Пока подвыпившие кавалеры распевали слова какой-то модной залихватской песенки, Шайлих проскользнула туда, где скрылись король и его слуга.

Доклад королю делала молодая женщина, причём прехорошенькая. Шайлих, затаившись, недовольно нахмурилась.

— Адар, Рэйшен с утра уехал в Рудный Стан, и дара Элина, узнав об этом, сорвалась с места и помчалась за ним. Вслед за ней покинули дом и остальные экспедиторы.

Витерий жестом отослал слугу и недоуменно глядел на девушку.

— Ради этого ты оторвала меня от дел?!

Девушка вздохнула и доложила о случившемся куда подробнее. Шайлих даже рот приоткрыла от любопытства. Рэйшена она в глаза не видела, но горела желанием взглянуть на него. Пока ей удалось взглянуть лишь на раздосадованного Витерия.

— Почему ты её не остановила?

Витерий пропустил мимо ушей всё, что касалось Элининой команды. Но как сама Элина посмела уехать без разрешения короля?! Побежала за своим… Тьфу!

— Но как, адар?! — девушка была искренне огорчена и растеряна.

— Откуда мне знать?! Мне всё равно, как именно, ты просто должна делать свою работу! Ладно, ступай. Будь на месте. Если она пришлёт какую-то весточку, а может, вернётся, передай ей, что я требую её к себе немедленно! И я очень-очень недоволен! Ей, видишь ли, больше нравится гоняться по катакомбам, а не пить арзу в замке!..

Девушка низко склонила голову, а после быстро исчезла. Элина не ошиблась, думая, что бойкая горничная — шпионка короля. Сама горничная, выбираясь длинными замковыми коридорами, бурчала себе под нос

— Да-да, ты очень недоволен, кто бы сомневался… Как страшно это слышать женщине, которая решила схватиться с целым кланом дроу! Да я бы тоже поехала с ними, пусть даже этот Рэйшен в жизни на меня не взглянет, зато хоть я мир посмотрела бы с Элиной, а не слушала бы это ворчание…

Горничная-шпионка так была поглощена своим негодованием, что и не заметила, как из-за поворота выступил человек и схватил её за локоть:

— Кто так недоволен тобою и куда ты хочешь уехать, дитя?

Витерий немного постоял среди комнаты, успокаиваясь, и решил, что нужно вернуться к пиру. Как-никак, и подданные должны видеть своего короля, и красивая женщина ждёт! Правда, с красивой женщиной Витерий столкнулся прямо при выходе. Ну, или при входе, смотря как идти.

— Шайлих!.. Что ты здесь… — раздражение вновь волной накрыло короля.

— О, адар, я успела так соскучиться! — защебетала Шайлих, сверкая самой обворожительной улыбкой. — Тебя долго не было, и я…

— Давно ты здесь уши греешь? — нелюбезно оборвал это стрекотание Витерий.

Болтовня прекратилась лишь на миг. Шайлих была шокирована грубостью просвещённого монарха, однако сумела скрыть это. Вдобавок её поразили слова короля о том, что Элина распивала здесь арзу. Неужели с самим Витерием? Эта хамка? Эта плебейка?

— С самого начала, — Шайлих решила не притворяться. Будь что будет! — И да, я всё слышала. И очень возмущена, что эта наглая простолюдинка посмела тебя ослушаться. Ты должен примерно наказать её.

Витерий не ожидал, что Шайлих так легко признается в подслушивании.

— И как, по-твоему, я должен наказать её?

— Арестовать, судить, может, даже всыпать плетей… Поставить обнажённую у позорного столба на площади.

Витерий покрутил в голове эти заманчивые предложения так и этак. Да, обнажённая женщина у позорного столба в центре города, это было… привлекательно. А потом он представил разъярённого дроу (он помнил, как его, раненого, с трудом удерживали шестеро крепких солдат), и картина несколько поблекла. И с плетьми надо быть поаккуратнее. Ведь просвещённый монарх, что сечёт своих приближённых, тех, что ещё вчера осыпал милостями, и которые, между прочим, жизнь ему спасли, рискует остаться в одиночестве.

— Не пойдёт.

— Это почему же?

— Так нельзя. Я сам дал Элине полномочия, она вправе сама решать, куда направить силы.

Шайлих не понимала хода мыслей короля.

— Но, адар, ты же не разрешал ей уехать!

— Я и не запрещал.

— Но она поехала за своим любовником! Это, по-твоему, лучшее приложение сил? Она использовала своё служебное положение для личных делишек!

— Я сам с ней разберусь, — отрезал Витерий. Он не любил, когда ему перечили, а ещё больше не любил, когда его поучают. — А ты, дорогая Шайлих, не забивай свою прекрасную головку такими мыслями. Идём к гостям, нас ждут вино и песни…

— Я хочу, чтобы её наказали, — капризно проговорила Шайлих и разве что ножкой не топнула.

Раньше это всегда срабатывало, особенно с отцом, который во всём потакал красавице-дочери. Да и муж предпочитал не огорчать свою жену. Однако Витерий холодно взглянул на Шайлих:

— Король не принимает решений на основании чьих-то желаний. Современный монарх должен руководствоваться интересами государства, и ничем более. А теперь мы вернёмся к прерванному ужину. Там поёт новый модный бард, и я хочу его послушать.

С этими словами король бесцеремонно подтолкнул Шайлих в спину. Она была настолько ошеломлена резкой отповедью, что беспрекословно вернулась в трапезный зал. Гости закричали что-то невнятное и бодрое, приветствуя своего короля. Витерий уже улыбался, словно и не говорил никаких резких слов.

У Шайлих внутри горела обида и злость, но красавица решила не выказывать этого. "Он сам решит, видишь ли! — злилась она. — Решит, надо ли ему с простолюдинками дорогую арзу пить и пирожными закусывать! Его не устраивает женщина из благородной и состоятельной семьи, ему подавай эту дровскую подстилку! Да я сейчас обольщу всех присутствующих, тебе, старому дурню, назло! А начну, пожалуй, с этого модного барда".

Молодой симпатичный бард как раз закончил петь. Слуга подал ему чашу с напитком, чтобы тот мог немного освежиться.

— Эй, ты, певун, как там тебя! — заорал один из подвыпивших гостей.

— Моё имя Гри, почтенный дар, — чистым голосом ответил бард. — Чего ты изволишь?

— Я хочу ещё разок послушать ту славную песню о рыцарях! — гостя поддержал нестройный хор голосов. — Где ты выучил такую?

Шайлих показалось, что бард по имени Гри немного напрягся.

— Я много странствовал, сначала с моим учителем, а после его смерти — один. Где-то в дороге я услышал эту песню… Или, может, она мне приснилась в пути?

Вопрошающему было совсем неинтересно слушать о странствиях молодого барда, он нетерпеливо постучал ножом о кувшин:

— Давай, пой! Хорошая песня!

Гри поклонился, сел на место и пристроил поудобнее на коленях читарру. Он не забыл, что этой песне (и многим другим) его научила дара Элина, которая теперь запретила ему появляться в своём доме.

Ловить призывные взгляды женщин она его не учила, он и сам это умел, поэтому жаркий взгляд Шайлих не остался без ответа. Гри отлично понимал, где следует казаться скромным и робким, чтобы произвести благоприятное впечатление. Залихватская песня о рыцарях, которые бьются на турнирном поле, несколько смазала это впечатление. Впрочем, Шайлих повернулась к королю, и между ними завязалась беседа.

Гри продолжал петь, и гости нестройно подхватывали припев, воображая себя теми самыми удалыми рыцарями. Шайлих же боковым зрением наблюдала за певцом. Она видела, что он заинтересован, да ещё как! А вот Витерий не обращал внимания ни на барда, ни на гостей, ни даже на жеманство Шайлих.

Будь здесь Квирк, он бы схватился за голову. Будь здесь Элина, она бы рассмеялась. Будь здесь Рэйшен, он бы презрительно обозвал Шайлих. Но никого из них здесь не было.

Гри продолжал играть и петь, мечтая о том, как докажет этой Элине, и этой Поллианне, кто он такой. Они ещё пожалеют, что так обошлись с ним! Да он сможет самому королю на них нажаловаться! Что именно он скажет королю, Гри пока не придумал. Пир закончился, и барда выпроводили из зала. Ночевать ему предстояло где-то среди прислуги, но Гри втайне надеялся, что прекрасная Шайлих пошлёт за ним, чтобы послушать лирические баллады.