Ронан двинулся ко мне, его дорогие ботинки ступали по упавшей двери. Лязг металла привлек мое внимание к его рукам, и когда я увидела, как он вытаскивает ремень из петель, мое сердце провалилось в желудок.

Он выпорет меня, как Карло выпорол свою беременную жену в «Крестном отце».

К черту достоинство.

– Мне жаль! – Слова вырывались с неровным дыханием.

– Нет, тебе не жаль, маленькая лгунишка.

Ноги несли меня назад, он следовал за мной по пятам. Под ногами я чувствовала прохладный каменный пол душевой. Я была в ловушке, а он приближался ко мне, держа в руках ремень. Я должна была принять боль, чтобы вернуться к реальности, вспомнить, что он – не что иное, как предвестник смерти. В теории это звучало хорошо, но на самом деле? Мне казалось, это будет чертовски больно. Схватив бутылку шампуня, я швырнула ее в него.

– Ты заслужил это!

Он уклонился от нее и от всего остального, что я бросала. Схватив меня за талию, он мрачно зашептал мне в ухо:

– Я заслужил это, как твоя задница заслужила порки.

Я толкнула его, пытаясь ударить коленом в уязвимое место, но он схватил мое бедро прежде, чем я попала в цель.

– Еще раз попытаешься ударить меня коленом по яйцам, – прорычал он, – и будешь успокаивать боль.

– Отпусти меня! – я продолжала сопротивляться, но он крепко держал мои запястья, пока обматывал их ремнем и затягивал узел. Когда он отступил, я попыталась бежать, но он дернул за другой конец ремня, и я врезалась в его грудь. Другой конец он прикрепил к насадке на потолке, подняв мои руки над головой. Тяжело дыша, я настороженно посмотрела вверх.

– Что ты?.. – Остальные слова вырвались криком, когда на меня обрушилась ледяная вода. Я была достаточно высокой, чтобы стоять на полу обеими ногами, но ремень был недостаточно длинным, чтобы дать мне уклониться от воды. Я отплевывалась и задыхалась от неожиданного ливня, который был настолько холодным, что мою кожу покалывали мурашки.

– Что я говорил тебе о борьбе со мной? – Он схватил мое лицо, подняв его так, чтобы я смотрела на него.

Сильная дрожь пронзила меня, когда ледяной поток намочил мои волосы и заставил платье прилипнуть к телу. Я сморгнула воду с глаз. Я не знала, то ли это ледяная вода, то ли слезы облегчения оттого, что он не будет пороть меня, но внутреннее сопротивление иссякло, оставив меня дрожащей и одинокой.

– Холодно, – пожаловалась я сквозь клацающие зубы.

– Хорошо. – Он тоже наполовину промок, но даже не вздрогнул, пальцы сжались на моих щеках. – У тебя вспыльчивый характер, котенок. – Его хватка немного ослабла, темные глаза встретились с моими. – Не заставляй меня надевать на тебя поводок.

После его угрозы я должна была извиниться. Должна была молить о прощении и шее без ошейника, но вместо этого у меня вырвалось бесстрастное:

– Надеюсь, чай был еще горячим.

Легчайший намек на улыбку на его губах противоречил раздражению в его взгляде, и его ответ был вдумчивым, возможно, даже риторическим.

– И что мне с тобой делать?

– Отпусти меня.

Что-то неуловимое и противоречивое промелькнуло в его взгляде, и я задалась вопросом, не строит ли он планы моего освобождения, не обменяет ли меня на моего отца через несколько дней или даже часов. Эта мысль сжала грудь, заставив почувствовать себя потерянной и одинокой, но к жизни пробудилось не только отчаяние.

– М-м-м. – Мягкий звук завибрировал мне в губы. – Пока нет.

Я знала, что даже если мне удастся избежать общения с Дьяволом, его демоны будут преследовать меня всю жизнь. Когда я представила, как он уходит не оглядываясь, будто я – комок жвачки на его подошве, ненужный и быстро забытый, во мне пробудилось нечто свирепое. Или, возможно, это было просто оправданием того, что я потеряла контроль над ненавистью и позволила ей разгореться пламенем.

Я прерывисто выдохнула, когда он провел большим пальцем по моей скуле. Контраст между его гневом и лаской сбил меня с толку, вызвал вспышку жара внутри и безумное желание заслужить его мягкость и одобрение.

Его большой палец пробежался по моим губам, словно проверяя, укушу ли я. Я не стала. Даже позволила сунуть палец мне в рот. Низкий звук, вырвавшийся из его горла, потревожил холодный воздух, согрев воду на несколько градусов, и в ту минуту все, чего я хотела, это жар.

Пусть даже жар адского пекла.

Я сомкнула губы вокруг его пальца, так что высвобождать его пришлось, скользнув по моему горячему языку и губам. Одного его взгляда было достаточно, чтобы разгорелось пламя, и от его тяжелого удовольствия приятное ощущение появилось у меня между ног.

Тепло внутри противоречило холодной пытке, и от нее у меня закружилась голова. Я почувствовала себя словно под кайфом. Опьяненной стаканом водки за десять тысяч долларов в ресторане на двадцатом этаже, и не могла не поддаться прикосновению, когда его большой палец оттянул мою нижнюю губу, а затем отпустил.

Запястья, стянутые ремнем, струйки ледяной воды, стекающие по коже и по приоткрытым губам… Время замедлилось в плотном притяжении между нами, похожем на полуприкрытый взгляд и безлунную ночь. Кожа цвета слоновой кости, покрытая мурашками. Промокший Brioni и татуировки. Бескорыстие и жадность.

Инстинктивная потребность сократить дистанцию между нами выбила воздух из легких, и я не могла найти кислород, не пропитанный его жаром и пьянящим запахом леса. Голова еще была над водой, но я уже тонула, задыхаясь и зная, что этот грех не насытит меня.

– Пожалуйста, выпусти меня.

Мы оба, казалось, знали, что мои слова содержали два разных желания: освободиться от этого ледяного наказания и моей внутренней клетки.

Момент плотной тишины заполнил стук моего сердца и журчание воды.

– Хочешь свободы? Заслужи. – Унизительное, намекающее предложение должно было разрушить чары между нами, хотя звук его голоса – интеллигентного, но испорченного более сильным, чем обычно, акцентом, – ласково скользнул вниз по моей шее. Мне хотелось прислониться к нему.

– У меня месячные, – сказала я, надеясь, что он найдет это настолько же неприятным, как и Картер, и это спасет меня от падения. Мне следовало знать, что все будет не так.

Улыбка тронула его губы.

– Кровь меня никогда не пугала.

Я сглотнула.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Прояви изобретательность.

Горло сжалось, я замерла в нерешительности. Я не была уверена, чего он хотел от меня и что вообще я могла сделать со связанными над головой руками. Это был мой шанс на некоторую свободу, на более свободный режим, чтобы придумать план побега, но что будет хорошего, если я утону? Полагаю, мне следовало научиться плавать.

Я сделала единственное, что было в моих силах.

Встав на цыпочки, я потянулась к нему, пока наши губы не оказались на расстоянии волоска друг от друга, пока мои не коснулись его с дрожью, которая прокатывалась по мне. Я быстро выдохнула ему в губы, ожидая реакции – любой, которая поощрила бы меня продолжать, – но ничего не было. Разочарованная, дрожа от смущения, я полностью прижалась губами к его губам.

Ремень немного ослаб, мои руки были неловко подняты над головой, и я опустила их ему на плечи. На вкус он был словно корица, грех и нечто настолько мужское, что я глубоко вдохнула, чтобы прочувствовать это. Когда мои губы прижались к его губам, все сомнения внутри исчезли, сменившись потоком огня, обжегшим меня до кончиков пальцев.

Он не ответил на поцелуй. За завтраком он казался более поглощенным игрой на телефоне, чем поцелуем сейчас. Мне вдруг как воздух понадобилась его реакция.

Целуя его мягко и медленно, я скользнула ногой вверх по его бедру, обвиваясь вокруг него, чтобы притянуть его ближе, а затем лизнула шрам на его нижней губе. Он резко выдохнул, подходя ближе под струи воды, и уперся руками в стенку душа по обе стороны от меня. Он был теплым, источал столько тепла, что я, дрожа, прижалась к нему, чтобы впитать его.

Моя кровь вибрировала в венах, кипела под кожей. Я просунула язык ему в рот, он пососал его, слегка прикусив зубами, и что-то влажное, горячее, скользкое запульсировало внизу живота. Его губы двигались напротив моих, делая каждое прикосновение и погружение более властным. Когда я сжала ногой его бедро, чтобы подтолкнуть ближе, рука оторвалась от стены и схватила меня за бедро, его пальцы вжались в плоть.