— Но как…

— Суданский, тебе чего неймется? — я вдруг разозлилась на его любопытство. — А, понятно: она же твоя родственница, и ты боишься, что я начну ее за волосы таскать? Не дождетесь!

— Да я не то хотел спросить! — возмущенно вскинулся рыцарь и махнул здоровой рукой. — Ладно, ответ на вопрос я получил.

Кста-а-ати…

— Артем!

— А?

— Помнишь первую лекцию по драконологии?

— Да, помню. А что?

— Что ты тогда хотел у меня спросить о Валерике и Рите?

Он наморщил лоб.

— Не помню. Лекцию помню, а вот это вот нет.

— Суданский… — угрожающе протянула я.

— А? — он уставился мне в глаза, изображая кролика перед удавом. Ой, нашелся тут мученик на растерзание озлобленному дракону!

— Отойди на три шага.

Только бы не вздумал спорить или спрашивать!

Артем удивился, но послушался.

И очень вовремя.

— А-апчхи!!!

Пламя в костре испуганно пригнулось и затрещало, реагируя на чужеродные искры.

— Будь здоро…

— Чхи!!!

— … ва.

— Спасибо. При-и…и-чхи!!! Молодец, рефлекс выработал…

Суданский поднял голову, убедился, что опасность миновала, с некоторым трудом поднялся и вернулся на теплое местечко у костра.

— Как рука? — покаянно спросила я — на втором чихе Артем рухнул наземь, подмяв под себя сломанную конечность. Даже с виду неудобно.

— Ничего, — рыцарь осторожно пошевелил пальцами. Магия мерцала на них ажурной перчаткой. — Почти не болит. Дуда сказала, что заклинание срастит кости за пару дней. А разве нельзя сразу вылечить?

— Можно. Но так проще и… надежнее, скажем так. Организм должен сам поддерживать процесс регенерации, магия лишь немного его ускоряет и корректирует.

— А как ты себя чувствуешь? Не знобит, голова не болит? Или горло?

Чего это он разволновался? Боится, что расчихаюсь?

— Где ты видел простуженного дракона?

— Я о таком даже и не слышал, — Артем хмыкнул. — Но ты же начала чихать как из пулемета.

— Обыкновенная реакция на дым из костра. А ведь ты мог бы просто сидеть спокойно. Твой меч бы тебя защитил от искр.

Рыцарь с задумчивым видом глянул на свое оружие. Клинок под лучами солнца словно выцвел — отчетливо зеленый отлив металла стал заметно бледнее.

— Кажется, я понял, почему он такого цвета. Под окрас Чужеяда.

— Похоже на то, — согласилась я.

Это Бастовский у нас разбирается в артефактах и их реакциях на окружающую действительность. Хотя можно опросить и присутствующих коллег.

— А от чего зависит ваш окрас? Вот ты — черная, как и твои волосы, а Чужеяд почему-то другой… И изменится ли что-нибудь, если ты покрасишь волосы?

— Не знаю, не пробовала. Ты напрашиваешься на лекцию по драконьей физиологии?

— Почему бы и нет? — Артем с нарочито беззаботным видом пожал плечами. — Мне же надо знать слабые места у драконов, чтобы победить Чужеяда.

— Только меня в процессе не зацепи, — пробормотала я.

— Обещаю, что не причиню тебе вреда, — торжественно возвестил рыцарь. — Ты же добрый дракон.

Я, еле сдержав неприличный хохот, сдавленно пояснила:

— Определение «добрый» к драконам не применимо в принципе.

— Вон оно как… значит, ты хороший дракон, — тут же сориентировался Суданский. — Вот!

Надо же, слова подбирать умеет…

— Хорошо. Слушай, — я прочистила горло. — Лекция по драконьей физиологии от представителя вида. Записывать будешь? Ни одна разумная раса не придумала для запоминания ничего лучше письма.

— Записывать пока не получится, доверюсь памяти.

Систематизированных сведений о драконах за всю многотысячелетнюю историю цивилизованности было собрано едва ли на десяток книг, в которых добрая половина сведений — домыслы. Не потому, что изучать нечего — просто пока доберешься до изучаемого объекта, он злорадно улетит, и начинай сначала. Желающие составить сию неблагодарную энциклопедию быстро перегорают (некоторые — в буквальном смысле!): мы не самый многочисленный народ (поголовно интроверты и со специфическим чувством юмора), не любим излишнего любопытства, — и к тому же чаще всего его проявляют драконьеры, грабители или рыцари без страха и ума (я не оговорилась!). Среди драконов тоже встречаются личности… не большого интеллекта, так сказать, но, к счастью, редко. Мы направо-налево все свои слабые стороны не выдаем!

Во время обеденного перерыва стажеру приспичило обсудить отчет. Выяснив, на каком моменте я остановилась, Суданский загорелся идеей освежить знания.

— Но все-таки энциклопедия по драконам существует? — поинтересовался он.

— Более-менее правдивая — в единственном экземпляре, хранится в архивах ВСМыСЛа, выдается по разрешению руководства и под расписку. Или же, безо всяких бумажек, представителю вида. Если хочешь сравнить то, что я тебе говорила, с тем, что собрали всяческие исследователи до меня, я возьму, — договорив, я наконец-то положила в рот третий кусочек отбивной.

— Хочу, — хитро заявил стажер. — Вдруг ты утаила от меня что-нибудь существенное…

— Разумеется, — проглотив прожеванное, съехидничала я. — Бабушку Сциллу. Существеннее не бывает!

Лекция хоть и растянулась на битый час, полезной для нашего рыцаря информации несла, на самом-то деле, немного. Разве что утолилось попаданческое любопытство.

Слушал Суданский внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы — предсказуемые, нелепые, кишащие человеческими выдумками и предрассудками.

Я, конечно, все понимаю, логика у людей в общем-то крепкая, основывается на наблюдении… Но какого хвоста они решили, что драконы вылупляются из яиц⁈ Сами они… вылупились! Основная наша форма — гуманоидная, так что существа мы живородящие и млекопитающие!

Далее щекотливая тема плавно сменилась на «внешние особенности». Суданский прямо-таки подпрыгивал от нетерпения, желая узнать, в чем же секрет драконьей чешуи; оказалось, что на Земле существует фантастическая классификация драконов: там тебе и цветные, и металлические, и по агрегатному состоянию, и даже ожившие скелеты (!!!)… на любой извращенный вкус. Пришлось слегка разочаровать рыцаря. Оттенки шкуры никого никак не выделяют из общего ряда, не влияют на гуманоидный облик, обусловлены магогенетически, иногда смешиваются, создавая новый оттенок, но глаза всегда неизменны в обеих формах. В гуманоидной внешности обязательно присутствует хотя бы один признак, указывающий на драконью сущность — когти, мелкие рудиментарные чешуйки, реже — рожки или выступающие клыки. Драконьи же скелеты существовать в чистом виде не могут — во-первых, даже если кости соединить магией, душа в них обратно не поселится, а во-вторых, драконьих останков (тем более скелетированных) уже давно никто не находил, мы их тщательно скрываем. Потому что, если их находят, вандалы живо их растаскивают на мечи, доспехи, амулеты, зелья и прочие страшно нужные вещи, которые можно сделать и без драконьих костей!!! Прошу прощения, накипело.

Что там еще… Скотину, чтобы поесть, мы не воруем — где вы видели человека, способного слопать за один присест целую корову⁈ Желудок-то не растягивается, а он у нас вполне стандартных человеческих габаритов! Не говоря уж о глотании целиком. Питание необходимо только гуманоидной форме. Принцесс и прочих жертвенных (и не очень) девиц крадут мужчины, и то немногие. Гораздо чаще обдуривают недалеких рыцарей — не всякий с первого взгляда распознает в драконе дракона, а охотиться на самого себя, хихикая над незадачливым напарником, весело (каюсь, тоже грешна). Сокровища… Ну, все красивое мы любим, это да, а драгоценности хранятся лучше и дольше всего. Хотя мама за своего кактуса Ершика десять хвостов оторвет (даже если у вас от рождения только один или нету вовсе, не беспокойтесь — она найдет).