не являлся обладателем излишков военной силы. И, случись нужда, чаще прибегал к услугам наемников. Но все же некоторое количество войск святого отца в рядах Сан-Меризо присутствовало.

Как уж там именно сработало чутье бригадного генерала де Кунца, осталось неизвестным. Однако, разделив вверенных ему солдат на две неравные части, он оставил большую под командованием собственного капитана: охранять дипломатов Луарона, а сам с меньшей частью попытался организовать вторую линию обороны, незаметную для штатских чиновников по охране прибывших послов Сан-Меризо.

Результат был налицо: при попытке нападения на послов Сан-Меризо бригадный генерал Вильгельм де Кунц ввел своих людей в бой. И это не только спасло жизни большей части послов и их людей, но и помогло захватить в плен живьем около двадцати человек из нападавших.

Потом, уже после допросов, выяснилось, что среди пленных находится два офицера папского войска, которые и собирались зачистить посольство, оставив следы войск Луарона. Но все это было потом…

По окончании разбирательств фельдмаршал Огессо произвел Вильгельма де Кунца в генералы, а от себя лично подарил серебряную походную флягу с чеканной надписью: «Лучшему воину Луарона».

Когда же среди графских и герцогских отпрысков, имеющих высокие чины не по заслугам, а в силу родовитости, началось недовольное брюзжание возвышением де Кунца и попытки объявить удачную операцию простым везением и случайностью, фельдмаршал ответил так:

— Случай всегда подворачивается в самый неподходящий момент. А победители, господа офицеры, и вовсе не верят в случайность! Де Кунц — победитель, и вам, лорды, придется смириться с этим.

Женщины в жизни барона де Кунца начали появляться лет с шестнадцати. Сперва смазливая подавальщица в трактире, которая не прочь была заработать монетку, затем скучающая горожаночка в столице, польстившаяся на роскошную форму. Был и достаточно продолжительный роман с аппетитной вдовушкой, который, к сожалению, частенько прерывался на долгие дни, а то и недели: выслеживание очередной группы контрабандистов требовало времени.

Во время войны обзавестись постоянной связью и вовсе было невозможно. Случались военно-полевые романы разной степени бурности. Но когда войска Луарона уходили из городка или селения, барон, оставив приличествующий случаю подарок, тут же забывал о своих случайных подругах.

Тем не менее совесть его была абсолютно чиста: когда Паулю исполнилось двадцать лет, герцог де Сюзор, а точнее, сенешаль барон Эдлер, устроил брак баронета с симпатичной дочкой соседа. Хотя брак и был договорным, тем не менее молодые прекрасно поладили. И к двадцати семи годам барон Вильгельм де Кунц стал дядей в третий раз. Так что вопрос о производстве наследников не омрачал сон холостого генерала.

Первые годы большую часть любых своих заработков Вильгельм отправлял в баронство. Мало было погасить старые долги, деньги требовались еще и для развития каких-то там выбранных Паулем ремесел и особых пород скота. К окончанию войны удалось даже погасить большую часть личных долгов покойного отца-барона. Из-за вечной экономии генерал де Кунц имел среди сослуживцев славу человека мрачного и скупого. Впрочем, его это нисколько не тревожило.

Была, однако, у него и небольшая страстишка, на которую он тратился, не скупясь: трактаты историков о войнах прошлого и мемуары великих полководцев. С большим сожалением, понимая, сколь ненадежна и беспокойна его собственная жизнь, Вильгельм читал купленные книги, а потом через курьеров герцога передавал их в собственный замок с наказом Паулю: хранить и беречь!