Поцелуй вышел немного мимо. Неумело. Мы столкнулись зубами.

Я отстранилась, чтобы увидеть, как его взгляд сверкнул весельем, пока он вытирал подушечкой большого пальца уголок рта. Но я была слишком разгорячена и на взводе после короткого соприкосновения наших губ, чтобы смущаться того, как все неловко получилось.

– Котенок, – он протянул слово с тихим предостережением, – ты понимаешь, что делаешь?

Неа.

Я покачала головой.

Он пристально смотрел на меня.

– Ты обычно так целуешься на свиданиях?

Значит, это все же было свидание?

Я снова покачала головой и ответила, задыхаясь.

– Тебя первого.

Веселье в его взгляде сменилось удовольствием. Жаром. Чем-то пропитанным желанием и удовлетворением. Он шагнул вперед, заставив меня вжаться спиной в дверь, и опустил руки на притолоку над моей головой. Мой пульс отдавался в ушах далеким свистом, подавленный дрожью, разливавшейся по коже от близости его тела. Мне не хватало воздуха, чтобы дышать.

В его голосе звучала теплота, задумчивый рокот так близко к моим губам, что я могла почувствовать его вкус.

– Мне всегда нравилось быть первым.

Затем его губы мягко коснулись моих. Как будто я была слишком юна и невинна, чтобы выдержать нечто иное.

Волна ярости пронзила меня до глубины души от легчайшего прикосновения его губ к моим. Мне нужно было больше.

Гораздо больше.

Я коснулась его лица, провела рукой по щеке к волосам и крепче прижалась к его губам. Ему это не понравилось, и он дал это понять, прикусив мою нижнюю губу. Прикосновение его зубов вызвало у меня отчаянный стон. Я подумала, что он отстранится, но он нежно прикоснулся к моим губам, сначала к верхней, затем к нижней.

Каждый сантиметр моего тела дрожал и воспламенялся всякий раз, как мое тело касалось его. Я двинула бедрами и выгнулась ближе к нему, чувствуя невероятный жар под его дорогим черным костюмом, а затем лизнула его рот. Как будто рефлекторно, он засосал мой язык. Жар, крошечное жаркое покалывание пожирало меня изнутри.

Он отстранился, чтобы хрипло сказать:

– Ты даже на вкус сладкая.

Я понятия не имела, что это значит, но мне было не настолько любопытно, чтобы спрашивать. Я лишь хотела, чтобы его губы снова прижались к моим. Я поддалась порыву провести языком по шраму на его нижней губе.

Мое движение пропитало воздух, словно грязный, плотский грех. С мрачным взглядом он сократил и так небольшое расстояние между нами, и я потерялась. Его сдержанность таяла с каждым прикосновением наших губ. Каждый поцелуй был жестче и влажнее предыдущего. Пламя пронзило меня, когда я провела ногтями по его спине. Он низко зарычал, и медленное скольжение его губ стало грубее.

Ронан придвинулся ближе, прижимаясь эрекцией к нижней части моего живота. Когда его губы опустились на мое горло, я со стоном откинула голову на дверь. Его руки по-прежнему лежали на притолоке надо мной. Горячий и влажный, он проложил поцелуями дорожку вниз по моей шее, отчего внутри меня разгорелись искры. Взгляд затуманился, между ног тяжело пульсировало. Я была горючим огненным шаром, с каждой секундой разгорающимся все жарче.

Он провел губами по моей ключице и прикусил мягкую плоть над корсажем. Мои соски напряглись от близости и тепла его губ. Я сходила с ума в этом коридоре и вдруг оказалась готова на все, лишь бы он стянул с меня платье, обнажил мою грудь и прижался к ней ртом.

Мои руки были повсюду: на его лице, волосах, теперь – скользнули под жилет, чтобы ощупать его пресс, который оказался таким же упругим, как выглядел.

– Прикоснись ко мне, – молила я.

Руки Ронана не сдвинусь с притолоки, но он словно знал, что мне нужно. Просунул свое бедро меж моих бедер. Прямо к клитору. Я начала задыхаться, волна наслаждения скользнула вниз по позвоночнику, когда я потерлась о его бедро, чувствуя зарождающееся напряжение разрядки.

Я была желанием, вспыхнувшим, влажным и жаждущим.

Он отстранился, прищурившись, но взгляд его был полон жара, пока он наблюдал, как я трусь о него. Наблюдал за обнаженным бедром, проглядывавшим сквозь разрез платья. Напряжение очертило линию его плеч, напрягло мышцы на его руках, и мысль о том, что он, возможно, пытается сдержаться, лишь усилило мое отчаянное желание, чтобы это продолжилось.

Я схватила его за волосы, чтобы снова притянуть его губы к моим. Он не поддался. Я потянула сильнее. Он захрипел в мою грудь, затем поднял светящийся вызовом взгляд на меня. Коснулся моих губ, но, когда я придвинулась, чтобы углубить поцелуй, отстранился за пределы досягаемости. Чтобы подразнить меня или убедиться, что я знаю, в чьих руках власть. Пока я нетерпеливо ждала, он дал мне то, что я хотела, сильно прикусив мою нижнюю губу, а затем лизнув ее.

Я застонала ему в губы и снова потерлась о него, желая новых прикосновений. Ощущение пустоты меж моих бедер лишь нарастало и нарастало, и я поцеловала его без изящества, с отчаянным стоном в губы.

– Твою мать, – прохрипел он мне в губы. – Ты что, кончишь на меня, котенок? – Его голос с акцентом царапал слух, словно песок.

Я не смогла бы ничего сказать, даже если бы захотела. Он плотнее прижал ко мне ногу.

Я уткнулась лицом ему в шею, прикусив губу, когда меня пронзил оргазм – душный ад, выбивший дыхание из легких. После я задрожала, прижавшись к нему.

Наконец он прикоснулся ко мне, сжимая мои волосы и откидывая мою голову назад, чтобы посмотреть на меня.

Я прислонила голову к двери, полуприкрыв глаза. Возможно, мне должно быть стыдно за то, как легко и до смешного быстро он заставил меня кончить. Но я не чувствовала ничего, кроме того, как невероятно сильно он прижимался ко мне, кроме тепла его тела и ошеломляющего покалывания в венах.

Он смотрел на меня, как мне показалось, очень долго. А потом я увидела, как что-то жесткое сменило желание в его взгляде. Отступив, он напряг плечи, оставив меня замерзать, пока я пыталась отдышаться.

– Иди внутрь и запри дверь, Мила. – Сказано это было вовсе не мягко, и это не являлось предложением.

Мгновение я пристально смотрела на него, а затем молча повиновалась.

Как только дверь за мной закрылась, я соскользнула по ней, дрожа, в то время как горячий ожог его губ все еще тлел на моей коже.

Меня разбудил стук. Я застонала и накрыла лицо подушкой, когда увидела, что на часах всего семь. Я долго, до раннего утра не ложилась, смотря русские ситкомы. Кожа все еще горела после поцелуев Ронана. После них невозможно было уснуть.

Я все еще не могла поверить, что от его поцелуев кончила в коридоре. Мне хотелось бы думать, что это был циклон подростковых гормонов и подавляемого желания, но я знала, что это химия между нами. Та, что обжигала, словно солнце на раскаленном асфальте, просто от того, что мы находились в одном помещении. И теперь я знала, что он тоже чувствовал это. Я могла лишь предположить, что его тревога после того, как все закончилось, была вызвана тем, что он вспомнил: мне всего девятнадцать.

Как будто это могло помочь, я планировала сказать ему, что на самом деле мне двадцать. Когда стук продолжился, я вздохнула, откинула одеяло и прошла через комнату, чтобы открыть дверь, отчасти ожидая увидеть за ней Ивана. Но это был всего лишь подросток с большой белой коробкой и бумажным пакетом на ней.

– Мила Михайлова?

– Э, да?

Он сунул посылку мне в руки и ушел.

Я проследила, как он уходит, захлопнула дверь ногой и поставила коробку на кровать. Заглянув сначала в пакет, я улыбнулась. Завтрак. Открыв коробку, я нашла открытку.

«Не отдавай ее никому.

Ронан».

Я достала длинную шубу. Она была мягче и роскошнее предыдущей. И, вероятно, была возмутительно дорогой, но мое легкомысленное сердце все равно застучало быстрее от этого поступка. Я запустила руки в карманы шубы и упала обратно на постель, где съела восхитительную веганскую выпечку, проводя пальцами по белому меху.