Рыцарь галантно дождался, пока я усядусь и доем, и произнес:

— Извини.

И безо всяких уточнений было понятно, что он имеет в виду.

Я на секунду почувствовала себя неуютно.

Вроде бы он не насмешничал. Но ситуация получалась двоякая.

— Ты же не собирался извиняться, — каюсь, не удержалась, прицепилась к словам.

— Так я и прошу прощения не за поцелуй, а за посягательство на твою честь, — он пожал плечами, словно это было что-то само собой разумеющееся. Словно приводить замороченных девиц в чувство при помощи поцелуя для него было рутинным делом.

— Честь… — пробормотала я, чтобы отвлечься от щекотливой темы. — Что это вообще такое? Анахронизм. Понятие, во многом утратившее актуальность.

— Не для всех, — легко и уверенно парировал Суданский. — Мы находимся в мире, где все еще существует рыцарство.

— И даже здесь оно уже пребывает в упадке.

— Я иногда совершенно не понимаю, серьезно ли ты говоришь или нарочно меня дразнишь, — проворчал рыцарь. — Честь — дело сугубо личное, и если она у человека отсутствует напрочь, кто ему доктор? История циклична, но люди во все времена умели отличать хорошее от плохого. «Чистоту, простоту мы у древних берем, саги, сказки — из прошлого тащим, — потому, что добро остается добром — в прошлом, будущем и настоящем».

— Это ты сейчас Высоцкого процитировал, да? — неуверенно проговорила я.

Артем с восторгом воззрился на меня.

— Ты знаешь, кто такой Высоцкий⁈

— А во ВСМыСЛе, по-твоему, занимаются только тем, что бегают по разным мирам и отлавливают попаданок? Наша работа заключается также в сборе и анализировании продуктов культуры.

— Звучит как снятие пробы с обеда, — рыцарь умолк, что-то обдумывая, и решился: — Но, возвращаясь к вопросу чести… Аметист, я признаю, что очень многого не знаю, не разбираюсь в ваших смысловерских делах от слова совсем, могу запросто ляпнуть или сделать что-то невпопад, — он пытливо уставился на меня. Я с неохотой кивнула. — Но я совершенно точно понимаю одно: сейчас мы не можем себе позволить дрязги внутри коллектива.

Это я должна была сказать!

— Не думаю, что ЭТО потянет на дрязгу. Ты не сделал ничего такого, что нанесло бы ущерб моему здоровью или душевному покою, — сухо ответила я. — Остальное я переживу.

Чего это он таким рассудительным психологом заделался?

— Боюсь, что следующую вспышку твоей ярости не переживу я, — рыцарь коснулся лба.

— Я так сильно тебя ударила?..

Я слегка испугалась. Если у него треснул череп или что-то в этом роде…

— Нет, я отделался шишкой. Но мне все же хотелось бы знать, чего от тебя ожидать и как действовать в критической ситуации. Ожидание того, что ты зарядишь мне в глаз, здорово мешает доверительности. Худой мир лучше доброй ссоры, как говорится. Хотя всем угодить невозможно…

А ведь в том, что он оказался попаданцем и попал именно сюда (и в разгар рыцарства), нет ничего удивительного, с таким-то характером и жизненными установками. Но мне не должно было быть до этого ровным счетом никакого дела.

— Нельзя жить с целью угождать кому-либо. Даже самый маленький мир для этого слишком велик.

— А как же истина — «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе»? — Суданский склонил голову к плечу, наблюдая за мной.

Он и вправду такой наивный или притворяется?

Ой, мама, кажется, не притворяется… Что за день такой сегодня — диво за дивом, чудо за чудом! Реликт! Я о таких только читала!

— Рыцарь, а ты в своем мире кем был? — поинтересовалась я.

Артем застенчиво улыбнулся.

— Не поверишь — школьным учителем. Математики.

Похоже, его удивила моя реакция — то есть почти никакой ожидаемо экстраординарной.

— А почему я должна не поверить?

Он уставился мне в глаза — видимо, выискивая признаки того, что я шучу. Не нашел.

— Ну-у… у нас эта профессия считается преимущественно женской, — с легким смущением пояснил рыцарь. — В нашем коллективе кроме меня был всего лишь один мужчина, преподаватель физкультуры.

— И чем же тебе приглянулась математика?

— Показалось, что этот предмет как-то… мужественнее, что ли, — Суданский хмыкнул. — Эх, надо было брать биологию, сейчас бы больше пригодилось. Или химию. Как замутил бы порох…

И пришлось бы тебя нейтрализовать, чтобы не научил местных чему не надо. Феминистки не изобрели взрывчатку, и то хвала Тайной Магии.

А смешивание пороха входит в школьную программу Земли-двадцать-двадцать⁈ Получается, что все попаданки — двоечницы. В противном случае они бы давным-давно разбомбили Ланата-шесть и прочие миры, имевшие неосторожность их притянуть.

— А других вариантов в выборе профессии не было?

— Почему, были. Мозгов у меня не было. Да и сейчас не особо… — сделав сие весьма глубокомысленное заявление, рыцарь потянулся и задумчиво добавил: — Наверное, здесь и сейчас я на своем месте, как бы это странно ни звучало. На своей прежней работе я не ломал кости и не получал в глаз, но и морального удовлетворения было намного меньше.

— Что, передумал стать смысловером?

— Не дождешься! Думаешь, я вот так просто возьму и упущу возможность работать в организации, где приключения на каждом шагу и столько симпатичных барышень? — Суданский лукаво прищурился, но тему, на свое счастье, развивать не стал. — А ты, Аметист? Почему ты выбрала такую стезю?

— Потому что я драконица, — ровно ответила я.

— Мне это мало о чем говорит.

Вот… настырный.

— Ладно. Чем, по-твоему, обычно занимаются драконы?

— Охраняют сокровища. Похищают принцесс. Сражаются с рыцарями, — на этом моменте Артем замялся. Видимо, вспомнил, что сам тоже рыцарь.

— Вот практически все перечисленное и входит в обязанности смысловера. Немного в иной трактовке, правда. В моем задании важна каждая деталь, особенно если дело касается спасения мира. Вот, например, мы сейчас находимся в мирооснове Ланата; ты же у нас местный Избранный? Следовательно, мы, смысловеры то есть, должны обставить твой подвиг так, чтобы дело было доведено до конца и по возможности — обойтись малой кровью.

А больше ему знать не обязательно.

Суданский стушевался.

— Черт бы побрал эту Избранность, — с тоской протянул он. — Я до сих пор представления не имею о том, что должен сделать.

— Твоя задача — обезглавить Чужеяда. Я свою уже выполнила, всех потеряшек нашла, но могу еще магической батарейкой поработать. А с Гигроссулом и Лайзой пусть начальство разбирается, — я украдкой зевнула.

Из темноты бесшумно вынырнула Красуантия. Судя по ухмылочке, принцесса маячила поблизости уже некоторое время и сейчас замыслила очередную подлянку.

— Сидят рыцарь с драконом, языками чешут.

— Звучит как начало анекдота, — заметила я.

— А по мне так уже звучит как анекдот, — принцесса пакостно хихикнула.

До меня дошло, что именно показалось ей смешным. Щеки загорелись.

Вот же язва и прочая зараза! Чтоб ей… на корону сесть! Теперь не отстанет, будет дразнить при каждом удобном случае.

— Настоящий рыцарь всегда найдет мирный способ решения проблемы. На то он и рыцарь, — Артем назидательным жестом воздел палец к небесам. — И головы рубить не обязательно.

— Отлично! — я, увидев Элору, подающую мне какие-то знаки, поднялась. — Придумаешь другой способ быстро и без затрат завалить Чужеяда — позовешь.

Все оказалось до безобразия просто — для всех, кроме меня. Забавнее всего то, что планы моих очень умных и вышепоставленных коллег в процессе воплощения вывернулись наизнанку. Залихватским пируэтом. В который раз уже.

Я не злорадствую, нисколечко. Скорее, недоумеваю — как это они (причем коллективно!) не предусмотрели подобной ситуации? Хотя, если вспомнить, как они финтили и выкручивались…

Но вернусь к началу. То есть к общему повествованию.

— Мы все решили, — едва отступив подальше от рыцаря и принцессы, радостно возвестила Элора. Слишком радостно, как мне показалось (или же я просто не отошла от дневного раздражения). — Завтра утром выдвигаемся!