Унаследованное от предыдущей эпохи налоговое и юридическое различие между райя и аскери исчезло из законодательства в пользу социально-политического разделения между государственными служащими и гражданами – последняя категория, в частности, включала купцов, фермеров и кочевников. С немусульманами османское общество поступало иначе. До этого времени выделялись две категории: зимми, люди, исповедующие авраамические религии, «иноверцы под защитой султана», и мустамины (müstamin), иностранцы-неосманы, которым было разрешено временно находиться в стране по милости императора. Согласно Закону об османском гражданстве 1869 года, первые стали подданными султана наравне с мусульманами империи. Что касается последних, то в течение нескольких десятилетий их, независимо от вероисповедания, называли экнеби (ecnebi, иностранцы), противопоставляя статусу османов, который распространялся на всех подданных султана.

С одной стороны, закон 1869 года завершил ряд мер и изменений, которые уменьшили религиозные различия: повсеместное распространение ношения фески не только государственными служащими, стандартизация одежды (темные брюки и сюртук) в конце правления Махмуда II, растущая интеграция немусульман в гражданскую бюрократию, секуляризация учреждений, введение в действие уголовного и земельного кодексов 1858 года, вдохновленных французским законодательством, отмена джизьи в 1856 году и т. д. С другой стороны, старые разделения были сохранены и даже усилены. Так, гражданские суды (mahakim-i nizamiye), созданные во второй половине XIX века после обнародования Маджаллы (первого в истории Османской империи сборника норм ханафитского фикха, ставшего эталоном для нескольких государств-преемников империи[350]), не заменили собой исламские суды, которые сохранялись до конца империи; мусульманские ремесленники отказались от своих отличительных знаков; улемы и ветераны Крымской войны решительно выступили против принципа равенства подданных. После 1864 года для немусульман были выделены места в административных советах провинций, однако распределение редко соответствовало их демографическому весу; они допускались на военные руководящие должности, особенно в области логистики и медицины, но оставались исключенными из призыва до начала XX века.

Немусульмане совсем не соотносили себя с единым гражданским сообществом. Напротив, в первой половине 1860-х годов их общины официально признавались миллетами; институты функционировали по-разному – в частности, светские лица занимали там разные места, – и в последующие десятилетия эти особенности стали еще более выраженными.

1. Опираясь на мощное экономическое и культурное возрождение, армяне-католики и армяне, обращенные в протестантизм британскими и американскими миссионерами (около 15 000 человек), признаны Портой как отдельные общины в 1831 и 1850 годах соответственно. Со своей стороны, армяне-григорианцы возродили свои институты, открыв школы и больницы и развивая динамичную прессу. В 1863 году было принято постановление о создании собрания из 140 членов (большинство – светские лица) и об избрании этим собранием двух советов – религиозного и гражданского (ответственного за экономические вопросы и образование). В последующие десятилетия новый орган приобрел большую политическую роль и стал поддерживать требования о национальной эмансипации на российских и османских территориях, населенных армянами.

2. Евреи: постановление, обнародованное в 1865 году, предоставило светским лицам право голоса в финансовом и административном управлении общинными учреждениями (школами, больницами, филантропическими ассоциациями).

3. Греки: Вселенский патриарх не одобрил эдикт 1856 года, который ставил его церковь на один уровень с евреями и армянами, хотя Османское государство гарантировало ей сохранение некоторых привилегий и пользование земельными владениями после завоевания Константинополя. Он не хотел, чтобы светские лица вмешивались в управление имуществом духовенства. Постановления 1860 и 1862 годов предусматривали существование собрания, но основная власть принадлежала синоду епископов. Православной церкви пришлось бороться с ростом сепаратистских устремлений среди болгарского и румынского духовенства, стремившегося создать автокефальные церкви. Широкая румынизация духовенства привела к образованию в 1885 году автокефальной церкви в Румынии. В 1870 году османское правительство согласилось на создание независимого болгарского экзархата.

4. Христиане на Востоке: усиление вмешательства великих держав и роль миссионеров в реструктуризации общин привели скорее к фрагментации церквей, чем к их единству. Различия между конфессиональной и этнической принадлежностью стали размытыми: у мелькитов развилось арабское сознание, греческие православные говорили о себе как о потомках гассанидов, а марониты придумали предков-крестоносцев.

Многие языки стали ассоциироваться со стремлением к национальной эмансипации: греческий, румынский, болгарский и албанский последовательно становились официальными языками. При этом на них продолжали говорить за пределами границ новых государств, иногда в подавляющем большинстве, в империи носителей греческого было больше, чем в самом королевстве Греция. Другие росли вместе с притоком мигрантов, после 1831 года в Стамбуле говорили на польском языке, а после 1917 года в городе все чаще звучал русский. Как и в других странах мира, присутствие европейских языков росло. Французский стал языком бюрократической и военной элиты, дипломатии, финансов и торговли, искусства и литературы, а также растущего числа газет и ассоциаций. Этот язык можно было услышать повсюду в крупных городах Средиземноморья: на рынках Смирны, в представительствах Альянс Франсэз в Салониках и в клубах Александрии. Английский язык использовался мало, в основном учащимися миссионерских школ в Стамбуле, Восточной Анатолии, Сирии и Египте. Начиная с 1880-х годов все чаще использовался немецкий. Благодаря прогерманской политике хамидовского режима, а затем режима партии «Единения и прогресса» на нем говорило все большее число военных офицеров. С прибытием ашкеназских иммигрантов во время первой алии («восхождения», иммиграции на Землю Израиля) немецкий язык зазвучал в деревнях Палестины и на улицах Стамбула.

В сельской местности мужчины, женщины и дети использовали любую возможность для работы, в основном на небольших участках земли или на пастбищах. Некоторые сельские жители по-прежнему перемещались в зависимости от времени года. Фронты оседлости продвигались на Балканах и в Анатолии, в то время как Плодородный полумесяц был отмечен новыми формами «бедуинизации». Не занятые в сельском хозяйстве подданные султана были поденщиками, работниками транспорта и горнодобывающей промышленности, лавочниками и ремесленниками (в 1910 году в Анатолии все еще насчитывалось 60 000 ткачей). В городах рабочая сфера отличалась большим разнообразием. На окраинных плодородных равнинах и в рыночных садах работало некоторое количество фермеров, но также росло число рабочих, занятых на механизированных заводах и прядильных фабриках. В центре существовало множество мелких профессий, которыми занимались люди, родившиеся в городе, или сельскохозяйственные рабочие, недавно переквалифицировавшиеся в транспортных рабочих, плотников, каменщиков или землекопов. Мигранты становились пекарями, рыбаками или трактирщиками.

Все большее число османов вовлекалось в торговлю. Среди них были и мусульмане. Их значение часто упускалось из виду, заслоненное ролью, отведенной крупным купцам (tüccar) и немусульманам. Они могли быть менее заметны в крупных городах, но доминировали на большинстве внутренних рынков Анатолии, Ближнего Востока и Магриба; являлись важными посредниками в торговле между городскими центрами, портами и внутренними районами. В таких городах, как Дамаск и Алеппо (где число еврейских купцов сократилось в конце XIX века), на их долю приходилось более половины всей торговли. В Анатолии они выиграли от начатой в 1908 году национальной экономической политики. Другие конфессии также укрепили свои позиции. Греки, армяне и в меньшей степени евреи выступали в качестве посредников в европейской торговле благодаря иностранной защите, обретенной с помощью сертификатов – бератов (berat). Они совершенствовали знание иностранных языков, получали привилегированный доступ к крупным торговым компаниям и играли все большую роль в промышленности, ремеслах и торговле: армянские предприниматели развивали шелковые фабрики в Бурсе; в Стамбуле еврейские купцы использовали преимущества, гарантированные государственными инвестициями.