— Знаешь, Эрик, я давно с тобой путешествую и мы многое вместе пережили, да что там, я буквально обязана тебе своей жизнью и свободой, но вот скажи мне, как так получается, что ты откуда-то знаешь о существовании богов из других миров? Спокойно относишься к магии и даже сам её изучаешь, я же видела, как относились твои родные к творимым тобой заклинаниям твои родственники, когда мы гостили у них.

— Эххх, Лирис, ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос? Не подумай, я верю, что ты никогда никому не расскажешь, но как говорят умные люди: «во многих знаниях — многие печали»

— Если честно, я не уверена, но как я понимаю, ты готов поделиться со мной своей тайной?

— Да, готов, но поверь мне на слово, если ты её узнаешь, то это ничего тебе не даст.

— Ладно пока можешь хранить свою тайну, но однажды я приду к тебе с этим вопросом, и ты ответишь на него прямо и честно.

— Обещаю.

Закончив разговор, мы вместе с Лирис покинули дом, и в тишине отправились обратно в город, который отчётливо виднелся на горизонте. Идя по заснеженным полям, я чувствовал одобрение, не от кого-то конкретного, а от всего окружающего меня пространства.

После возвращения потянулись обычные дни, насколько это было возможно в условиях постоянного напряжения в ожидании новой атаки вампиров. Впрочем, ни кровососы, ни некроманты никак себя не проявляли, если не считать изредка попадающиеся то тут, там промороженных зомби, о недавнем нападении уже не осталось никаких напоминаний. Были, конечно, и неприятные инциденты: потерявшие родных и близких горожане, а точнее очень малая их часть, начали подозрительные шевеления, попутно утверждая, что нападение нежити — это кара богов за то, что в городе правит богомерзкий оборотень. Таких кликуш поначалу игнорировали, так как большинство населения города просто напросто игнорировало повредившихся рассудком соседей, но когда они, собравшиеся вместе, и напали на один из патрулей, пришлось отвечать жёстко. Все заговорщики, после показательного суда на главной площади, были развешаны на стенах, проявлять жалость и человеколюбие в такой ситуации было бы преступно. Причём, в таком радикальном методе решения проблем меня поддержал даже городской священник, который хоть и недолюбливал мою природу, но был достаточно умён, чтобы понять, что если бы не я, то весь город бы просто сожрали.

Как раз после решения вопроса с бунтовщиками, в город прибыл гонец от графа Крейна, с сообщением, что его господин, в сопровождении пятерых высоких господ, прибудет в город в течение недели. Такая новость значила только одно, придётся освобождать комнату, к которым я так привык, так как достаточного уровня комфорта покоев во всей ратуше было ровно по числу гостей, а дворянские поместья, в которых их так же можно было разместить — сгорели ещё при захвате города. Так что ближайшая неделя была наполнена беготнёй слуг и мастеровых, которые приводили в порядок пострадавшие во время боя элементы декора.

Сам кортеж прибывший в город точно в срок выглядел не только богато, но и крайне внушительно, полтысячи только рыцарей в тяжёлой броне вызывали трепет у любого видевшего их. А если прибавить к ним конных сержантов, сквайров и вольных всадников, то получалась внушительная армия, которая при желании могла закончить войну самостоятельно, пусть и с серьёзными потерями.

По всему пути следования высоких гостей на домах были развешаны украшения, мостовая сияла чистотой, а свежая побелка на колоннаде ратуши просто сияла. Первым с коня соскочил сам граф Крейн, следом за ним покинули сёдла два суровых мужчины в доспехах легатов легиона, и последним, кто поспешил спешится был юноша лет тринадцати, отлично сложенный для своего возраста. Два оставшихся делегата прибыли в карете и теперь степенно выходили из неё, первый из них был облачён в богатые одежды, расшитые золотом, и пусть сейчас его камзол еле удерживал необъятное брюхо, но было видно, то в прошлом он был неплохим воином, о чём говорили едва заметные шрамы на руках и лице, а также внушительный размах плеч. Второй же был полной противоположностью первого, высокий и худой как жердь мужчина в простой монашеской рясе, но весь его образ напускной скромности рушился, стоило взглянуть ему в глаза, острый и пронизывающий взгляд серебряных глаз говорил только о том, что передо мной ярый фанатик, образ инквизитора дополнял простой амулет Стендарра висящий на его шее.

— Милорды, монсеньёр, рад приветствовать вас в Торнтауне, — я кивнул им в знак уважения, — ваши покои готовы, приветственный ужин поспеет через час, все захваченные пленники живы и готовы к допросу.

— Отлично, тогда не будем медлить, Титанорожденный, проводи нас к темницам и оставь кого-нибудь, чтобы ассистенты монсеньёра могли доставить привезённые им инструменты, время дорого.

Не решаясь спорить с работодателем, я развернулся и направился в сторону подземелья, где в главной пыточной уже были размещены захваченные ранее вампиры, и да говоря что они живы я не словом не соврал, а то что у всех их отсутствовали как минимум ступни, так их отсутствие никак не влияет на общее состояние организма. Когда делегация вошла в пыточную, штатные палачи выстроились вдоль дальней стенки около столов с инструментом готовым к немедленному использованию, а пространство освещали магические светильники, делая помещение без окон не менее светлым, чем поле ясным днём. Жрец Стендарра увидев распятых на столах вампиров лишь одобрительно хмыкнул и направился палачам, попутно раздавая указания, остальные же делегаты застыли у входа, пока я не указал им на специально для них притащенные скамейки, обитые тканью с подкладкой.

— Наставник, — обратился юноша к графу, — мне кажется, что некоторых из этих вампиров я видел раньше. Точно, два года назад, когда к отцу приезжали подданные из Нордпойнта, вот этот юноша и девушка были в числе приглашённых на бал.

Подопечный графа указал на двух висящих рядом кровососов, а именно на незнакомого мне юношу, который был почти цел, так как приемлемо себя вёл, за что и сохранил большую часть конечностей целыми, и ту девушку, с которой я расправился первой, у неё успела регенерировать только челюсть.

— Тогда запомни этот урок, Адриан, даже те, кто клялся тебе и твоему отцу в верности могут предать в любой момент, стоит их поманить чем-то ценным.

— Могу я поговорить с ними? — я взглянул на графа и тот лишь коротко кивнул.

— Конечно, — подойдя к вампирше я вынул кляп из её рта, — только будь осторожен, пусть мы и держим их на голодном пайке, однако не стоит недооценивать вампирское очарование, — но мою реплику юноша решительно кивнул и подошёл к своим знакомым.

— Триша, это же ты?

— Да Адиан, прошу спаси меня, этот северный варвар заставил меня стать вампиром, я ни в чём не виновата, он угрожал отдать меня на поругание солдатне, а потом убить всех моих родных и друзей.

— Это правда!? — юноша взъярился, и развернувшись, впился в меня пылающим праведным гневом взглядом.

— Милорд? — я посмотрел на графа.

— Адриан, не позорь меня. Совершенно ясно, что она лжёт, пытаясь спасти свою жизнь. Отойди от неё и успокойся, а потом подумай над своей реакцией.

— Адриан, прошу тебя, поверь мне, — закричала вампирша, добавив к своей речи ещё и поток кровавых слёз, — я ни в чём не виновата, меня заставили стать такой эти грязные смерды!

— Какая говорливая, — произнёс вставший между Адрианом и кровосоской жрец, — с тебя пожалуй и начнём, тем более нормального допроса ты не выдержишь.

Пытавшаяся что-то сказать вампирша замолчала, как только с руки жреца сорвалось заклинание, и стоило ей попытаться открыть рот, как её начинало трясти. Жрец задавал вопрос, вампирша начинала орать от боли, и так продолжалось до тех пор, пока она не ответила правду на один из заданных вопросов, а именно добровольно ли она приняла проклятье вампиризма.

— Вот видите, принц, как и сказал граф Крейн, она просто спасает свою шкуру, потакая своей лживой природе, а скажи она правду с самого начала, то её тело и душа не терзались бы от мук.