Герцог Мальвор, увы, почти не встает с кровати. Здоровье его очень слабо. Даже в кресле на прогулку вывозят его не каждый день. Он не присутствовал на свадебном пиру, но смог благословить наш брак в храме.

Мне совершенно не на что жаловаться, мама. Я счастлива…'

Я решила поделиться этими письмами с Алексом. И застала сына за странным занятием: черной тушью на листе бумаги он кисточкой медленно и терпеливо выводил иероглифы.

— Алекс… А что это?

— Я начал учить синтайский язык, мама. Он очень сложен, а я не так талантлив, как хотелось бы. Частенько мне хочется забросить занятия, — он со вздохом отложил кисточку и сладко потянулся. — Ну, раз уж ты сегодня зашла, значит, у меня есть повод забросить эту тягомотину. У тебя к чаю будут пирожные со сливками?

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

— Что это, мама?

— Это подарок тебе.

Алекс взял в руки небольшую шкатулку и поднес ее к окну, к свету, внимательно рассматривая удивительный рисунок камня. Он любовался переливами черного и зеленого, хитросплетением линий и оттенков и, переведя взгляд на меня, снова спросил:

— Что это?

— Это малахит. Помнишь, в детстве я рассказывала вам с Элиссон про волшебную медную гору и малахитовую шкатулку?

— Конечно, помню! Но я всегда думал, что это просто сказка…

— Ну, мальчик мой, довольно долго это и в самом деле было просто сказкой, — с улыбкой ответила я. — Вильгельм сегодня не приедет к обеду. Если хочешь, поедим вдвоем и поболтаем.

Я гордилась своим сыном. И было чем! Вчера он на Большом Королевском Совете достаточно грамотно разыграл комбинацию и решил одну из самых нудных проблем, касающуюся его собственной женитьбы. Если сватовство синтайского отпрыска королевской семьи к принцессе Элиссон советники считали прекрасным способом получить рецепт пороха, то мысль о женитьбе короля на синтайской принцессе вызвала резкое отторжение и недовольство.

В чем-то я даже могла понять Советников: синтаец увез бы Элиссон в свои земли, Луарон получил бы практически бесплатно секрет пороха. А то, что принцесса там не выживет, ну так на все воля Господа Бога. Ни одного из советников дальнейшая жизнь принцессы не интересовала: достав для них вожделенный порох, она превращалась в отработанный материал.

Совсем другое дело — синтайка на троне. Это ведь к ней придется как-то подстраиваться, взаимодействовать с королевой, знать и помнить, что она любит, а на что может разгневаться. Она не просто чужестранка. Синтайка выросла в другой, непонятной и непривычной герцогам культуре. Зачем бы им, Советникам, в собственном королевстве такой геморрой?

Именно поэтому, хотя предложение неофициально уже было отправлено, Совет по-прежнему упирался, не желая признавать возможность такого союза. Алекс долго бился над решением проблемы, потихоньку находя все новые аргументы в пользу этого брака. Сперва он пытался соблазнить герцогов всевозможными государственными выгодами.

Общеизвестно, что синтайцы гораздо лучше нас разбираются в химии, владеют секретами и рецептами различных металлических сплавов и имеют довольно мощную школу целителей, разительно отличающуюся от Луаронской. Да что говорить, такие вещи, как, например, иглоукалывание, скорее отпугивали Совет. Многие считали, что это некий дьявольский ритуал, и откровенно боялись такого соединения. Под этот союз можно было получить очень серьезные вклады в будущее. Однако будущее интересовало Советников гораздо меньше, чем настоящее.

Самое приятное, что быстрее всего на сторону короля встала церковь Луарона. К сожалению, в вопросах брака, когда его величеству требовалось абсолютное большинство в Совете, голос Храма был, как ни странно, не так и важен. Согласие кардинала Николаса герцоги вроде бы приняли во внимание, но продолжали стоять на своем: они не хотели королеву, за которой не будет серьезной военной силы. Армия синтайцев была весьма невелика, хотя и прекрасно обучена. Советники не желали видеть на троне правительницу, которая не обогатит Луарон землями и золотом.

А нам с сыном не нужна была королева, которая будет мечтать вернуться домой и тосковать по своим землям. Синтайка же, скорее всего, весьма высоко оценит возможность быть единственной королевой, а не одной из тридцати-сорока гаремных затворниц.

Сын оказался достаточно умен для того, чтобы не идти в лобовую атаку. После того как припертые фактами готовящейся измены герцоги голосованием отдали короне графство Вельфорн, герцогских домов осталось всего семь. Вместе с голосом короля получалось четное число. И это противостояние — четыре человека на четырех длилось уже несколько лет.

Разумеется, в заседаниях Большого Совета участвовали и другие люди: и хранитель ключей старый барон Жибер; и представитель Флотской Коллегии граф Мартин де Беронт; и прижившийся на посту министра финансов Бартоломео Андертон; и, разумеется, фельдмаршал Вильгельм де Кунц; и многие другие. Но в вопросах королевского брака все их голоса были просто совещательными. А восемь человек, имеющих реальный голос, разбились на две равные партии, ни одна из которых не собиралась сдаваться.

— Сын, расскажи мне сперва, как ты склонил герцога Маллингета на свою сторону? Для его соратников, да и для меня, это «предательство» было очень неожиданно, надо сказать. А уж потом, дорогой, я отвечу на все твои вопросы.

Алекс засмеялся и сообщил:

— У меня был прекрасный учитель, мама! Мне было с кого брать пример.

— Не подлизывайся, а рассказывай!

— Ну хорошо, хорошо. Ты же сама не захотела посещать Королевский Совет. Не ворчи теперь на короля! У Маллингета трое детей: два сына, старший из которых женат, и дочь на выданье. Как ты помнишь, браки герцогских детей утверждает король. И, в общем-то, это всегда было пустой формальностью. Насколько мне известно, в последний раз в такие браки вмешивался еще мой дед. Отец же подписывал все не глядя, предпочитая не загружать голову лишней информацией.

Это, кстати, не лучшее решение, — серьезно сообщил мне сын. — Это дает возможность герцогам усиливаться благодаря бракам и создавать крепкие группировки за спиной правящей семьи.

— Алекс, не тяни уже!

— Старший сын Маллингета женат уже четыре года, но до сих пор бездетен. Думаю, проблема в его здоровье — он очень болезненный человек, и, скорее всего, старый герцог переживет сына. По сути, он уже сейчас смотрит на младшего, как на наследника. Младшему Йоргену, всего восемнадцать. Он крепок телом и здоров, как молодой бычок. Имеет как минимум двух бастардов, хотя поговаривают о пяти. Я просто отказался, мама, подписывать разрешение на его брак. И заодно придержал документы на брак Арнелины де Маллингет: девице всего пятнадцать лет, и торопиться я не вижу смысла.

— Ну что ж, мальчик мой, ты все сделал правильно. Побоявшись остаться без наследников, старый Маллингет согласится с чем угодно. Как долго он упирался?

— Почти восемь месяцев, мама. Но мне надоело ждать, и по моей просьбе герцог де Сервент сделал брачное предложение от имени своего среднего сына невесте де Маллингета. Вчера на Совете нас оказалось пятеро против троих! Вот и все.

— Что ж, признаю, ты великолепен! А что пишет посол из Шо-син-тая?

— Прислал довольно подробные родословные на восемь девиц, близких по крови императору. Все они уже пару лет учат наш язык, обычаи и знакомятся с религией. Но настоятельно граф советовал обратить внимание на двух из них: дочь королевы и старшей жены Майо Цин-фей и любимая племянница императора Туун Цин-фей. Это те, за кем реально стоит влиятельная родня. В случае смерти императора Исминори-Цин-гуна на престол взойдет его старший сын, который сейчас днюет и ночует в войсках. Принцессы приходятся ему: Майо — родной сестрой, а Туун — любимой, двоюродной. Так что вопрос моего брака уже утрясен полностью. Осталось дождаться приезда невест, мама. Теперь рассказывай ты.

Я улыбнулась сыну и лично намазала для него булочку медом: