И все-таки империя остается крепкой. В провинциях, населенных в основном мусульманами, возникает некая форма содружества, основанная на чувстве исламской солидарности перед лицом растущих угроз со стороны христианских стран. Ее скрепляет престиж имперских институтов и координация нескольких сотен человек, стоящих на службе Порты[271]: подобное положение напоминает Рим или, безусловно, в ином масштабе, Британскую империю. «Триумф минимализма» (Н. Фергюсон): в 1800 году «всемирное управление» примерно 200 миллионами жителей лежит на деятельности тысячи человек, поставленных под отдаленную власть Индийской гражданской службы[272]. В Османской империи каждый находит свою выгоду: за счет аффермажа и введения новых налогов Порта обеспечивает стабильный доход, позволявший ей собирать армии, пока столица развивала торговлю с остальной частью империи. Магрибские регентства и мамлюкские режимы Египта и Ирака вербовали мужчин на Кавказе и в Анатолии. Румынские и черногорские княжества поддерживали все более тесные отношения с христианскими государствами Западной Европы.

Различия между режимами провинциального управления становятся еще более заметны, чем в прошлом. В Западной и Центральной Анатолии, во Фракии, Болгарии, Македонии, Морее, Боснии и в Биляд-аш-Шаме большая часть дохода связана с арендой (аффермажем), а тимар сохраняется во многих районах. Тем не менее Порта все еще находит возможности взимать налоги напрямую и осуществлять военную и административную власть посредством генерал-губернатора, окруженного заместителями губернатора и прочими служащими, присланными из Стамбула или нанятыми на месте. Иначе обстояло дело в провинциях: страдая от вечных военных оккупаций, постепенного смещения торговых путей и разрушения ремесла, они оказывались в состоянии собрать ожидаемые налоговые поступления. В Сербии, на нескольких островах Эгейского моря, в Египте и части Ирака Порте выплачивалась ежегодная дань. Жизнь подданных и взимание налогов находились в руках знати или вождей племен. Рагуза, Албания, Молдавия, Валахия и Черногория были полностью автономны. Франция и Великобритания (на западе), Россия и Австрия (в центре и на востоке) начинают оказывать растущее влияние; знатные семьи и вышедшие из повиновения паши правят и взимают налоги. Краткий обзор позволит осветить региональные особенности и перемены в управлении на местах.

В Магрибе провинции полностью независимы от власти Порты. Их возглавляют наследные династии (Хусейниды в Тунисе, Караманли в Триполитании), желающие установить свой территориальный контроль через местных посредников эмиров и каидов (caïd). В 1705 году ага сипахов Хусейн бин Али стал беем Туниса и низвел пашу до чисто почетных функций. Его преемники управляют провинцией без вмешательства Порты и подписывают договоры с соседними странами. Замедление активности пиратов и экономическое и социальное утверждение выходцев из коренного населения ослабляют роль, которую в прошлом играли ренегаты европейского происхождения. Одновременно растет политический вес служителей-мамлюков. В 1711 году власть в Триполи захватил потомок Кулоглу Ахмед Караманли. Его преемники защищали страну от нападений христианских морских держав, импортировали ткани, специи и металлы и активно участвовали в работорговле. В алжирском регентстве дей выступал как самостоятельный правитель, в то время как три бея контролировали провинции (Титтери, Константин, Оран). При этом дей поддерживал связи с Портой, она пользовалась большим уважением в глазах населения, чье одобрение было необходимо. Поэтому он продолжает обращаться к султану со всеми привычными формулировками («Слуга Хусейн, правитель великого города Алжира, ваш раб») и оказывает ему поддержку во время греческого движения за независимость: восемь его кораблей сражаются в Наваринской битве. Однако регентство ослабевает, поскольку пиратство приносит все меньше прибыли.

На Балканах знать монополизирует аффермаж и формирует потомственное дворянство. В части Мореи и Албании одно из семейств – Бушатлы, – опираясь на военачальников, создало коалицию торговцев в Ишкодре и, воспользовавшись войнами против России, распространяется по равнине Косово. Со своей базы в Янине Али-паша объединяет местные элиты, забирает себе тысячи налоговых ферм, создает для себя автономную территорию между равниной Тоск в Албании и Коринфским заливом на юге и намеревается проводить собственную внешнюю политику. В Болгарии Пазвантоглу Осман увеличивает неповиновение, возникшее в Видине, чтобы тоже присвоить себе фермы и предложить свою защиту сербским или валашским купцам. Самые зажиточные из них объединяются с ростовщиками или землевладельцами и образуют Большие дома. Между тем катастрофическая война 1768–1774 годов вызвала сплочение янычар с аянами, и в том числе Пазвантоглу. Более тридцати лет их мятежные лидеры действуют заодно с восставшими. Трижды (1795, 1798, 1800) Селим III отправляет армии, чтобы усмирить зачинщиков беспорядков. Тщетно. Наконец Порте все же удается выгодно наладить отношения с провинциальными силами: при поддержке албанских банд получается сломить восстание, охватившее Морею в 1770 году.

Карта 5. Анатолия и Черное море до заключения Ясского мира (1792)

В Анатолии отмечается приход к власти великих семей аянов: на западе Караосманоглу; в центре Джаббароглу; на северо-востоке – Джаникли; в районе Анталии Текелиоглу; в Киликии – Менеменсиоглу и Козаноглу. Они оспаривают друг у друга большие поместья и вербуют наемников. Чтобы усилить влияние в ущерб конкурентам, они присваивают налоговые поступления, закрепляются на местах и зарабатывают популярность учреждением вакфов. Эти семьи демонстрируют успех, строя дворцы. Порта терпит их, поскольку они обеспечивают поддержание порядка, не выступая против Османской династии. Империя даже вознаграждает тех, кто ей полезен. С 1755 года Чапаноглу борются с бандитизмом в Центральной Анатолии, в 1790-м – приходят на помощь на Дунае, за что и получают почетные титулы, налоговые откупы и губернаторства.

В Сирии власть Порты усиливается: с 1705 года назначаемый каждый год губернатор Дамаска отвечает за паломничество (эмир уль-хак), обеспечение логистики и безопасность дорожного движения. В районах прохождения караванов торговля сильно выигрывает от продажи товаров, необходимых паломникам (специи, кофе, ткани, драгоценные камни). С 1725 года в регионе утверждается одна семья: Азмы, часто назначаемые генерал-губернаторами Дамаска и Триполи. Порта принимает их главенство при условии уплаты налогов. Более того, империя зарабатывает, конфискуя состояния свергнутых генерал-губернаторов. В Мосуле ей выгодно допустить создание династии Джалили, без их содействия не удалось бы отразить наступление, предпринятое Надир-шахом в Ираке в 1743 году. В Багдаде губернатор Хасан-паша создал прочное правительство на основе своего дома и администрации, усиленной наймом юношей, купленных в Грузии и обращенных в ислам. В 1723 году ему наследовал его сын Ахмад-паша. Вплоть до своей смерти в 1747 году он находит силы сопротивляться иранским нападениям.

В Египте правители второй половины XVIII века сосредотачивают власть во дворцах, набирают предпочтительно грузинских и абхазских рабов и питают ностальгию по величию древних мамлюков (1250–1517). Несколько беев получают монополию на власть. Один из них, Булут Капан Али-бей, свергает губернаторов, разрывает отношения со Стамбулом и, воспользовавшись Русско-турецкой войной, в 1771 году вторгается в Сирию. Порта предпринимает различные действия, чтобы заменить его на победоносного соперника Мухаммед-бея Абу Захаба (1772–1775). Однако в последующее десятилетие поборы с населения и ущемления торговцем множатся, что сказывается на доходах имперской казны. Для усмирения мамлюков в 1786 году отправляется экспедиция под командованием великого адмирала Хасан-паши. Тем не менее она не приносит никакого результата. Беи грузинского происхождения делят между собой страну, ослабленную постоянной нехваткой продовольствия и опустошенной несколькими стихийными бедствиями. Что касается Хиджаза, Эритреи и Арабско-Персидского залива, ситуация на этих территориях относительно стабильна, под контролем османов находятся только засушливые и малонаселенные побережья.