Итогом регентства Александра стало то, что он не только смог удержать власть для сына и воспитать из него неплохого правителя и главное человека, но и общее укрепление императорской власти. И пусть действовал он временами излишне жёстко, не брезгуя использовать для устранения конкурентов ни яд, ни драконов, однако главного он добился, когда Абнур достиг нужного возраста и воссел на Рубиновый Трон, у него в руках оказалась сплочённая и покорная держава, скованная единой волей и целью.
Начало правления внука совпало с началом кампании по возвращению островов Саммерсет в состав Империи, что было сделано для создания правильной репутации новому Императору. Вообще, завоевание остатков Альдмерского Доминиона можно было провести намного раньше, но всё же и регентом, и Советом Старейшин было принято решение немного повременить, для создания лучшей репутации молодому Императору.
Не сказать, что альтмеры сдались без боя, но использование всей мощи имперского флота и драконов, дало невероятный результат. Под покровом ночи, несколько десятков огнедышащих ящериц уничтожили то, что высокие эльфы называли свои флотом, а заодно и крупнейшие порты архипелага. После такого первого удара десанту ничто не мешало провести высадку и углубиться вглубь островов. Некоторые командиры Доминиона или особо могущественные маги Талмора пытались оказать сопротивление, но из-за внезапности нападения и множества чётко спланированных диверсий их усилия пропали в пустую.
В итоге Абнур Тарн I, в первый же год своего правления присоединил к Империи, ранее отколовшиеся острова Саммерсет, чем уже внёс своё имя в историю, по сути, повторив деяние Тайбера Септима. Следующие несколько десятков лет внук был занят в основном тем, что укреплял влияние Империи на континенте, продвигал на все руководящие посты или доверенных людей, или родственников. Он даже мне предлагал титул Верховного Короля Скайрима, но я отказался, ссылаясь на то, что на старости лет, не хочу влезать ни в какую политику. Не забывал внук и о саморазвитии, постигая не только премудрости магии, но и уделяя время постижению пути Поющего Меча, чем завоевал себе расположение жителей Хаммерфелла. И это не говоря уже о том, что Александр, не забывал наставлять его и остальных своих детей на пути голоса. В итоге Император Абнур Тарн, если до него не доберутся убийцы, вполне может прожить пару сотен лет, как и его предок, в честь которого он и получил своё имя.
К девяноста годам я окончательно перестал следить за событиями в большом мире, предпочитая проводить дни или в кузнице за любимым ремеслом, или в лаборатории, стараясь придумать новое зачарование, или в окружении внуков и правнуков, пытаясь вбить им в головы немного мудрости. Не забывал я и про Изабеллу, которая так и осталась архимагом Коллегии Винтерхолда.
Перешагнув рубеж в сотню лет, мне с каждым годом всё сложнее становилось проживать каждый новый день, и не по причине здоровья, оно то, как раз было отличным и никакие возрастные болячки меня не мучали. Сложно было другое — с каждым годом хоронить очередного старого друга или знакомого. Давно уже ушёл из жизни Громаш, оставив пост вождя одному из своих многочисленных сыновей, умерли все мои братья и сёстры, с которыми я вырос, не осталось почти никого из старых армейских товарищей. И с каждым месяцем всё чаще до меня доходили новости, что ещё кто-то из моих знакомых отправился в мир иной.
От впадения в отчаяние меня спасали не только внуки и правнуки, но и некоторые старые товарищи: Тимис, который так и остался жить в Зале Титанов, не видя смысла покидать насиженное место и ставший за долгие годы местной легендой, Джанесса, что всё чаще и чаще гостила у меня, ссылаясь на то, что устала от интриг Морровинда и хочет простого общения с теми, кто не думает как воткнуть ей кинжал в спину, ну и конечно моя дорогая жена, которая за счёт магической силы без особых проблем проживёт ещё несколько сотен лет.
Перешагнув рубеж в сто десять лет, мне пришлось испытать то, чего не должен испытывать ни один родитель — похоронить своего ребёнка. Из жизни ушла Лидия, в возрасте восьмидесяти пяти она решила, что отправиться на зачистку очередного культа — это хорошая идея. Как итог, её смогли оттеснить от других Соратников и окружить, после чего, потеряв три десятка обычных членов культа и пять даэдротов, поклонники Молаг Бала всё же смогли нанести ей смертельную рану. Смотря, как она сгорает на погребальном костре, в уголках глаз выступили слёзы, но жизнь продолжалась, и мне нужно жить ради живых.
Смерть дочери ударила не только по мне, но и по Изабелле, которая просто поставил перед фактом руководство Коллегии, что она покидает пост архимага и возвратиться не собирается. Благо, на её должность тут же была назначена Сильвия, которая ничем не уступала матери не только в мастерстве, но и в силе, а её заместительницей стала Фелиция, таким образом, пост архимага в Коллегии Винтерхолда стал в своём роде потомственным, во всяком случае в этот раз.
Ещё один сюрприз Изабелла преподнесла мне позже наедине: оказывается, она уже достаточно давно заключила договор с Марой, по которому её душа после смерти не отправится в мир мёртвых, а как и моя переродится в другом. Не прекращая материться, я поставил Изабеллу перед фактом, что с со следующего дня она садиться со мной изучать все возможные миры о который я ещё помнил. Так что следующие несколько месяцев я пытался передать свой благоверной все свои знания по известным мне параллельным вселенным, проблема была только в том, что за годы жизни в Нирне, мои воспоминания о прошлой жизни весьма поблекли, и чтобы вспомнить хотя бы базовые сведения о параллельных мирах, в которые может занести Изабеллу, приходилось изрядно напрягать память. Но от такого времяпрепровождения были и свои плюсы, за попытками вспомнить прошлую жизнь, горе от смерти дочери слегка отступило.
Так, проживая день за днём, я всё отчётливей чувствовал, что мой конец близок. И когда передо мной явилась Мара, всё стало понятно без слов. Попросив у неё только о небольшой отсрочке, я достал несколько писем, хранящихся в запечатанном рунной магией ящике стола. Они содержали последние слова и напутствия моим детям, внукам и правнукам, а также немногочисленным живым друзьям. Разложив их по порядку, я откинулся на спинку своего любимого кресла и стал ждать. Дверь в кабинет тихо отворилась, и в неё спокойно вошёл Фрэки, верный друг, проведший рядом со мной всю свою жизнь. Сев рядом со мной, он положил свою огромную голову мне на колени и тихо заскулил.
— Ничего, старый друг, — сказал я, потрепав его по холке, — всех нас рано или поздно это ожидает, так зачем грустить о том, чего не избежать?
Держа руку на голове моего волка, я просто смотрел на результат труда всей своей жизни: Зал Титанов, за время моего правления разросся и стал одним из крупнейших промышленных центров Скайрима, где выпускались всё что можно было сделать из металла, а клеймо моего клана стало знаком качества. От наблюдения за жизнью города меня отвлекло тихое покашливание.
Мара оставалась всё такой же, как и в тот раз, когда мы с ней встретились в последний раз, но сейчас это уже не важно. Дождавшись от неё лёгкого кивка, я решил не медлить и встал со своего места. Встать с кресла оказалось на удивление легко, как будто моё тело перестало хоть что-то весить. Обернувшись назад, я увидел своё бездыханное тело, что застыло в горделивой позе. Хех, пафосней было бы если я принял смерть стоя в иссечённых доспехах и с кучей оружия в теле, но имеем, что имеем. Почувствовав касание холодного носа, что ткнулся мне в руку, стало понятно, что Фрэки и после смерти решил меня не оставлять. Ещё раз потрепав его за холку, я твёрдой походкой пошёл к входной двери, где уже стояла Мара.
Стоило ей отворить створки, как передо мной раскинулись поля и леса Совнгарда, а вдалеке, сверкая всеми цветами радуги, стоял Зал Доблести, где я чувствовал, меня уже заждались.
Так и закончилась жизнь Эрика Эгильссона из клана Титанорождённых. Воина, что завоевал своими подвигами себе вечную славу, отца, что воспитал Последнего Драконорожденного, Предвестницу Соратников, ярла Солтсхейма и архимагов Коллегии Винтерхолда, деда, чей внук гордо восседал на Рубиновом Троне и правил вновь единой Империей. И главное человека, что всегда старался поступать по совести.
