Большинство производственных секторов были организованы в корпорации. Их размер варьировался от десятка до нескольких тысяч человек, а структура основывалась на строгих уставных и функциональных различиях между подмастерьями, поденщиками и мастерами; эти устои часто передавались от отца к сыну. Каждая корпорация управлялась ограниченным числом старейшин. На фоне растущей уязвимости перед лицом международной конкуренции и механизации заводов они страдали от жесткой организации и высоких цен. Так, открытие бумажной фабрики в Измите поставило под угрозу интересы ремесленников в этом секторе; появление дешевых синтетических красителей подорвало ремесло красильщиков, а кожевники предпочитали использовать работников вне корпораций. Однако правительство так и не решилось упразднить этот механизм, опасаясь увеличить безработицу и стремясь сохранить приносимые ими налоговые поступления.

Технологии производства изменились незначительно. В 1911 году только 25 % хлопчатобумажной пряжи и менее 1 % тканей, потребляемых в империи, поступали с механизированных фабрик. Десятилетие за десятилетием ремесленники разрушали старые ткацкие станки, которые не могли компенсировать падение отпускных цен увеличением количества производимой продукции: в Бурсе, Диярбакыре, Бейруте, Стамбуле и Алеппо количество ткацких станков сокращалось, подобно шагреневой коже. Производимая в Анкаре мохеровая шерсть поступала на анатолийские рынки; в 1800 году в Анкаре было от 500 до 600 ткацких станков, столетие спустя их осталось всего два или три.

Иностранных инвесторов все больше интересовали три османских продукта, на которые приходилась половина стоимости экспорта из портов Смирны, Аданы, Самсуна и Трабзона.

1. Шелк: в 1847–1868 годах в Бурсе была открыта 21 прядильная фабрика. На Черном море, в Алеппо и Диярбакыре производство шелка сильно выросло после 1870-х годов. Однако при слишком слабой государственной поддержке сектор вкладывал недостаточно средств для увеличения продаж за границу.

2. Хлопок выращивался в Египте, в районе Смирны и на равнине Адана, где велись мелиоративные работы. Гражданская война в Америке (1861–1865) истощила рынок и благоприятно сказалась на экспорте Османской империи. После окончания войны цена на хлопок упала, и производство замерло везде, кроме Египта, где кризис был быстро преодолен. Исключением стала равнина Адана, где в период с 1897 по 1913 год производство увеличилось в четыре раза благодаря приходу в 1904 году немецких инвесторов, отвечавших за расширение железнодорожных линий.

3. В производстве табака не было конкуренции, похожей на американскую, его сорта ценились как профессионалами, так и потребителями. В период с 1897 по 1913 год производство утроилось; в 1914 году табак стал ведущим продуктом экспорта Анатолии[345].

В стране было все необходимое, чтобы продолжить индустриализацию: запасы полезных ископаемых (уголь, железо, медь, свинец); большое количество разнообразного сырья (хлопок, шелк, шерсть, кожа, масличные культуры, табак, фрукты); городские центры, расположенные на побережье; ценные умения, особенно в сельской ковровой промышленности, и некоторые высококачественные текстильные производства (в частности, в Алеппо); растущий спрос на промышленные товары; низкая заработная плата и низкие производственные затраты. Но зарождающийся промышленный сектор страдал от множества препятствий: отсутствие кредитов, вес корпораций, незаинтересованность бюрократической элиты в предпринимательской деятельности, недостатки в образовательной и профессиональной подготовке и недостаточный уровень грамотности – таковы причины, которые рассматриваются в историографии на протяжении почти столетия. Государство располагало ограниченными финансовыми ресурсами и не разработало никакого плана индустриализации, однако в 1870-х годах снизило экспортные налоги.

Тем не менее промышленные центры развивались. В 1880-х и 1890-х годах в Салониках появились новые предприятия (производство мыла, винокурни, производство глиняной посуды и кирпича, гвоздей, сигарет); хлопчатобумажные фабрики поставляли пряжу и текстиль на Балканы и в Анатолию. К 1914 году все производство военной формы было полностью османским. Все еще слабый в середине XIX века, горнодобывающий сектор пострадал от потери своих балканских месторождений. Однако он стал более индустриальным, и его производительность возросла. Страна стала крупным производителем хрома, борацита, меди и угля. На шахтах было занято от 25 000 до 30 000 человек, еще 30 000 – в карьерах и соляных шахтах. Тем не менее для торгового баланса в промышленном и горнодобывающем секторах характерен дефицит[346]. Крупных компаний все еще было очень мало. Заработная плата и квалификация оставались в целом очень низкими; занятость – в значительной степени феминизирована; в 1911 году минимальный возраст для работы на шахтах был повышен с 13 до 16 лет, однако условия труда оставались особенно тяжелыми[347].

После Конвенции Балта Лимани, подписанной в 1838 году с Великобританией, османское пространство стало частью «свободного торгового империализма» (Дж. Галлахер, Р. Робинсон)[348]. Государственные монополии упразднены. Внутренние таможенные барьеры – отменены в 1874 году (на суше) и в 1909 году (на море). В XIX веке, отмеченном развитием коммерческого сельского хозяйства, Османская империя, подобно Египту и Аргентине, рассматривалась как страна будущего. В начале ХХ века фондовые биржи Лондона, Парижа и Берлина положительно оценивали инвестиционные возможности Ближнего Востока. В период с 1840 по 1914 год экспорт вырос в девять раз, а импорт – в десять. Великобритания являлась главным бенефициаром, к середине века только на нее приходилось 40 % международной торговли; с 1838 по 1854 год экспорт в Великобританию рос на 6,8 % в год, а импорт – на 3,4 %.

Торговый баланс Османской империи оставался дефицитным на протяжении всего периода. Накануне Первой мировой войны сырье (шерсть, табак, хлопок) и агропродовольственные товары (зерно, рис, кофе) составляли 90 % экспорта Османской империи, а промышленные товары – две трети импорта; 90 % европейских инвестиций направлено на поставки сырья и продажу промышленных товаров и станков[349]. Торговый дефицит компенсировался постоянным притоком иностранного капитала, будь то немецкий, британский или французский; инвестиции были выгодными, а экспорт сырья использовался для финансирования приоритетной инфраструктуры и зарождавшейся промышленности. Если Османская Турция и выделялась в этом отношении, то только благодаря относительной географической рассредоточенности иностранных интересов, в то время как в Латинской Америке основная часть торговли и финансов сосредотачивалась в столицах – Буэнос-Айресе, Монтевидео, Рио и Мехико. Стремительное развитие Салоник, Смирны, Бейрута, Алеппо, Александрии и других населенных пунктов свидетельствовало о росте региональной экономики, для которой эти города являлись одновременно и точкой входа, и точкой выхода. Хотя историки давно изучают внешние экономические связи Османской империи, все еще пытаются определить развитие внутреннего рынка, они скорее строят предположения, чем с уверенностью утверждают.

Британские инвесторы преследовали две цели: найти новые рынки сбыта для своих промышленных товаров; обеспечить поставки сырья и назначить за него хорошие цены. В 1880-х годах Британия сосредоточилась на Египте и Ост-Индском маршруте, одновременно усиливая свое присутствие в Америке. Ее прямые инвестиции в Османскую империю сократились (с 56 % вложенного европейского капитала в 1888 году до 15 % в 1914 году). Франция была менее представлена во внешней торговле, но воспользовалась британским отступлением, чтобы стать ведущим инвестором в стране (на нее пришлась половина инвестиций и половина долгового финансирования в 1914 году). Она имела ряд значительных рычагов влияния: Société des Quais de Smyrne (Доковая компания в Смирне), Compagnie des Eaux de Constantinople (Водная Константинопольская компания). В результате дипломатического сближения, инициированного Вильгельмом II, Германия приобрела новые акции (4,3 % экспорта в 1890–1892 годах и уже 11,4 % в 1909–1911 годах), а Deutsche Bank взял на себя растущую долю государственных долговых бумаг. Однако, в отличие от Франции, которая придерживалась стратегии поиска ренты с заинтересованными в диверсификации ценных бумаг кредиторами, инвестиции Германии представляли собой часть стратегии промышленного развития и геополитического утверждения в направлении Персидского залива. Что касается Австро-Венгрии и России, они пострадали от обретения независимости балканскими странами: составляя 45 % международной торговли до середины века, они опустились до 15 % накануне Первой мировой войны.