Он закрыл глаза. Представил ее, стоящую где-нибудь на балконе, в одном из своих свитеров, с пледом на плечах, с замершей на губах улыбкой. «Пожалуйста, будь счастлива. Это все, о чем я прошу. Правда».

В голову пришла детская мысль. Все мы делали так раньше. Кирилл решил, что если звезда, самая яркая в небе, мигнет сейчас так же отчетливо как пару минут назад, то это будет знак, что его пожелание уже давно приведено в действие, и с Таней все хорошо. Придвинувшись к окну, он стал ждать этого. С приоткрытым ртом, со всей внимательностью, что раздала собой эта глупая идея.

Сияние звезды завладело им. Ее разноцветные оттенки быстро переливались сквозь потоки холодного воздуха, но ему нужен был один, самый пронзительный отблеск. «Вот сейчас, сейчас», — подумал Кирилл, когда мерцание ускорилось. Отклонив голову, он был готов зафиксировать его, но не успел. Ее скрыла туча. Серая, вязкая, сквозь которую не проглядывало даже кусочка неба. Вскоре она скрыла собой все остальные звезды.

Замерев, Кирилл впился ногтями в кожаную обивку подлокотника. Шли минуты. «Боже, да что со мной?» — разозлился на себя он и вновь упал на диван. «Уже завтра я буду дома. Уже завтра». Он тут же уснул, когда дождь стал стучать по окнам.

***

Первый шаг на родной земле отдал радостью в сердце. Второй, третий, пятый — он все ускорялся на пути к такси, к его дому.

— С приездом в Россию, Мистер Кир, — улыбнулся ему водитель, и от чего-то Кирилл смущенно отвел взгляд в сторону. Странное это дело. В местах своего прошлого он ощущал себя так же как раньше. Словно этих трех лет просто не было.

За окном плавно опускалось утро. Деревья, высотки скрывали собой первые просветы на небе. Ветки в снегу. Елки, самые обычные елки, вскрывали на его губах детскую восторженную улыбку. Как же он скучал по ним. По всему этому серому, так похожему на его душу, виду. Как же ему не хватало его.

Позади остался зимний лес, заснеженная трасса, и показался его город. Фасады сталинок Московского района рассекала золотистая подсветка. На горизонте замерцали огоньки. Где бы он ни был, они везде встречали его. Во всех городах, во всех странах, но именно эти фонари когда-то были предвестниками его успеха. Это на них Кирилл молился по ночам, это в них ему виделось далекое счастливое будущее. Как тогда его сердце подпрыгнуло в груди, правдоподобно изобразив когда-то бушевавшие в нем чувства. Но ностальгический приступ быстро уступил место грусти. Больше ничего не могло так же обнадежить его.

Невский проспект. Центр. Мелькание цветных гирлянд, раскинувшихся над дорогами. Колонны старинных зданий, неровные ряды домов, те же, что раньше, встречали его. Он с трепетом рассматривал каждый из них. Все составляющие его прошлого сейчас, как никогда, восхищали его.

Позади остался Казанский собор, набережная Грибоедова и Спас-на-крови. Сколько раз он шел мимо них? Истерзанный, пьяный, влюбленный, счастливый. Они во всех ипостасиях видели его. Отражали каждую его мысль, удерживая ее в рамках гранитного города. Теперь они словно очистились от них. Эти улицы вновь стали его убежищем.

Близился его дом, Гороховая была уже за поворотом. Плечи невольно приподнялись вверх, тело напряглось в ожидании. Скоро Кирилл увидит тот двор. Последнее, что было там — это порывы ветра, метель, приступ удушающей тревоги и ужас, ужас, страх. Он закрыл глаза. Машина проехала в арку дома.

— Вам помочь? — учтиво спросил таксист, открыв ему дверь.

Кирилл растерянно посмотрел на чемодан. Сил ни на что не было.

— Я справлюсь, спасибо.

Он понятия не имел, как донесет его на пятый этаж. Наркотики нещадно атрофировали мышцы.

Черный Мерседес скрылся за поворотом. Кирилл облегченно проводил его взглядом. Странно, но он хотел быть один. Впервые за три года, словно и не пытался до этого забыть себя на тусовках.

«Этот заснеженный двор… Пожалуйста, не смотри на него». Ну, когда он слушал себя? Голова настойчиво повернулась в сторону, взгляд впился в ту тропу. Туда, где он тщетно пытался догнать ее. «Не смотри», — с силой развернул Кирилл тело к парадной. «И не пытайся искать ее».

К счастью, на это у него не было времени. Вечером, когда пустая квартира обрела жилой вид, ему позвонила мама.

— Сынок, ты как? Долетел без происшествий?

«Происшествиями» между ними теперь назывались последствия от наркотиков, вроде падения из окна или «отходов» на грани жизни и смерти.

— Да, мам. Все нормально.

— Это хорошо, дорогой. Послушай, я не знаю, как ты к этому отнесешься, но сегодня мы идем на корпоратив. Скорее всего, он продлиться до ночи, так что, может, присоединишься к нам?

— Даже не знаю, я там всегда не к месту.

Он сказал ей, что подумает, но сам и так знал, как поступит. Находиться среди людей, когда-то считавших его ничтожеством, было неприятно и глупо. Однако Кирилл больше не мог ждать. Увидеть семью — это все, что в последние дни было нужно ему. Пускай и при таких обстоятельствах. С другой стороны, чем эти обстоятельства так плохи? Что может быть приятнее заискиваний людей, что когда-то не верили в тебя?

К семи он уже надевал смокинг. Предстоящая речь отчаянно пыталась сложиться в его голове, но каждый раз разрушалась на полуслове. Волнение, как цунами, не давало предложениям сложиться хотя бы в самую примитивную цепочку. Единственное, что беспрепятственно проникало в его мысли — это вопросы. Кирилл не знал, как будет выглядеть в глазах людей после бесконечных сводок о его зависимости. Да и слухов о всевозможных скандалах в последнее время стало слишком много. С другой стороны, когда мнение этих баранов занимало его? Пошли они к черту.

Уложив волосы гелем, Кирилл в последний раз взглянул на парня в зеркале. Жилистого, чуть утомленного, с синяками на бледном лице и еще более светлыми прядями. Берг бы ни за что не пустил его на званый вечер в таком виде. Пришлось бы часами сидеть перед визажистами, чтобы те создали на его лице хотя бы подобие светского лоска. Но сегодня он мог выглядеть как угодно. Мог распоряжаться своей жизнью сам.

Мероприятие проходило загородом. В элитном ресторане с видом на сосновый лес и парк в окрестностях. Кирилл ни разу там не был. От того его удивили ряды машин за поворотом в, казалось бы, пустой ненаселенной местности. Лучи прожекторов проходили сквозь них, дотягиваясь до снежных полей на другом конце дороги. Они ослепили его.

Как только Кирилл вышел из такси, к нему тут же выбежала толпа репортеров. «Твою мать», — все, что успело пронестись в его мыслях.

— Мистер Кир, вы надолго приехали в Россию?

— Как вы прокомментируете последние события?

— Это правда, что у вас депрессия?

Он пытался их обойти, но вспышки камер не позволяли различить дорогу. Паника комком встала в горле. Берг строжайше запретил что-либо отвечать им, пока Кир не вернется в штаты. Вслед за тревогой в кожу вонзился триггер. Пристальное внимание, как спусковой курок, подталкивало к дозе. Перед ним все плыло, ноги норовили уронить его.

— Отойдите.

Крепкие пальцы сжали его локоть и повели сквозь толпу. Глаза, наконец, перестали слезиться от света.

— Привет, — выговорил Кирилл.

Отец похлопал его по плечу, и они поднялись по ступенькам.

Золотые вставки на колоннах напоминали дворцы императоров. Росписной потолок заполоняли люстры. Они хрустальными лентами спускались вниз, отражая свой свет как бриллианты. Столы были уставлены серебрянными подносами. Мимо них уже сновали люди. Они тут же обернулись, стоило Кириллу показаться в дверях. Напялив улыбку, он вновь подставился славе.

— А вот и наша звезда, — развел руками Валентин Сергеевич. Давний друг их семьи знал его чуть ли не с пеленок. Первое, что ассоциировалось с ним — это разочарование, скрытое под маской вежливой любезности. Сколько раз при нем отчитывали Кирилла. Сколько раз тот видел в его глазах готовность признать вину сразу, как отец попросит об этом.

Ладони звонко ударились друг об друга. Другие коллеги отца так же подходили к нему, деловито интересуясь его планами, обсуждая последние события, всем видом показывая, что разбираются во всех тонкостях рок-музыки.