Следуя исламской традиции, османы превратили сикке (sikke, монета) в символ королевской власти. Они использовали сикке для сбора налогов и выплаты жалованья солдатам. Взяв за образец венецианский меццанино, султан Орхан выпустил серебряную монету с собственным именем. Мурад I приказал чеканить деньги из меди. Золотые монеты возникли в первой половине XV века. Монетные дворы появились во многих городах Анатолии (Анкара, Аясолук, Айдын, Болу, Бурса, Амасья, Афьон-Карахисар) и Румелии (Ново-Брдо, Серрес, Скопье). Серебряный аспер использовался в качестве расчетной единицы и платежного средства в небольших сделках. Содержание серебра в акче варьировалось в зависимости от решения властей профинансировать ту или иную военную кампанию. Более того, османские правители знали, что экономическая экспансия зависит от свободного обращения денег. К тому же султаны понимали, что купцы покупают и продают товар в валюте, наиболее выгодной для их сделок. Поэтому использование иностранной валюты в качестве платежного средства разрешалось, а драгоценные металлы освобождались от таможенных пошлин. Местные рынки могли свободно устанавливать обменные курсы как османских, так и иностранных денег. Гиперпер, денежная единица Византии, доминировал до середины XIV века. Затем его сменил флорин, который, в свою очередь, был вытеснен венецианским дукатом, он преобладал в XV веке и служил османским стандартом в последующие века. В ходу у османов был также серебряный пиастр, номинал которого варьировался в зависимости от места чеканки. Его обменный курс постоянно колебался из-за непостоянного курса золота к серебру.

Османская военная история – это постоянное чередование открытой войны и повторяющихся пограничных столкновений (klein Krieg). Султану помогали удж-беи (военачальники). Они возглавляли набеги на вражескую территорию, выступали в роли разведчиков и отвечали за уничтожение экономических и демографических ресурсов желанных районов. Удж-беи командовали акынджи (akıncı), или участниками набегов, группами воинов, сформированными во времена Османа, предположительно под руководством Кёсе Михала, византийского владыки, обращенного в ислам основателя рода завоевателей Михал-оглу. Из акынджи – легкой кавалерии численностью несколько тысяч человек – военачальник Гази Эвренос сформировал пограничные отряды (оджаки). Стоит вообразить этих конных лучников. Они умело использовали рельеф для наведения ужаса на армию противника. Бывший сербский янычар Константин Михайлович (ум. ок. 1500) описал их молниеносные набеги, «как проливной дождь, хлынувший из облаков»; «где бы они ни ударили, они сжигали, грабили и сметали на своем пути все, да так, что в течение многих лет там, где они прошли, не кричал ни один петух»[83]. Акынджи жили за счет награбленного в бою и держали землю, которую обрабатывали две или три пары волов. Поскольку их военная служба не оплачивалась, они освобождались от уплаты десятины, ушра (öşr), и на них также не распространялись правовые обычаи (rüsum-ı örfye). После появления янычар при Мураде I по мере расселения мусульманского населения в Европе акынджи оттеснялись в пограничные районы. Они продолжали служить в качестве авангарда в военное время и возглавляли карательные экспедиции в мирное.

Первые беи набирали наемных солдат из населения Восточного Средиземноморья. Ни одно завоевание не обходилось без их участия. Но присутствие наемников вызывало осложнения, эти люди были чрезмерно склонны к грабежам и часто перебегали на чужую сторону. Во второй половине XIV века османские правители решили создать армию. Началась мобилизация местного населения в пехотные части: яя в Анатолии (yaya, «те, кто ходит пешком»); юрюки в Румелии (yürük, «те, кто марширует») и мюселлемы, или конница (müsellem, «освобожденные»). Информации об этих формированиях немного, известно, что им выделялись отдельные земли во владение, что они были освобождены от налогов и в начале XV века вошли во вспомогательные войска, призванные решать второстепенные задачи. Наряду с ними в состав пехоты вошли азапы (azab), ставшие частью нерегулярного войска, которое набиралось при необходимости из проживавших в городе холостых райя[84]. Первое упоминание о них встречается в описании венгерских войн 1440-х годов, но, вероятно, этот род войска появился ранее. В 1453 году под стенами Константинополя стояло 20 000 азапов[85]. Кроме того, в состав авангарда и личную охрану султана входили невольники. Они служили исключительно в пешем строю.

С точки зрения эффективности конница ни в чем им не уступала. Иоанн VI Кантакузин (ум. 1383) говорил, что ей не было равных в том, чтобы устроить засаду, налететь на врага на большой скорости, резко развернуться при малейшей контратаке, затем снова атаковать. Подобные описания звучат достоверно, хоть и вторят описаниям античных авторов. Тем не менее на подготовку конницы требовалось много времени. Начавшись при Мураде I, ее трансформация была завершена во времена Баязида I. Разнородные отряды и соратники бея (нукеры; nöker) были заменены военной силой, обученной ведению осады и пригодной для участия в крупномасштабных сражениях. Кроме того, именно в это время появились два специализированных корпуса, создавшие репутацию османских воинов в последующие века: сипахи и янычары.

Сипахи представляли собой кавалерию из провинции. В обмен на налоговые отчисления они должны были вооружиться и в любой момент отправиться на войну. Янычары, в свою очередь, изначально служили в авангарде и сопровождали султана, однако в XV веке именно эти воины стали оперативным ядром пехоты. В битве на Косовом поле 1389 года их насчитывалось всего 2000, тогда как в середине XV века – около 5000. Участие янычар переломило ход нескольких сражений и позволило захватить ряд опорных пунктов. Использование этого рода войск стало частью любого военного плана, который, как правило, доводился до совершенства: османская полулегкая кавалерия стремилась заманить тяжелую кавалерию противника, направив ее на позиции янычар или под огонь артиллерийских орудий султана. Сильными сторонами корпуса были неизменная дисциплина и удивительная способность держать удар. В 1396 году при Никополе совместно с сипахами, затаившимися в засаде на вражеском поле, янычары выдержали натиск тяжелой кавалерии бургундских крестоносцев; в 1444 году под Варной они так рьяно защищали Мурада II, что захватили и убили венгерского монарха Владислава III Ягеллона.

Янычары – плод системного обучения. Предполагается, что первоначально они происходили из рабов, которых награждали либо пенсией (pencyek) – пятой частью добычи султана деньгами (25 асперов за пленника), либо натурой (один пленник из пяти). В XV веке (точная дата неизвестна) государство начало забирать всех пленных с неприятельской стороны в возрасте от десяти до семнадцати лет. Очутившихся далеко от родины юных рабов сначала на несколько лет отправляли на сельскохозяйственные работы. Их отдавали в семьи подальше от родных мест или «за море» – так на турецком называли путешествие в Анатолию, – где их знакомили с турецким языком, принципами ислама и ограничениями, связанными со службой. Затем они становились претендентами на роль государственных служащих (аджеми-огланы; acemi oğlan, «иностранные мальчики»). Их заставляли выполнять всевозможные работы, включая тяжелый физический труд. Будущие воины работали ремесленниками, чернорабочими, садовниками, гребли на галерах. Янычарам прививали боевой дух и обучали дисциплине. Между обязательными работами и религиозными занятиями они учились обращаться с оружием и посещали тренировки. Юноши вступали в корпус, состоящий из рот, каждой ротой янычар командовал ага (ağa).

Солдаты и офицеры использовали эффективные военные технологии и имели полный спектр вооружения: оружие ближнего боя (сабли, булавы, топоры, ножи и кинжалы), копья и луки – лучшие лучники могли стрелять более чем на 800 метров; оборонительные доспехи (кольчуга, шлем и щит); огнестрельное оружие, применявшееся в последние десятилетия XIV века. Артиллеристы, оружейники и бомбардиры вошли в военный состав с XV века. Тем не менее пехота не обладала достаточной мощью и выносливостью, чтобы взять укрепленные города – падение Бурсы в 1326 году было не столько результатом успешной осады, сколько следствием голода и разграбления ее окрестностей. Техника осады ощутимо улучшилась при Мураде I – об этом свидетельствует успешное взятие Серреса в 1383 году и Салоник в 1387-м. Во время осады Константинополя в 1394 году войска Баязида I возводили требюше и башни; во время осады 1422 года люди Мурада II для разрушения стен византийской столицы прорыли туннели.