И ушла.

Дракон замолчал. — А дальше? — А дальше я сейчас потеряю сознание… Это тело ещё слишком слабо, — и сполз в обморок.

Поминая Котьего, Богиню, пресвятых ёжиков и ещё раз Богиню, при помощи своего костяного помошника, оттащила бессознательное тело наверх. Напитала силой. Нужен белок, что бы тело восстановилось. Где его взять? Рыбу можно. Сама я рыбу не любила, но на базаре рыбу продавали, выловленную тут же, в реке. Реку перегородили решеткой, через которую не мог пролезть человек, но спокойно проплывала рыба.

Понадеялась на то, что дракон вырубился надолго, потому как решетка из костей ему оказалась нипочём — кости валялись кучкой у входа. Ворона он, кажется, магически выжрал. На тумбочке сидело недвижимое чучело. Вот ведь, зараза чешуйчатая! И не подавился.

Цены на рыбу меня впечатлили. Меньше, конечно, чем на мясо. Но всё равно впечатлили.

Нужно посадить что-нибудь, что содержит много белка. Фасоль, например.

Может создать охотничью нежить, и отправить через реку или по краю Артана на охоту? А что, мысль интересная. Хотя и совсем уж незаконная.

За размышлениями я и не заметила, как чуть не столкнулась с Тану, которая гуляла с коляской с дочкой. Малышка уже подросла и теперь что-то агукала и пускала пузыри. — Ой, привет! Ты как, — она схватила меня за руку, — я знаю про Джонатана. Какая жалость. Хороший был парень. — Он жив! — я ответила слишком зло и резко, — не смей говорить о нём в прошедшем времени! — Да, конечно, прости, — она смешалась, отводя глаза, — ну ты заходи как-нибудь, ладно. — Угу, — сказала я, уже фактически в спину сбегающей от меня степнячке.

Интересно — я что, такая страшная, когда злая? Хотя, если припомнить моё отражение в зеркале…

Дома очнувшийся дракон пытался выловить из-под дивана шипящего на него кота. — Что ты делаешь? — Хочу погладить. Из памяти твоего друга я помню, что это должно быть приятно. Смешная животина. Нужно будет отловить несколько. На Архоне раньше водились коты, тоже завезенные из другого мира, но потом пропали. — Из памяти Джонатана ты не усвоил, что кошки не любят подобного к себе отношения? Он не хочет, что бы ты его трогал. Ты ему не нравишься. — Я разве должен спрашивать его желания? В твоей голове довольно странные мысли. Ай, зараза! Укусил. Очень захотелось побиться головой о стену. Ну или дракона по голове побить.

Только пострадает не его голова. — Предлагаю поужинать и лечь спать, — я решила сменить тему, — ты ещё слаб. — Это тело слабо. Не я. — Хорошо. Пусть так. Мне не хочется снова тащить тебя наверх. — Оставь тут. — Это будет, как минимум, странно. Люди не обладают такой способностью к регенерации, как драконы. — У меня есть доступ к магии мальчишки. Могу вылечить это тело. — Вылечи. — Нужно есть. — Тогда пойдём есть.

Кажется, я скоро поселюсь возле плиты. Дракон молча ел, судя по всполохам ауры, пытаясь колдовать. — Я попрошу тебя не выходить из дома. Джонатан официально числится пропавшим. Если тебя увидят, могут быть проблемы. На тебе нет инфобраслета, который мы все носим. Это хорошо — твоё возвращение не отследят. — Подумаешь. Скажешь, что он вернулся. — У тебя аура и сила другая. Ты в курсе, вообще, что у нас эпидемия? Что у магически одаренных после заболевания меняется аура, и сами они становятся иными?

Арион нахмурился, явно выкапывая что-то в памяти Джонатана. Затем — нахмурился ещё больше. А затем он выругался. Не по тарински, но я была готова поклясться, что поняла смысл сказанного им. — Ты знаешь, что происходит? — Надеюсь, что не знаю, — он поднял глаза, и я впервые увидела в них страх, — иначе всё на столько плохо… Тебе лучше не знать. — Арион? Что происходит. Он шумно сглотнул. — Я пойду, лягу. Иначе сейчас снова отключусь.

********************************

Площадь полна народа, ликующего в каком-то зверином экстазе. Идёт дождь, но люди (люди ли?) не обращают на это никакого внимания. Они скандируют имя на смутно знакомом языке, потрясают оружием и просто кричат.

Я не слышу слов, только всеобщий гул, словно доносящийся из-за стены. Да и сами движения присутствующих кажутся замедленными. На возвышении, окружённом стражами, которые не подпускают беснующуюся толпу, стоит алтарь, на котором лежит девушка в длинном молочно-белом платье. Волосы её золотой волной ниспадают с алтаря, лицо отрешеное, словно она находится где-то не здесь.

Но моё внимание приковано не к девушке, а к невозможно прекрасному молодому мужчине, одетому в дорогие светлые одежды. Он поднимается к возвышению по дорожке из черного камня, приветствуя толпу.

Доходит до алтаря, задирает на девушке подол платья, подтягивая её к себе.

Толпа неиствствует.

Меня тошнит. Богиня, что за варварство?

Поднимаю глаза. Девушка приподнялась на локте, гладит дракона, а это, несомненно, дракон, смотрит ему внимательно в лицо.

В какой-то момент он блаженно закатывает глаза, ускоряя темп, толпа ревёт, словно дикое зверьё. Девушка выхватывает откуда-то из-за спины длинный и тонкий клинок, и вонзает в грудь дракона. В этот момент она уже не "держит" лицо, и его искажает гримаса яростной ненависти.

Вспышка.

Я просыпаюсь в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, тошнотой и горьким привкусом во рту.

Что это было? Какая часть драконьей истории?

Пожалуй, я знаю только одного в этом мире, способного ответить на этот вопрос. Пора будить Ариона.

— Ты выглядишь так, словно приведение увидела, — дракон не спал, хозяйничая на кухне. Я вспомнила время, когда Джонатан так же готовил завтраки… От этой, такой привычной картины, сердце защемило.

Одёрнула себя. Не о том думаю. — Что за ритуал с жертвоприношением? Девушка в конце заколола дракона. Бутерброд, что был у Ариона в руках, падает на пол. Лицо вытягивается. — Откуда ты знаешь? Ты вспомнила? — Нет. Во сне видела. Он вздохнул. — Это весьма позорная часть нашей истории. Помнишь я рассказывал тебе, что к нашему истуцие, Вурагу, явилась Богиня-проматерь, призвав прекратить вражду между арханцами и драгонцами? — Помню. — Так вот, у драконов после этого перестали рождаться дети. Но Вураг, в силу своей жестокости, извратил слова богини. Он принёс в жертву одинадцать девушек. А двенадцатая родила ему сына. После этого ритуала драконьи жены беременели и приносили детей в течении пяти лет. Вураг решил, что он победил, обманул богиню. Через пять лет драконыши снова перестали рождаться. Точнее, не совсем перестали: женщины, в чьих жилах текла кровь драгонцев, от смешанных браков иногда производили на свет маленьких драконов.

Тогда Вураг повторил ритуал. Но его первый сын получил силу куда большую, чем сын второй. Да и дети, получившиеся после второй волны, получились слабее.

Вураг провел ещё три ритуала, и когда дитя, произведённое на свет после последнего ритуала, родилось мертвым, передал трон старшему сыну — Ннацаху.

Ннацах сообразил в качестве жертв приносить девушек сильных, магически одаренных. Каждое жертвоприношение приурочивать в концу цикла оборота лун, тридцать два дня. Самая сильная родила ему сына, которому не было равных среди драконов. Но более трёх раз ритуал ни один из императоров не проводил.

Так продолжалось три сотни лет. Каждый сын, родившийся в результате первого ритуала, был сильнее своего отца.

Последнего драконьего императора почитали, как бога. Он бы силён, но сила вскружила ему голову. Он решил проводить ритуал не просто так, а на глазах толпы.

Он не учел двух фактов — Последняя Луна не хотела становиться матерью его детей. Слишком свободолюбив был её нрав, слишком сильна ненависть к установившемуся порядку, слишком силён дар, расчетлив и холоден ум. Брат Предпоследней Луны, одинадцатой, был драконом, и был стражником.

Эти двое не были знакомы между собой, но стражник, что укладывал девушку на алтарь, вложил в её руку зачарованный клинок — Лунный шип, в надежде отомстить за сестру. Дальше ты видела.