В этот момент империя достигла максимального размаха. Однако ей противостоял враг, увеличивший владения и усиливший власть в регионе: в 1677–1678 годах османское вмешательство в Украину породило первый прямой конфликт с Россией. Он завершился взятием Чегрина и контролем над юго-западной Украиной, от которой Порта вынуждена отказаться в 1681 году. Империя вернулась к традиционной политике минимального вмешательства к северу от Черного моря при одновременном усилении основных крепостей (Бендеры, Хотин, Аккерман, Ози, Азак). Обширные степи по-прежнему обеспечивают надежную защиту и создают логистические и тактические трудности для врагов при переброске войск на огромные расстояния. При этом османы считали себя готовыми возобновить экспедиции против Габсбургов, нанеся удар в самое сердце их власти.

Вена контролирует бассейн Среднего Дуная и часть торговых путей Центральной Европы, находившийся у власти с 1676 года великий визирь Кара Мустафа-паша сделал ее приоритетной целью. Долго готовившаяся осада 1683 года, в отличие от первой, проведенной без особых надежд Солиманом в 1529 году, шла долго и трудно и завершилась дорогостоящим поражением, открывшим путь на Буду (занятую в 1684 году) и посеявшим смятение в Стамбуле. Последовавшая изнурительная война Священной лиги объединила против османов Папскую область, Польшу, Священную империю и Венецию. Конфликт продлился 16 лет и привел к потере Мореи, вступлению в войну России и поражению Османской империи при Зенте в 1697 году. Возникает новшество: официальное посредничество Англии и Голландии кладет конец османской односторонней изоляции. По Карловицкому договору 1699 года османы потеряли власть над Трансильванией, Подолией, значительной частью Далмации, крепостью Азак и его районом и частью Венгрии, им удалось сохранить лишь банат Темешвар (территории, расположенные между Дунаем, Тисой и Мурешем). Черное пятно на долгой османской истории: впервые султан признает свое поражение и утверждает окончательную утрату территорий, завоеванных его предками[204]. Это стало нарушением правил, предписываемых законом для исламского завоевания, впервые правитель отказался от практики переходных перемирий и принял заключение договоров о вечном мире. Наступает конец «государства гази»[205].

Первая половина XVII века отмечена двумя типами потрясений, угрожавших стабильности страны: рост бунтов и казни двух султанов (Осман II и Ибрагим I).

Радикальные изменения, затронувшие административную и военную структуру государства, вызвали движения протеста, кульминация которых пришлась на период с 1595 по 1610 год. Мятежное племя джелали объединило тысячи протестующих в Анатолии, Сирии и Ираке. В 1586 году впервые в Египте против наместника восстали войска. В других провинциях бунтовали недовольные жалованьем полки, все это происходило на фоне демографического и экономического кризиса. Чтобы подстегнуть усердие воинов, набранных на Кавказе в 1580–1590 годах, правительство обещает добровольцам постоянные должности в ротах янычар или в шести регулярных кавалерийских полках Порты в обмен на минимальную службу в пограничных гарнизонах. То здесь то там наемники становятся автономной силой и образуют временные династии. В Багдаде капитан янычар Мухаммед ат-Тахвил поднимает мятеж в 1603–1607 годах. Вслед за ним его сыновья ставят под оружие родственников и клиентов агасов и эмиров и ведут за собой несогласных в Ираке. Цель восставших – не бросить вызов османскому порядку, а, наоборот, добиться если не продвижения в административной и военной иерархии, то по крайней мере вхождения в ее ряды. По сути, они опираются на политику приспособления (istimalet), практикуемую на высших уровнях государства. Возьмем два примера. В начале XVII века курдский паша Али Джанболатоглу, правитель Алеппо, открыто признался в инакомыслии. В 1607 году он приехал просить прощения у Ахмеда I. Оно ему даровано: паша получил субгубернаторство Темешвар (Тимишоара), после чего, однако, снова отрекся и в конечном счете подвергся казни в 1611 году. В 1623 году бывший главный правитель Эрзурума Абаза Мехмед-паша поклялся отомстить за убийство Османа II. С этой целью он пошел на Анкару во главе войска из 40 000 человек. Однако потерпел поражение при Кайсери, отступил в Эрзурум, стал искать и добиваться прощения у Мурада IV, продолжил сеять беспорядки в Анатолии, получил второй шанс, будучи назначенным губернатором Боснии в 1628 году, а затем в Ози. Увы, в 1634 году противники добиваются его казни. В знак того, что он все же считается скорее пашой султана, чем мятежником, государь присутствует на его похоронах, когда его останки предают земле возле могилы Куюку Мурада, сановника, положившего конец волне джелалийских бунтов в 1608 году. Символизм ясен: никто не может угрожать трону османов, если тот, кто занимает его, в итоге окажется изгнан. Первым свергнутым султаном стал в 1512 году Баязид II. Заговорщики действовали крайне осторожно, их лидер эмир Селим обладал могуществом и поддержкой. В свою очередь, свержение Османа II с престола в 1622 году стало лишь промежуточным этапом и, более того, ударом грома: за свержением последовало убийство. Османы обнаружили, что их султан утратил неприкосновенность. Оскверненный редким по агрессии символическим оскорблением (смерть путем сдавления мошонки), он поражен в самой интимной части своего существа, «посредством которой продолжается святость его племени»[206]. В официальных хрониках это событие настолько «трагично» (vaka-yı haile), что требует разработки в течение XVII века законодательного порядка свержений. С одной стороны, летописцы признали восстание действием правомерным. С другой стороны, убийство султана было актом неприемлемым, потомство Османа есть и должно оставаться единственно законной династией. Однако это не помешало другому султану, Ибрагиму I, оказаться свергнутым и казненным в 1648 году. Ответственные за преступление оправдывали правомерный характер казни получением фетвы на том основании, что на карту поставлено функционирование и выживание государства. В этом заключается весь парадокс святотатства, предотвратить которое не в силах никто.

Впрочем, и сам государь не может устранить риск убийства. В ходе посещения Бурсы в декабре 1633 года Мурад IV был вынужден спешно вернуться в Стамбул, чтобы помешать заговору с целью свергнуть его с престола в пользу брата Ибрагима. Трижды, в 1687, 1703 и 1730 годах, государь отрекался от престола, предварительно оговорив сохранение жизни себе и своим детям. В 1730 году Ахмед III без сомнений соглашается на это после восстания под руководством янычара Патрона Халила. Чтобы упрочить легитимность на собственных желаемых основаниях, взошедший на трон государь обычно немедленно избавлялся от тех, кто привел его к власти: казнь – удел почти всех творцов и ниспровергателей султанов. «Ремесло» султана действительно становится очень рискованным: из 21 османа, занимавшего трон между 1618 и 1909 годами, семеро свергнуты и четверо казнены. Армия знает, как взяться за дело: бунтовщики намечают первой своей жертвой не властителя, а великого визиря, однако низложение последнего открывает путь к низложению первого. Султан сознает это. Больше всего на свете он боялся восстания янычар, и действительно, между мятежом 1589 года и упразднением корпуса в 1826 году янычары подняли не менее 13 восстаний[207]. Не всегда являясь лидерами повстанческого движения – особой роли в смещении Мустафы I в 1618 и 1623 годах и Мустафы IV в 1808 году янычары не играли, – им легче было превратить народное недовольство во всеобщий мятеж, парализовать столицу, закрыв лавки, и договориться с придворными: по очереди или вместе высокие сановники, евнухи гарема и члены королевской семьи прибегали к связям, чтобы выгодно использовать власть во времена свержения.