Вильгельм по-прежнему был довольно много занят армейскими делами. Мадам Вербент изредка забегала поболтать и выпить чаю. Но я видела, что душой Софи там, в гуще дел и забот при дворе принцессы. От посещения заседаний Большого Королевского Совета я отказалась уже давно. Сперва для того, чтобы Алекс перестал оглядываться на мои решения, а потом уже потеряв интерес к бесконечным и однообразным интригам.

Разумеется, я по-прежнему была в курсе всех политических решений сына и бдительно следила за жизнью юной принцессы. Но там все шло своим чередом, и я в какой-то момент ощутила собственную ненужность и бесполезность.

Из этого состояния меня попытался вывести Вильгельм, уговорив прокатиться в Малый Шаниз.

— Элен, все эти годы твои покои стоят нетронутыми: за ними тщательно следят, их отапливают и моют вовремя. Так что мы можем побывать там в любое время. Я хочу показать тебе кое-что, любовь моя.

Я очень давно не бывала в Малом Шанизе, и меня просто потряс разросшийся и ухоженный парк. Башни голубиной почты были в отличном состоянии: отремонтированы и побелены. Сам дом блистал свежим ремонтом и деловито снующими по лестнице военными. Мои покои действительно ждали меня, и я с улыбкой прошлась по комнатам, вспоминая уже позабытые вещи, которые раньше окружали нас с детьми.

Вильгельм ничего не объяснял, мы просто много гуляли. Посетили село, и я поразилась тому, как оно выросло за эти годы. По сути, это уже был городок, а не забытая богом деревня. Мы побывали в военной школе. Старые корпуса смотрелись более чем скромно на фоне гигантской стройки.

— Это будет здание Военной Академии, Элен. Здесь будут обучать не только пехотных командиров, но и артиллеристов. Последнее время нам сильно не хватает огневых точек по границам Луарона. Благо, что здесь достаточно пустых мест и можно устроить удобный полигон. Я по-прежнему считаю: прежде чем получить офицерский чин, мальчишка должен научиться делать все то, что делают его солдаты.

Ткацкий цех и деревня при нем разрослись настолько, что через несколько лет просто сольются с селом, приписанным к Малому Шанизу. И тогда, скорее всего, они получат статус города. Тем более что кроме сельской церквушки недавно стали возводить небольшой храм.

— Я надеялся, что тебе захочется здесь пожить, Элен.

— Здесь красиво, Вильгельм. Я благодарна тебе, что ты за всем присматривал, но…

— Но… что?

— Но это место теперь чужое мне.

Все, что я увидела, было интересно, важно и нужно. Только не мне. Когда-то я дала толчок развитию этих земель и вроде бы должна гордиться полученным результатом. Но кроме отстраненности и грусти я ничего не испытывала: я больше не нужна ни этим землям, ни этим людям. Возвращение во дворец было несколько печальным: я не понимала, как дальше жить и чем заниматься.

Софи с удовольствием рассказывала, что молодые проводят друг с другом все время, которое дозволяет им этикет. Что они повадились писать друг другу письма. И свято уверены, что никто не разгадал их тайну.

— Принцесса Мириам достаточно часто посещает дворцовую часовню. Помните, там, недалеко от портала, настенная мозаика? А следом за ней икона святого Сариноса. Она не вплотную примыкает к стене, хотя этого почти и не видно. Вот эта щель между стеной и иконой и служит для передачи посланий.

— Понятно. И как часто они обмениваются письмами? — улыбнулась я.

— Не реже пяти-шести раз в седмицу.

— Что ж, это хорошо. Значит, им есть о чем поговорить.

Про себя я размышляла о том, что даже если у молодых нет страстной любви, но есть симпатия и уважение друг к другу, семейная жизнь может сложиться достаточно удачно. Алекс посещал меня теперь всё реже, отчего я чувствовала себя заброшенной, хотя и понимала, что у детей все складывается отлично и надо бы радоваться. Но вот как раз радоваться у меня почти не получалось.

Месяца через три такой жизни я получила первое письмо от принцессы Туун. Девушка явно решила поддерживать отношения на дружеском уровне, и я, пожалуй, была ей благодарна. При письме принцесса сделала несколько больше ошибок, чем в устной речи, но это было совершенно не важно.

Важно было другое: среди кучи малозначимой ерунды, вроде длинного почтительного приветствия и пожеланий всех благ королевскому Дому Солиго, присутствовали очень интересные новости о грядущих браках гостивших у нас девушек, о том, какие места в иерархии дворца занимают сейчас их будущие мужья, а также новость о попытке отравления госпожи Юан.

'…прислужница созналась в том, что отвар ей дала госпожа Носеол. Хвала богам, что госпожа Юан выпила только два глотка, а потом почуяла неладное. Она болела, но сейчас уже совсем поправилась. Жизни ее ничто не угрожает. Дядя разгневался и потребовал от принца Линзяо изгнать недостойную наложницу из гарема.

За время поездки в вашу благословенную страну, ваше величество, я прониклась симпатией не только к принцессе Мириам, но и к ее сестре, госпоже Кицори Цин-Фей. Изгнание матери распространилось бы и на дочь, но я вымолила у принца Линзяо дозволения забрать госпожу Кицори в свой дом.

Я знаю, что, несмотря на соперничество своих матерей, принцесса Мириам и госпожа Кицори были очень привязаны друг к другу. Думаю, принцессу обрадует новость о том, что ее сестра, госпожа Кицори, находится вне опасности…'

Новость меня взволновала. Я помнила, что девочки действительно держались как близкие люди и проводили много времени вместе. Письмо я получила с утренней почтой и решила, что принцессе стоит узнать об этом от меня.

С тех пор, как Мириам отвели отдельные покои, соответствующие ее новому статусу, я еще ни разу не бывала здесь. Как-то вот не было нужды. Похоже, слуги слегка растерялись, когда я прошла анфиладой комнат и велела горничной войти и сообщить о визите. Останавливать меня, разумеется, никто не пытался. Но горничная, смутившись, пыталась объяснить, что принцесса занята.

Через пару мгновений до женщины дошло, кому она пытается возражать, и она, испуганно ойкнув, скользнула через двойные двери. Ждать мне пришлось недолго: буквально через минуту служанка вернулась и с поклоном распахнула передо мной двери.

В приемной принцессы оказались только три молодых фрейлины, которые сейчас же склонились в поклоне. Свою свиту я оставила в комнате: мне не нужны были свидетели разговора.

Только войдя в покои принцессы, я поняла, какая неудобная ситуация сложилась: девушке никто не доложил о моем визите. Мадам Вербент отсутствовала, а ее юные фрейлины были слишком неопытны, чтобы суметь урегулировать ситуацию — внезапный визит королевы-матери. Именно поэтому растерянная принцесса встретила меня положенным поклоном, но одета она при этом была в светло-серый костюм для тренировок: широкие брюки до середины икр и куртка-кимоно, подвязанная простым поясом. Девушка стояла босиком на паркетном полу, а в руке держала непривычной формы оперенное лезвие. Придворный поклон в таком костюме выглядел, надо сказать, несколько нелепо.

Мы сели, и я с удовольствием полюбовалась на большой деревянный щит, висящий за ее спиной. Концентрические круги мишени, черные и белые, были изрядно истыканы. Из щита торчали четыре лезвия, и я попыталась понять, зачем на них наращены яркие перья. Может быть, для стабилизации в полете?

Новость о болезни госпожи Юан принцессу явно расстроила.

— Не переживайте, принцесса Мириам. Сейчас ваша матушка уже здорова. Кроме того, госпожу Носиол удалили из гарема, и в дальнейшем госпоже Юан ничто не угрожает.

— Это не совсем так, ваше величество. Рано или поздно мой отец введет в дом вторую жену, и неизвестно, как все сложится.

Я заметила, что грассирующая «р» принцессы стала гораздо мягче и почти незаметна. Видно, что девушка много занималась языком и достигла отличных результатов. Ее голос и речь звучали просто восхитительно. На ее месте я бы на этом и остановилась. Незачем убирать этот очаровательный легкий акцент, звучащий столь изысканно.