Я посмотрела на текст и снова залилась краской.

Смысловеры всегда знают, что сказать… почти всегда — исключениями становятся как раз подобные случаи. Должны же существовать хоть какие-то этические нормы! И право на личную жизнь, в конце концов!

Но раз уж эта тема затронута, придется ее завершить, хотя бы обобщенно. Еще и потому, что это напрямую повлияло на событийный ряд ланатского дела.

Я честно пыталась вести себя как приличная девушка в подобной ситуации: взбрыкнула, отдавила Артему ногу, выкручивалась как могла, но мокрая одежда словно нарочно нас сцепила, сведя все мои (вялые, признаться…) попытки к нулю. Оставалось только цапнуть за нижнюю губу… а если он цапнул бы в ответ и хватил моей крови⁈ Отравился бы на месте!

Рыжая попаданка издала странный звук. Артем перехватил мой взгляд… и медленно опустил веки.

У меня подогнулись колени.

ЧТО ВООБЩЕ ТВОРИТСЯ⁈

Левая рука Суданского отпустила мое запястье и легла мне на плечо, невзначай вдавив его в обломанный сучок.

Боль привела меня в чувство.

На везучесть уповаешь, да, Белый Рыцарь? Вот сейчас мы ее и проверим!

Далее все произошло со стремительностью удара молнии и наконец-то сработавшего инстинкта.

Бац!

Я едва успела подхватить обмякшее тело, чтобы Артем не треснулся затылком о камни. Из-под приоткрытых век влажно блеснули закатившиеся глаза.

— Ты что делаешь, дура⁈ — взвыла рыжая.

Ой, а сама-то что творила⁈

Я проигнорировала оскорбление, осторожно укладывая Суданского на землю и пытаясь отдышаться. Ноги подкашивались, сердце бешено колотилось в груди, в голове гулко шумела кровь. Щеки пылали, как будто Пинн все-таки отхлестал меня по лицу.

Он человек. Я знакома с ним считанные дни и уже отличилась — подбила глаз, только что поцеловалась, за что вышибла из сознания.

Какого?!.

Это все Агаська виновата! Все твердила — отпуск, отпуск… и курортный роман для полного счастья! С попаданцем! И практически на глазах у бывшего жениха! Все складывается — для мелкотравчатой женской мести идеальнее не придумаешь!

Я почти слышала, как в моей голове булькает каша, и опустилась на камни. Пинн притормозил, со звучным «АГА!» щелкнул меня по носу и закрутился в штопор.

— Шок, потрясение, эмоциональная встряска, да! — возвестил элементаль и смущенно добавил: — Метод, правда, выбран необычный, да!

— Необычный метод⁈

— Но действенный, ага? — и воздухоплавающий гуманоид свечкой взмыл вверх.

— Придурок… — прошептала я, глядя на бессознательного рыцаря. — Драк-коново колено, какой же ты безбашенный придурок!

Суданский, разумеется, не ответил, пребывая в отключке. Зато отмерла рыжая язва:

— Ха, подействовало! А если бы он тебя…

Ну, рыжая, сама напросилась!

— Отныне я обязуюсь вести себя как настоящий дракон, — выдохнув сквозь зубы, заявила я.

— Чего?

— Чего-чего! Займусь похищением девиц! Пинн, присмотри, пожалуйста, за ушибленным, — с этими словами я схватила попаданку за руку и волоком потащила за собой.

Как она завопила… Я думала, у меня ухо отвалится. Пришлось влепить ей несильную оплеуху. Рыжая заткнулась и наконец начала перебирать нижними конечностями.

Я шагала напрямик к деревне феминисток, на ходу прислушиваясь к собственным ощущениям. Так сказать, «услышанное» не радовало.

Драконья форма не отзывалась, — если только подобное слово применимо по отношению к собственному телу. Все равно что обнаружить парализацию руки или ноги. На малейшее волевое напряжение организм ответил контрастными приступами жара и озноба; фантомные крылья скрутило судорогой. Позвоночник как будто бы вывернулся в спине и выпустил во внутренности длинные острые шипы.

Такого никогда не случалось, даже когда я только-только встала на крыло и первое перевоплощение размягчило плоть до состояния воска.

Вот об этом и говорил Бастовский… Все-таки и на дракона есть управа. Как же здесь жили те драконы? Сумели адаптироваться? Или это после их гибели начались магические аномалии?

Конечно, непроизвольное превращение могло произойти из-за моего возраста, но от этого не легче, даже наоборот — повышенный риск.

Попаданка тоненько заскулила. Я поняла, что слишком сильно сдавила ей руку, и разжала пальцы, сквозь зубы процедив извинение.

Берегом до деревни попаданок мы дошли минут за двадцать. Последнюю сотню метров я ковыляла из последних сил, чувствуя себя фруктом, пропущенным через соковыжималку; впечатление усиливалось из-за чавканья сырых ботинок на каждом шаге. Попаданка, то ли запуганная, то ли проникнувшаяся сочувствием, молча брела следом.

Своеобразная резервация иномирянок оказалась совсем небольшой — вразброс три десятка разнокалиберных жилых сооружений. Всех их объединяли листы причудливого белого материала, которым были крыты крыши. Кое-где виднелись грубо сложенные очаги и печи, на натянутых между колышками веревках живописно обвисли разнообразные детали дамского туалета. Крепко пахло дымом, едой и стиральным порошком. На утоптанной площадке по центру высилось сооружение, напоминающее водонапорную башню в уменьшенном масштабе — всего на метр от земли.

— А он так-то симпатичный парень, зря ты, драконша, на него взъелась, — назидательным тоном начала попаданка. Я медленно повернулась к ней, не веря своим ушам. — Ты ни разу не целованная, что ли? — и она по-дурацки хихикнула, забивая гвоздь в крышку собственного гроба.

— Скальп сниму и скажу, что так и было, — ровно предупредила я. Смех оборвался.

Но молчания хватило девице на пять минут.

— Драконьи мужики такие же кровожадные? — обиженно спросила она. — Хотя если у них собственный замок и пещера сокровищ…

Что она несет?

— … нет? Ну хотя бы пресс с шестью кубиками? Срочная потребность в жене-иномирянке? — жалобно закончила попаданка. Я продолжала смотреть на нее, и, видимо, у меня это получалось очень выразительно, потому что девица увяла на корню — опять-таки ненадолго. — Что за дебильный параллельный мир⁈ — заголосила она на весь лес.

Да что ж они такие крикливые, а⁈

— Какая попаданка — такой и мир, — схамила я. Уж извините, обстановка не располагала к хорошему настроению и соблюдению норм вежливости смысловерского (да и какого-либо другого) этикета. Но вспомнить придется, будь они неладны. — Успокойтесь, пожалуйста, и не мешайте работать!

Как-то раз на совещании Виктор с важным видом изрек попаданковскую фразу «Работа не волк, в лес не убежит» (вы же помните, что Виктор как раз-таки волк?). В дни ланатского дела моя работа (вместе с отпуском) старательно это утверждение опровергала, не собираясь перемещаться в более цивилизованные места. В Ланата-шесть даже поселение попаданок не слишком далеко ушло по уровню развития. С одной стороны хорошо — меньше высокотехнологичного оружия, меньше проблем, с другой — элементарных удобств не дождаться. Не критично, но раздражает.

Вблизи Оголтело-Феминизмово оказалось еще непригляднее, если можно так выразиться. Некоторая… скажем так, анормальность местных жительниц лезла на передний план, и за телескопом не ходи: интимные детали туалета на самых видных местах (туалет, кстати, тоже на виду, не на задворках), прямо за башенкой — обуглившаяся куча неясного происхождения, слева кособокая конструкция из металлических трубок — попытка изобрести что-то функциональное (но не функционирующее). С другой стороны поселения тянулась речушка самого жалостливого вида. Да, помнится, ведьмы говорили о реке. РЕКЕ! А это больше на сточную канаву смахивало. И цвет текущей жидкости был какой-то нездоровый, изжелта-бурый, с разводами явно химического происхождения… Впрочем, у феминисток в качестве источника питьевой воды имелся колодец. Я бы предположила, что река играет роль канализации, но туалет со сливом (или как минимум выгребной ямой) маячил в непосредственной близости.