— Утешил, — буркнула она.

— Прости, сестренка, я и так сказал тебе больше, чем положено. Запиши номер моего телефона. Что бы ни случилось, сразу звони мне! Поняла?

Аля поняла. И когда прибежал один из Мишиных кружковцев, Коля Степанов, и сообщил, что Михаила Васильевича арестовали, то сразу же направилась к участковому с твердым намерением вытащить любимого из кутузки. Как она и предполагала, Валериан Петрович уперся, вот тут-то и пригодился номер Борьки Старыгина. Мишу милиционер отпустил, хотя по лицу его было видно, чего ему это стоит. Аля немедленно увела своего космического пришельца в семейное гнездышко, которое она успела основательно вычистить, ликвидировав малейшие следы постигшей его беды. Даже окошко на кухне вставила. Пришлось попросить соседа, Егора Никодимыча, расплатившись заветной четвертью первача.

В сказках добра молодца, прежде чем расспрашивать, сначала поят, кормят и в баньку отводят. А ведь Аля была далеко не Бабой Ягой. И перед тем как перейти к главному, выполнила всю эту программу, а кое в чем и перевыполнила. Отпаривая Мишу веничком в баньке, потчуя любимой его жареной картошкой, пирогами с разной начинкой и оставшимися деликатесами, отпаивая чаем, Аля говорила о чем угодно, кроме того, что мучило ее и мешало с полной самоотдачей радоваться возвращению мужа. Расспрашивала о поездке, делилась впечатлениями от прочитанного в дни ожидания, сетовала, что скучно без телевизора. Болтовня ее была насквозь фальшивой, но Миша не замечал этого. Он пребывал в обычном своем состоянии углубленной задумчивости, вывести из которого его было непросто.

Длинный, хлопотный, нервный день подходил к концу. В доме было душно, и Аля предложила мужу посидеть на завалинке, подышать прохладным вечерним воздухом и полюбоваться на звезды. Миша не возражал. Он любил смотреть на звезды и мог часами рассказывать о них. Раньше Алевтина с удовольствием слушала эти его, как она когда-то думала, сказки, но сегодня ей хотелось разговора на житейские, приземленные темы. Хотя с Мишей невозможно было говорить на приземленные темы, слишком мало было в нем земного. Вот даже когда участковый выпустил его из КПЗ, «гражданин Скоробогатов» не выразил ни удивления, ни радости, словно это не он провел полдня за решеткой.

— Миша, родной, — начала Аля, тесно прижимаясь к его теплому крепкому плечу. — Прошу, выслушай меня внимательно и отнесись очень серьезно.

— Конечно, Аля, — откликнулся он. — Я всегда тебя внимательно слушаю.

Она только вздохнула. Выслушать-то он выслушает, а вот какие выводы сделает из услышанного — неизвестно.

— У нас сейчас начинается очень важный период в жизни, — продолжала она. — И будет ли нам хорошо или плохо, во многом зависит от тебя.

— Я сделаю все, что нужно.

Мог бы и не говорить. Аля и так знала, что он сделает все, о чем она попросит, и даже сверх того. Переколет дрова, нанесет воды, истопит печь, сходит в магазин, перекроет крышу, поправит забор, даже телевизор починит, коль уж жена сказала, что скучает без этого дурацкого, набитого электронными потрохами ящика. Наверное, если она потребует новую избу, Миша и избу срубит. А вот столбовое дворянство вряд ли устроит. Не тот он человек. В остальном же не мужчина, а мечта! Одна беда — похоже, ни малейшей радости от исполнения желаний любимой женщины этот мужчина-мечта не испытывает, словно не человек он, а робот.

— Понимаешь, хороший мой, — сказала Алевтина, отгоняя от себя лишние мысли, — сегодняшнее твое задержание не случайно. Милиция не смогла тебе выдать настоящий паспорт, потому что не нашла подтверждения указанным тобою сведениям. Я консультировалась у юриста. Они имеют право продержать тебя месяц в заключении, покуда не установят твою личность.

— Я не сделал ничего плохого, — ровным голосом произнес он. — Не причинил никому вреда.

— Я знаю, милый! — с мукой в голосе отозвалась Аля. — Но у нашего государства такие законы. Человек не имеет права жить без документов. А у тебя их нет.

— Что я должен сделать?

Самое печальное, она знала ответ на этот вопрос. Что он должен сделать… Должен был остаться на этой планете, вот что. И теперь был бы полноправным гражданином СССР, со всеми необходимыми документами. Правда, вряд ли бы их судьбы тогда пересеклись… Однако это все отвлеченные рассуждения, а Миша ждет четкого, конкретного ответа. Ему необходимо руководство к действию, а не сожаления о несбыточном. Силы небесные, ниспославшие скромной провинциальной учительнице этого чудесного, нездешнего мужчину, подскажите ответ! Небо молчало, уютно подмигивая бесчисленными звездами. А может, в этом подмигивании и кроется их подсказка?

— Миша, мне кажется, мы смогли бы придумать что-нибудь, если бы начали с самого начала, — сказала она, воодушевляясь.

— С начала? — переспросил он.

— Да, любимый… Ты прости, но раньше, слушая твои рассказы о звездах, планетах, кораблях, я думала что все это сказки, выдумка, фантастика…

— Фантастика — это ложь!

— Да, ты прав… Не сердись, родной. Выслушай… Я потому так думала, что нам здесь, на Земле, очень трудно поверить в существование разных других планет…

— Это все правда.

— Да, я знаю… Теперь знаю. Тебя похитили пришельцы, вырастили, воспитали. Они были космическими контрабандистами. Я правильно излагаю?

— Правильно! — подтвердил он. — Они были гадами, фашистами. Они мучили меня. Только мама заботилась обо мне.

— Ох, милый, а я, дура, считала это лишь красивой сказкой о Малыше, — сквозь слезы проговорила Аля. — Они тебя мучили, терзали, и тебе пришлось стать одним из них. Жить их жизнью, соучаствовать в их преступлениях… Ты не виноват, я знаю. У тебя просто не было выбора. Тебе пришлось многое испытать. Твой корабль терпел крушение. И ты оставался один на планетах, полных чудовищами. Однажды ты попал в тюрьму, откуда тебе удалось бежать… Так ведь?

— Так, — вновь согласился Миша. — Ты хорошо запомнила. Один заключенный вшил в мой череп волновой идентификатор, и я автоматически стал подданным Амарогролской империи…

— Да, помню… Этот твой идентификатор открыл перед тобой двери тюрьмы, но из-за него же тебе пришлось служить в военном флоте и участвовать в войне с этими… Забыла название… Неприятное такое…

— С квадролидами, — подсказал он. — Война была очень тяжелой. Потерпев в ней поражение, амарогролы потеряли контроль над Южным рукавом. В системе звезды Бетельгейзе, в их столице, вспыхнуло восстание. Правящая Триба была низложена…

— Да-да, — нетерпеливо перебила его Аля, — но вот что случилось с тобою дальше? Как ты сумел вернуться на Землю? Ты не рассказывал. Расскажи, пожалуйста, это очень важно!

Миша помедлил — то ли припоминал, то ли не хотел рассказывать вовсе, но отказать в просьбе жене не посмел.

— После падения Бетельгейзе частота, на которой излучали имперские идентификаторы, была признана недействительной, — наконец сказал он. — И я попал в лагерь для существ неопределенной расовой принадлежности. Галактический Трибунал приговорил меня к депортации на планету происхождения.

— И тебя привезли сюда! Ко мне!

— К Старом руднику. — строго уточнил он. — Меня ментосканировали с целью выяснить планету происхождения, но так как я помнил очень мало, то Землю они нашли далеко не сразу.

— Ну и хорошо, что все-таки нашли, — вздохнула Алевтина. — Это судьба, понимаешь…

Он ничего не сказал, смотрел на звезды, и взгляд его был полон волчьей тоски, но супруга не замечала этого, она старалась ухватить трудноуловимую мысль, мелькнувшую у нее, когда Миша рассказал о своей депортации. Как ни пыталась Аля удержать ее, мысль ускользала. Тогда она решила, что утро вечера мудренее, что решение придет к ней само, как только утром она откроет глаза.

— Ладно, любимый, пойдем спать, — пробормотала Аля.

— Пойдем, — легко согласился Миша. — Завтра я встану рано. Нужно к походу готовиться.

— К каком походу, милый? — изумилась она. — Хочу напомнить, что у тебя отобрали подписку о невыезде…