Я достала пирожки из духовки и поджидала булочки, когда явился сам хозяин дома.

— Не помню, пахло ли в этом доме когда-нибудь на столько вкусно. Однако, приятно. Не ожидал. Да ты полна талантами.

Я потупилась от комплимента, а на сердце стало тепло. Мужчина явно был голоден — умял большую часть выпечки. Он, вообще, отличался завидным аппетитом.

— Сейчас пойдём вниз, там есть небольшое изолированное помещение. Нужно закончить ритуал. — Хорошо.

Небольшое, ага. Во весь подвал дома. Я бродила, разглядывая полки, словно в музее. Часть занимала библиотека, часть — оружейная и различные баночки-скляночки с травами, мазями и непонятными жидкостяии. А ближе к правой стене стоял алтарь.

— Прямо логово темного колдуна. — Ложись головой в ту сторону, — мои слова пропустили мимо ушей. — Раздеваться? — Раздевайся, — инквизитор ухмыльнулся, — если хочешь.

Я возмущенно фыркнула и легла на алтарь.

— Не захотела, — Лука притворно вздохнул, — ну ладно, буду так вспоминать. У меня абсолютная память, ты же помнишь.

Мне не стало стыдно. Мне стало необъяснимо смешно.

— Нет, ну это наглость. Я тут темный ритуал провести собираюсь, а жертва на алтаре хихикает. Что за жизнь? Никакого пиетета к темному колдуну, — маг расставлял свечи и камни. — Ну извини. — Не извиню. Возьму пирожками, — руки легли на виски, — сейчас тебе, скорее всего, захочется спать. Не противься этому желанию. — Хорошо, — пробормотала я, и уплыла в сон.

Я шла длинными темными коридорами, и кто-то темный шел за мной. Нельзя оглядываться, нельзя останавливаться, нельзя смотреть. Нельзя, что бы чудовище, что идёт по следу, догнало.

Я хожу и хожу кругами. Внезапно вижу, что руки мои в крови. Надо оттереть руки, я видела — кое где в приоткрытые окна в коридорах, по которым я иду, нападал снег. — Аëве, — шуршит ветер в коридоре, — Аë…

Снег хрустит под ногами. Кто то позади. Нельзя останавливаться. Или это выбитые стекла? Кажется, я знаю это место: это заброшенная школа на горе в Каньято.

Зачерпываю ладонями снег, тру руки, руки не оттираются. Безумно хочу найти выход. Здесь же был выход? Но куда бы я не повернула, в какую бы дверь не вошла, коридор продолжается и продолжается.

Повернув очередной раз за угол оказываюсь в тупике, и вижу алый цветок. Алый цветок? Символ жертвенной любви, и он же — выход. Тянусь, силясь сорвать его, но он словно ускользает из пальцев. Почти достала…

Внезапно меня, словно куклу, неведомая сила дергает в сторону и вверх, да так резко, что трещат ребра, а затем — швыряет куда-то. Открываю глаза. Белая комната, залитая ярким светом. И Лука, злой, как улей рассерженных ос.

— Ты что творишь??? Ты что, мать твою, творишь???

Я резко распахнула глаза и села. — Не делай резких движений, голову закружит, — Лука внимательно посмотрел на меня, — что тебя так напугало? — Я видела лабиринт, чудовище… Я видела алый мак, хотела сорвать. А потом меня выдернуло в белую комнату. Там был ты. И ты был очень зол. — Это мне что-то напоминает, — Лука нахмурился, — какую-то старую легенду или сказку. Не могу вспомнить. Возможно ты её тоже слышала, и твоё подсознание тебе её выдало. — Может быть, — я хотела было рассказать про голос, звавший меня другим именем… Но не смогла — слова словно встали поперек горла.

Было душно, жара и не думала спадать, несмотря на поздний вечер. Пришла Лайра, болтала о чем-то, но я не слушала — состояние было "мутным" — пришла слабость, болела голова и немного тошнило. Лука предупреждал, что так может быть после второго ритуала. В конце концов я не выдержала, и, извинившись и сославшись на состояние, ушла спать.

Я шла по краю обрыва. Красиво тут.

Мы часто гуляли здесь с названным сыном. Особенно хорошо было на закате, когда солнце подсвечивало дальние горы красно-розовым, и, словно копьями, лучами пронзало небесную вышину. В закатном небе кружили птицы и драконы. После того, как мой сын научился летать, я особенно остро ощущала тоску от того, что самой мне не дано крыльев.

Сегодня было ветрено, лето кончалось, впереди была долгая осень. Лето здесь вообще быстротечно и редко одаривает по настоящему теплыми днями. Остановилась, глядя вдаль.

На моей родине говорили, что чужие края — это зеркала наоборот. Я не понимала тогда значения этой фразы. А теперь осознала в полной мере: этот мир был мне чужим. Пусть я прожила здесь лет больше, чем в том, где я родилась, привыкла, смирилась, даже полюбила. Но сколько не смотрись в такое "зеркало", всегда будет что-то не так.

Я ушла вперёд, Арэк немного отстал, отвлеченный одним из слуг.

Резкий толчок в спину стал неожиданностью, камни на дне пропасти ринулись навстречу, меня закрутило потоком воздуха. В какой-то момент я поняла, что Арэк ринулся вниз, оборачиваясь в полёте. Я не испугалась за себя, только за сына — слишком мало места, не успеет затормозить и мы разобъемся оба. Резкая боль, краем угасающего сознания я увидела, как сын замахал крыльями, забился, затормозил, почти коснувшись каменного дна ущелья и начал набирать высоту. Сознание угасло под отчаянный, полный боли рёв…

Проснулась от того, что не могу дышать. Тело свело спазмом ужаса. Богиня, что это было, какой сын, какие драконы? Я, вроде, сказок на ночь не читала. Фух.

Перевернула подушку на другую сторону, с помощью инфобраслета отрегулировала температуру в комнате на более прохладную и снова провалилась в сон.

— Аë! Аëве, — голос словно бы шел издалека, откуда-то из под воды, — ты слышишь меня? Аë, мне холодно. Не уходи, Аë, помоги мне.

Вокруг меня клубился темный туман, я не могла ни идти, ни дышать, ни отвечать. Только так горько и тоскливо стало моей душе, словно она сейчас разорвется на части.

Снова проснулась не в силах дышать, вся в слезах, в состоянии, близком к истерике. Самодиагностика ничего не дала, я была здорова, просто очень напугана. Часы показывали полночь. Пошла в душ, но прохладная вода не принесла облегчения или успокоения.

Легла, но сон не шёл. Встала и вышла в коридор. Потопталась около двери в спальню инквизитора сомневаясь, а затем нерешительно постучалась и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.

Лука, видимо, уже спал до моего прихода, и теперь сонно щурился на меня, включив настольный светильник. — Что-то случилось? — Опять кошмары. — Рассказывай, — он подвинулся и пригласительно похлопал по краю кровати рядом с собой.

Я села, нервно теребя в руках пояс халата и не зная, с чего начать.

— Мне сон странный снился. Как будто я это не совсем я, и где-то в другом месте. Точнее — в другом мире. И… Я погибла, — и я выложила ему сон о драконах, — А ещё… Это не первый раз. И я не могу рассказать, когда пытаюсь, язык словно к нëбу прилипает. Меня зовет кто-то. Другим именем. Это началось на проклятом озере, там, в Каньято.

Лицо мужчины стало озабоченным, он сел в кровати, потом встал у меня за спиной на колени, водил руками и что-то бормотал. — Странно, это похоже на некропривязку. Но я не уверен. Очень слабый след. Возможно, это как-то связано с твоим основным даром.

Расскажи что случилось тогда, в лазарете, когда произошел выброс темных эманаций, — он полулег обратно на кровать, а сам взял в руки мою ладонь, и начал что то вычерчивать на запястье, — я поставлю небольшую защиту. Рассказывай, может это как-то поможет.

Я рассказала всё, что помнила, в подробностях, а когда закончила, поняла, что мою руку просто гладят, очень нежно, вырисовывая пальцами замысловатые узоры, а сам мужчина смотрит на меня с таким выражением лица, что дыхание перехватило. — Я пойду, пожалуй. Доброй ночи. — Да, прямо сейчас и пойдëшь, — и потянул меня за запястье к себе, — обязательно. — Лука? — Прямо сейчас, — ответил он мне, зарываясь второй рукой в мои волосы. Мое запястье он отпустил и перехватил меня за талию, прижимая к себе.