В Египте беи занимали самые высокие посты после паши. Они монополизировали функции командования (начальник паломнического каравана, управляющий казначейства, заместитель губернатора, капитан порта). Беи и офицеры главных полков (оджаков) опирались на дома, расширенные за счет покупки белых рабов (как в эпоху мамлюкского режима в 1250–1517 годах) или рекрутирования свободных мужчин, прибывших из других провинций. Эти дома обеспечивают воспроизводство правящих элит. Рост влияния военных в откупных хозяйствах укреплял налаженные ими связи с городской торговлей и ремеслами. Социальные границы становятся более проницаемыми. Беи, офицеры и люди из войска стремятся увеличить свое ненадежное жалованье, прибирая к рукам управление вакфом; они проникают в городскую и сельскую знать[231]. Кроме того, помимо жалованья и пенсии, которые теперь можно передавать и отчуждать, офицеры и рядовые получают и оплату за защиту от торговцев. Привлеченное этой выгодой, мирное мусульманское население Каира массово вступает в оджаки янычар. Добавим, что правительство подогревает соперничество среди военных, разделенных на Дома и оджаки. С 1640-х годов в политической жизни доминируют две фракции: Касими и Фикари. Чтобы унять неурядицы, Порта решает время от времени посылать властного и решительного пашу (Ибрагим-паша в 1661 году; Кара Ибрагим-паша в 1670; Исмаил-паша в 1695).

В Ираке в 1619 году офицер (субаши) Бакр захватил власть в Багдаде. Османское правление было восстановлено только после того, как Мурад IV в 1638 году бросил туда военные силы. Зато в провинции Басра установилась автономная династия Афрасиабов. По поручению Порты губернаторы Багдада вытеснили их в 1667 году, однако провинция страдала оттого, что правительство было не в силах справиться с дестабилизирующими действиями со стороны Ирана, волнениями племен и разрушительными последствиями чумы.

В Магрибе эволюция сдвинута по времени, но приводит к еще более явным режимам автономии. С 1594 года деи Туниса создали совет. Один из них становится действующим главой провинции. Возникли две новые должности: бей, командующий сухопутными войсками, капудан-паша, управляющий флотом. Деи действуют в собственных интересах, самостоятельно и активно участвуют в корсарском промысле. По мере сокращения власти паши сила бея росла. В Алжире обостряются конфликты между корпусом янычар и корсарами (tâ͗ifa reis), набранными из ренегатов родом с Сицилии, Калабрии, Корсики или более отдаленных стран. С 1587 года побеждали последние, затем в начале XVII века верх одерживают первые, при этом они постоянно стремились отстранить от власти кулугли (kuloğlu) – рожденных от союзов турок и женщин-аборигенок. Сплотившееся вокруг необходимого для существования турецкого «твердого ядра» (Т. Шувал) ополчение (то есть конфликтующее целое, образованное янычарами и пиратами) насчитывало в конце периода примерно столько же выходцев из Алжира, сколько и христиан, принявших ислам[232]. В этой коллегиальной структуре – также называемой военной республикой – паша становится не более чем символическим представителем султана. В 1671 году ситуация меняется на обратную: реи берут под контроль корпус янычар. Один из них избирается под титулом дея. В 1711 году он изгнал пашу и становится главой регентства. Триполи же обретает автономию по отношению к Порте, власть паши оспаривается деем, представлявшим янычар. Провинция освобождается от опеки Алжира, занимается пиратством, открывается для торговли с Сахарой и в 1635 году захватывает Бенгази, где устанавливается присутствие бея.

Рынки находились под контролем Порты. В Стамбуле администрация великого визиря оценивала потребности населения; при содействии мухтасиба и руководителей корпораций кади устанавливали цены на продукты питания. Во время войны или голода контроль ужесточается, принимаются исключительные меры для снабжения продуктами первой необходимости. Хотя государство взимало таможенные пошлины и транзитные налоги, помимо сборов на нужды администрации и дворца, оно не вмешивается непосредственно в закупку продуктов. Однако для укрытия караванных конвоев и защиты их от разбойников оно регламентировало строительство небольших фортов на важнейших дорогах. В Румелии вспомогательные корпуса (войнуки, мартолосы (martolos), дербенджи (derbendci)) отвечали за снабжение лошадьми, содержание дорог и безопасность движения. В обмен на налоговые льготы сельские жители ремонтировали и укрепляли дороги, мосты и караван-сараи. В конце XVII века в Румелии насчитывалось около 60 промежуточных укрытий и почтовых станций, необходимых для обеспечения административной связи с губернаторствами, быстрой передачи приказов и связи с местными чиновниками.

На всей территории империи покупки совершали торговцы и судовладельцы, действовавшие либо от своего имени, либо в качестве представителей оптовиков, посредников или высокопоставленных государственных чиновников. Те, кто занимался пшеницей, товаром первостепенной важности, обладали значительной властью. Эвлия Челеби писал о ней: «Разорение моряков, они дешево покупают привезенную ими пшеницу и закладывают зерно в хранилища. Когда засуха и нужда достигают вершины, они перепродают [пшеницу] по цене золота. Страшные, достойные порицания люди, грабители». Торговля мясом также задействовала оптовиков (celeb-keşan), служивших необходимыми посредниками между владельцами больших стад и мясниками.

Первые источники о корпорациях, т. е. о ремесленниках, чья организация признана государственной властью, относятся к началу XVI века. Существует историографическая проблема: в отсутствие источников исследователи полагают, что корпораций в Средние века не существовало, тогда как в городском пейзаже XVI века им отводится центральное место; при этом представляется невозможным очертить механизмы их функционирования. Поэтому нам мало известно об условиях обучения различным ремеслам. Более точные сведения существуют о действовавших в XVII веке правилах изготовления продуктов, закупки сырья и условиях сотрудничества корпораций[233]. Рассмотрим в качестве примера кожевников. От мясников они получают шкуры, которые выделывают в кожу для продажи шорникам и сапожникам. Конфликты возникают, когда торговцы предлагают купить эту кожу для торговли за пределами города. В таких случаях ремесленники, которым не хватало поставок сырья, могли обратиться к местному инспектору рынка, судье или даже к стамбульским властям, которые обычно отдавали предпочтение потребностям производителей перед интересами торговцев. Члены корпораций заключали соглашения между собой и с представителями других ремесел, они регистрировались в кади-суде: в Стамбуле, когда производитель молока договаривался с производителем йогурта, никто из его коллег не должен был нарушать его права и предлагать лучшую цену. И – наоборот – если у него скисало молоко, ему оказывали помощь. Раз в год корпорации зачитывали тексты, устанавливавшие правила их работы.

Мир высокой специализации: четкое разделение занятий делало ремесленников целиком зависимыми от купцов. Мир большой мобильности: часто условия вступления в корпорации были гибкими, была разрешена смена деятельности[234]. Если правила требуют производства ограниченных видов изделий, нередко можно разнообразить деятельность в лавках, арендованных у религиозных фондов. В провинциях, как и в Стамбуле, количество корпораций растет, Эвлия Челеби подробно перечисляет их в каждом городе, который он посещает в середине XVII века. В Стамбуле их 1109. Оптовые и розничные ярмарки все чаще устраиваются вдоль дорог, в городах, возле монастырей или церквей. Некоторые из них связаны с религиозными праздниками: около 1600 года ежегодная ярмарка в монастыре Сейида Гази недалеко от Эскишехира дает средства к существованию дервишей. На Балканах рынки устраиваются в день престольного праздника Святого покровителя. В них принимают участие представители государства. Они огораживают землю, устанавливают лавки и выделяют часть дохода в пользу своих благотворительных организаций. Османские власти следят за равномерным распределением ярмарок в течение года, чтобы торговцы могли в них участвовать, успевать доехать и разместить свои товары. Купцы были источником растущих доходов для казны. Они привлекают воров и становятся добычей для янычар, ищущих денежной добычи (асперы). Власть пытается уменьшить совершаемые злоупотребления. В случае неудачи ярмарки пустеют, а значит, иссякают и соответствующие источники дохода.