С тех пор в приемной нет-нет, да и появлялись просители. В основном люди, отчаявшиеся получить возможность подать жалобу королю. Не всем я могла и хотела помочь, но начала понимать, что мне необходим секретарь.

Разумеется, герцог не стоял в очередях, и я приглашала его тут же, как только он присылал лакея. Но теперь его визиты ко мне стали почти ежедневными.

Думаю, королеве-матери доложили об этом сразу после приезда.

Перебирая все небольшие возможности, которые есть у меня сейчас, я неожиданно вспомнила о родине Элен — королевстве Сан-Меризо. Уточнила у Софи, существует ли при дворе мужа посольство, и, получив утвердительный ответ, продиктовала ей записку. Записку запечатала, и её отдали лакею.

Все лакеи мне казались на одно лицо: лично я с ними не общалась, хотя два-три человека всегда дежурили за дверью апартаментов. Я ничего о них не знала, да и не могла узнать. Поэтому подумала, что мне очень желательно завести собственного курьера. Человека, которому я смогу доверять письма и записки, не ожидая, что их кто-нибудь будет просматривать. Хотя это мое письмо было совершенно невинным, всего лишь требование к послу, лорду Ферзону, нанести мне визит, но на будущее явно стоит обеспокоится.

Визит свекрови мне не пришлось ждать слишком долго. Сутки понадобились её высочеству Ателаните, чтобы отдохнуть, выслушать все доносы и заявиться ко мне высказывать свое недовольство. Я даже не стала препятствовать миледи Лекорн отлучиться на два часа по собственной надобности: здраво рассудила, что если не мадам «настучит», то найдется кто-то другой.

Увиденное в моей приемной только больше разозлило королеву. Народу там по-прежнему было немного, но раньше приемная была абсолютно пуста. Теперь же там, за удобной конторкой, сидела та самая мадам Эхтор, что просила у меня место в свите. Я взяла ее секретарем. Кроме того, в приемной находилась еще пара каких-то просителей и один из придворных, с которым любезный Саймер де Богерт прислал мне очередное лакомство. Разумеется, королева-мать прошла в мои апартаменты, не дожидаясь, пока я освобожусь. Но то, что меня ждут, она видела и взяла на заметку.

Наше приветствие шло по разработанной мной ранее схеме: я поклонилась и села, дожидаясь, пока королева попросит у меня дозволения присесть. Вежливо спросила, как прошла поездка, не обращая внимания на недовольную гримасу.

— Я привезла вам из святых мест подарок, Элен, — свекровь хлопнула в ладоши, и одна из старух с поклоном передала мне маленький ларчик — простенькую коробку из дерева. Я с любопытством подняла крышку и даже не сразу поняла, что это такое. Больше всего содержимое шкатулки напоминало землю. Совершенно обыкновенную землю с парой небольших камушков.

— Это земля с места казни святого Варсонофия! — торжественно объявила королева-мать.

Я молча смотрела на эту женщину и понимала: издевается. Не знаю, сколько десятков лет назад казнили этого самого Варсонофия, но если каждый паломник брал бы себе по горсти земли, то яму до ядра планеты они бы уже прорыли. Тем не менее я любезно поблагодарила королеву-мать и с улыбкой уставилась на нее: сесть ей я так и не предложила. Пусть сама попросит.

— Вы же знаете, Элен, что святой Варсонофий считается покровителем беременных женщин?

— Конечно, ваше высочество, — не дрогнув, подтвердила я. — Правда, моя беременность закончилась весьма благополучна и уже давно. Но я надеюсь родить моему мужу еще не одного ребенка. Так что я весьма признательна вам за столь драгоценный дар.

— Если вы собираетесь быть хорошей женой моему сыну, Элен, то зачем вам эта нелепая пародия на секретаря в приемной? Кого вы, собственно, собираетесь принимать? — поджатые губы свекрови даже сложились в неприятную улыбку, показывающую всю глупость моего решения.

— Мадам Эхтор всего-навсего будет записывать тех, кто желает меня видеть, — говоря это, я потупила глаза, давая возможность свекрови очередной раз унизить меня.

— Что-то я не заметила очереди из просителей! Может быть, вам не стоит заниматься такими глупостями?

— Ну почему же глупостями, ваше высочество? Например, когда пришло письмо от лорда Ферзона с просьбой уделить ему время, то мадам Эхтор согласовала со мной день, когда мне удобно будет принять посла. Надеюсь, что посол передаст мне письма от семьи. Я так давно не получала новостей от папы! Или вы считаете, ваше высочество, что я сама должна была писать ответ на эту просьбу?

— Вы могли продиктовать его любой своей фрейлине, — недовольно поморщилась королева-мать. Ей явно не понравилось мое желание увидеть посла.

— Своим фрейлинам я плачу не за это.

За два дня до приезда свекрови миледи Лекорн наконец-то подбила итоги. Когда она мне отчитывалась, я выяснила довольно много любопытных подробностей: триста золотых в месяц — это очень большая сумма. Кроме того, если оплатить все долги, то у меня за все это время обнаружиться некий запас — около пятисот монет. Не слишком много, нужно признать.

Казалось бы, пока я валялась в кровати, на что можно было расходовать деньги? Но выяснилась милая подробность: я сама должна содержать свой двор, в том числе и миледи Лекорн. Она как старшая фрейлина получала двенадцать золотых в месяц. Обычные фрейлины получали по восемь. Кроме того, мне еще приходилось платить и за визиты доктора. Хорошо было уже то, что отопление моих комнат, охрану и питание для всех, а также горничных и лакеев оплачивал королевский казначей.

В целом, насколько я поняла, мадам Лекорн была достаточно честна. Но у нее не было стимула экономить, потому деньги она разбазаривала налево и направо. По семьдесят-восемьдесят монет каждый месяц уходило на раздачу нищим. Мне это казалось редкостным идиотизмом. На такую сумму можно было месяц содержать бесплатную столовую для тех же нищих, а не тупо раскидывать монеты в толпу, вызывая скандалы, ссоры и драки.

Как-то во время одной из бесед мадам Менуаш пожаловалась мне, что ее чуть не покалечили, когда под ноги ей лакей кинул горсть медяшек:

— Это было ужасно, ваше королевское величество! Люди кинулись и сшибли меня с ног. И если бы не какой-то могучий купец, который буквально выдернул меня из толпы, меня бы затоптали. Тогда мне порвали платье, и это было очень обидно.

— Думаю, мадам Менуаш, я смогу компенсировать вам эту потерю. А главное, вам больше не придется стоять в такой толпе, чтобы увидеть двор.

У меня было время обдумать, что и как нужно изменить. Прежде всего, я решила, что необходимо систематизировать записи. Хотя бы просто разнести их в две тетради: «Приход» и «Расход», делить их помесячно и обязательно каждый месяц подбивать итоги. Кроме того, конечно, это очень дальняя перспектива… Но мне необходимо сделать так, чтобы народ меня любил. Так что больше никаких киданий мелочи в толпу. Зато я постараюсь организовать что-то вроде бесплатной больнички для бедных и по возможности столовую для нищих.

Разумеется, я прекрасно понимала, что моих собственных средств на это не хватит. Тут варианты были различные. Можно организовать лотерею и собрать крупную сумму сразу, а можно потихонечку обложить «данью» придворных. Как только они поймут, что я хоть что-то представляю собой при дворе, желающие поучаствовать найдутся мгновенно.

Планы у меня, конечно, были наполеоновские, но пора вернуться в реальность и послушать, что там говорит раздраженная свекровь.

— Я слышала, Элен, что к вам зачастил герцог де Богерт?

— Герцог де Богерт — близкий моему мужу человек, и я не вижу ничего дурного в том, что он иногда балует жену своего владыки сладостями. Тем более что далеко не всегда он это делает сам. Чаще передает с кем-нибудь из придворных.

— Герцог, — с тщательно скрываемым раздражением сказала королева-мать, — шалопай и бездельник! Он отвлекает моего сына от государственных дел. А вы, Элен, как разумная жена, должны были показать де Богерту, что его присутствие в вашем окружении неуместно.