Еще накануне, на итоговом заседании «Комиссии по Контакту», отказались от соблазнительной идеи добраться до Матюхиного Бора на вертолете. К точке рандеву с инопланетным кораблем следовало выйти максимально скрытно. Неизвестно было, как отреагирует на появление «вертушки» Скоробогатов, который фактически держит в заложниках десятерых школьников. Сейчас генерал только порадовался этому решению. Он хорошо знал, что вооруженный гражданский гораздо опаснее любого военного. Тем более если у малопихтинского пришельца действительно имеется пресловутый «гиперболоид инженера Гарина». Тогда же в качестве отправной точки маршрута избрали лесничество, где хозяйничал отец капитана Старыгина, заодно усилив группу Старыгиным-старшим и охотником Кузьминым.

Вышли по графику и первые километры пути через горную тайгу одолели без приключений, но вскоре убедились, что ни отличное знание проводниками местности, ни боевой опыт не гарантируют, что группе удастся уложиться в запланированный график движения. С самого рассвета густой туман накрыл перевал, не напрасно называющийся Мучнистым. Несколько часов им пришлось двигаться почти на ощупь, чутко прислушиваясь к шороху оседающего под ногами щебня. Туман скрадывал звуки, потому до слуха генерала Привалова и его товарищей не сразу донесся глухой рев. Он усиливался с каждым пройденным километром.

К часу дня они оказались над широкой горной расщелиной. На дне ее бурлила река, одним из малых рукавов которой был ручей, что мирно тек у подножия сопки, давно оставленной позади. У генерала Привалова в планшете имелась подробная карта района. На ней была указана ширина расщелины на разных участках ее протяженности. Чтобы дойти до самого узкого участка, пришлось отклониться от маршрута. Делать было нечего — двинулись в обход. На это ушло несколько часов. А когда достигли нужного участка, с горечью убедились, что или картографы ошиблись в оценке ширины расщелины, или она со временем увеличилась.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — пробурчал генерал, заглядывая в тошнотворно глубокую пропасть, шириною примерно десять метров. — Полдня уже потеряли, и неизвестно, сколько потеряем еще…

— Нельзя нам больше терять времени, — сказал капитан. — Если будем мешкать, господа пришельцы благополучно оставят нас с носом.

— Что ты предлагаешь? — спросил генерал.

— Можно сделать веревочную переправу.

— Староват я по веревке лазить, — вздохнул Привалов.

— Да и провозимся мы с ней до ночи, — добавил Старыгин-старший.

— Если найти подходящее дерево, — озираясь, сказал Кузьмин, — то можно будет завалить его так, чтобы оно легло на ту сторону.

— По дереву я бы перебрался, — согласился генерал.

Подходящее дерево удалось найти быстро. Древняя ель притулилась на краю обрыва. Стройностью она не отличалась, но выглядела достаточно широкой и прочной, чтобы выдержать вес взрослого мужчины с амуницией и оружием. Узловатыми корнями дерево из последних сил цеплялось за скалистую почву, и при благоприятных для него обстоятельствах, будет так цепляться еще лет сто.

— Эх, — выдохнул Кузьмин и, поплевав на ладони, вытащил из-за пояса топор.

— Погоди! — остановил его Старыгин-старший. — Сбереги силы. Мы ее нашим, саперным способом…

Он выдернул из патронташа несколько патронов, скрутил их между собой проволокой. Через пять минут у него была готова маленькая пороховая шашка.

— А ну-ка, молодежь, — скомандовал бывший сапер, — качните елочку, посмотрим, где у нее слабое место.

Берестов и Старыгин-младший бросились к ели, навалились, пробуя на прочность. Старое дерево, закаленное в борьбе с горными ветрами, нехотя со скрипом поддалось, но устояло.

— Хватит, молодцы! — сказал Илья Семенович. — Все понятно. Давайте-ка теперь в сторонку…

Приятели подчинились. Старший егерь, не торопясь, осмотрел корневище, оглянулся на товарищей, махнул, чтобы те отошли, как можно дальше. Потом, чиркнув спичкой, бегом присоединился к остальным. Вспыхнуло пламя, эхо раскатилось по ущелью. Рухнув как подрубленная, ель ровно и надежно пролегла через расщелину. Старыгин-старший ободряюще подмигнул товарищам и осторожно вступил на сучковатый «настил» импровизированного мостика.

— Погодь, Семеныч, — сказал ему Кузьмин.

Он подошел к егерю и обвязал его веревкой, ловко соорудив примитивную страховку. Кивнув в знак благодарности, Старыгин-старший отобрал у него топор и продолжил путь. Поверженная ель под его тяжестью слегка прогибалась и раскачивалась. Бывшему саперу приходилось балансировать. Проделывать это с охотничьим карабином и вещмешком за плечами было нелегко, но Илья Семенович хотел показать, что сооруженная им переправа вполне надежна.

— Только не останавливайся! — нервно шептал Кузьмин.

Словно услышав его, лесник засеменил быстрее и, наконец, добрался до еловой кроны. Там он уселся на ствол верхом и, ловко орудуя топором, отрубил мелкие ветки, мешающие проходу.

— Да твой батяня настоящий ас! — восхитился Кузьмин, обращаясь к Старыгину-младшему.

— Он такой…

Срубив последний сук, Илья Семенович оказался на противоположном берегу расщелины. Там, отвязав веревку от пояса, он приладил ее к стволу ближайшего дерева, крикнул:

— Никодимыч, вяжи на своей стороне!

Бывший батальонный разведчик закрепил свободный конец веревки и сказал, обратившись к Привалову:

— Давайте, товарищ генерал!

Связали страховку и генералу, а когда переправили его, дело пошло быстрее. Капитан госбезопасности, астрофизик и следователь возиться со страховкой отказались, ловко перебежали по стволу и вцепились в веревочные перила, натягивая их так, чтобы оставшемуся на том берегу Кузьмину было легче перебраться. Охотник уверенно шагнул на самодельный мост, бодро дошел до середины и вдруг охнул, опасно накренившись над говорливой бездной.

— Мать честная! — вырвалось у него.

— Никодимыч, замри! — скомандовал Старыгин-старший. — Держись… Я сейчас!

Старый охотник будто не слышал его, забыв о том, что под ногами у него зыбко раскачивающаяся лесина. Он смотрел в небо. Товарищи его тоже поневоле подняли головы, все, кроме Ильи Семеновича, который видел только старого друга, балансирующего между двумя одинаково далекими берегами. А засмотреться было на что. Над далекой грядой Великоярского хребта величественно проплывал черный диск, даже издалека казавшийся громадным и грозным.

— Опоздали! — досадливо хлопнул себя по ляжкам Привалов.

Остальные молчали, потрясенные зрелищем. Иное дело знать о приближении к Земле космического «гостя», другое дело — увидеть его воочию. Каждый из участников перехода переживал явление «небесного дива» по-своему. Генерал, как человек военный, прикидывал потенциальную угрозу, что могла бы исходить от такого гиганта. Бывший пограничник, капитан государственной безопасности Старыгин беспокоился, зафиксировали ли его наши средства ПВО и сочли ли они появление инопланетного корабля нарушением воздушного пространства СССР?

Астрофизик Берестов тихо торжествовал — его теоретические расчеты плотности распределения обитаемых миров в Галактике подтверждались на практике. Чтобы закрепить сей исторический факт, он немедленно извлек из футляра японский «Canon» с хорошей оптикой и светочувствительной пленкой и успел сделать несколько снимков, прежде чем киркилийский рейдер скрылся за горизонтом. Следователь прокуратуры Болотников с тревогой думал о десяти пацанятах, оставшихся с пришельцами один на один. А то, что чужаки более чем опасны, следовало считать установленным фактом.

Старший егерь-охотовед помог перебраться товарищу, и они присоединились к молчаливой группке людей, чьи усилия пропадали даром. Судя по карте в планшете генерала, от переправы до Матюхиного Бора оставалось километров пятнадцать сильно пересеченной местности. Привалов мысленно костерил себя, что не рискнул все же обратиться к командующему округа, а ведь тот мог бы направить к месту событий хотя бы десантный взвод. Совершенно очевидно, что вся эта самодеятельность с походом разношерстной группы к месту посадки «гостя» была авантюрой, за которую придется отвечать именно ему — генералу.