Февральская революция не была осуществлена какой-либо революционной партией или движением, а произошла стихийно, в результате взрыва всеобщего недовольства, вызванного трудностями войны. Совпав с праздником Пурим, революция была воспринята большинством петроградских евреев, включая политически консервативных, как «чудесное освобождение». На многолюдном собрании еврейского клуба 11 марта 1917 г. председатель Хозяйственного правления Хоральной синагоги Марк Варшавский поздравил собравшихся с достигнутой свободой. В тот же день в Хоральной синагоге была зачитана новая молитва «за благополучие родины, армии и народа», заменившая прежнюю молитву за царя. Революцию немедленно поддержала еврейская молодежь. В революционные дни на улицах города погибло пятеро евреев, из них четверо студентов и учащихся. Еврейское студенчество с первых дней вступало в отряды добровольной милиции, налаживало продовольственную и санитарную помощь, автомобильное сообщение и т.д.

И руководство общины, и еврейская либеральная общественность встали на путь безоговорочной поддержки Временного правительства. В связи с подготовкой Декрета о равноправии общественные деятели, юристы Леонтий Брамсон и Генрих Слиозберг составили список подлежащих отмене ограничительных законов о евреях, который составил приложение к Декрету. По случаю опубликования Декрета (20 марта) делегация в составе евреев-депутатов Государственной думы и членов существовавшего при них Политического (консультативного) бюро посетила министра-председателя князя Львова, выразив полную поддержку правительству и заверив его в патриотизме русского еврейства и его готовности к защите отечества. Глава делегации депутат Нафтали Фридман сказал:

Творя волю народа, Временное правительство упразднило тяготевшие над нами ограничения... Сердца смягчились. Раскрылись братские объятия великого народа, мачеха стала матерью, пасынки — сыновьями. И ныне вместе с родными сынами вновь усыновленные, как мать дорогую, будут оберегать землю родную.

В тот же день делегация посетила и Исполком Петроградского Совета. Эти визиты намеренно приурочили к кануну Песаха 24 марта для усиления значимости достигнутого наконец еврейского равноправия. Появление министра Временного правительства Милюкова на заседании еврейского общественного собрания было встречено «бурными аплодисментами, превратившимися в продолжительную овацию». Собрание единодушно вынесло резолюцию о полной поддержке Временного правительства.

Петроградский раввинат отозвался на Декрет о равноправии сочинением новой молитвы, разосланной во все российские синагоги и зачитанной в пасхальный вечер. Молитва призывала благословение Божие на Временное правительство и на русскую армию. При стечении множества народа, в том числе солдат и студентов, общественный раввин Хоральной синагоги Моисей Айзенштадт сказал, что «по велению русского народа, ныне свободного, пало и современное рабство евреев». По воспоминаниям историка Саула Гинзбурга, в петербургских ассимилированных семьях в пасхальный седер вместо Агады зачитывали текст Декрета о равноправии.

С энтузиазмом откликнулась еврейская общественность и на «Заем свободы», выпущенный правительством через месяц после революции. Либералы и сионисты призвали русское еврейство всемерно поддержать заем. В Петрограде был образован Еврейский комитет содействия успеху «Займа свободы», который обратился за поддержкой к западным банкам.

Группа богатых еврейских женщин столицы организовала депутацию на Двинский фронт с подарками для солдат и офицеров. На ящиках с подарками и на белье было напечатано: «От еврейских женщин Петрограда защитникам свободной России». Депутация объехала два корпуса, раздавала подарки на передовых позициях, выступала перед солдатами и везде встретила радушный прием. У ее членов сложилось впечатление, что «еврейского вопроса» в армии нет.

По вопросу о степени участия в непосредственной деятельности новой власти мнения еврейской общественности разделились с самого начала. Многих научили погромы 1905 г., отчасти вызванные чрезмерным рвением еврейских революционеров. В первом же послефевральском номере Еврейской недели, органе Еврейской народной группы, читателям напоминалось, какую вражду к еврейскому народу в среде русских вызвало тогда участие некоторых евреев в снятии царских портретов и критика еврейским депутатом в Думе действий командования в русско-японскую войну. На уже упоминавшемся мартовском собрании еврейского клуба Максим Винавер призвал евреев не торопиться занимать видные посты, а незаметно служить родине и революции. Винаверу резко возражал бундовец Ниренберг, предложивший максимально использовать предоставленную свободу в области как гражданских, так и национальных прав. К полному использованию полученных прав призвал и сионист Л.Бабков.

Вместе с тем открывшиеся возможности работы во всероссийском масштабе притягивали общественных деятелей, вынужденных прежде ограничивать себя участием в еврейских делах. Вскоре после революции еврейские общественные организации стали отмечать отток лучших кадров. Петербуржцы Винавер и известный адвокат Оскар Грузенберг вначале отказались от предложенных им высоких постов в Министерстве юстиции. Однако позднее они дали себя уговорить и вошли в число четырех евреев-сенаторов: Грузенберг был назначен в Уголовный кассационный департамент, а Винавер — в Гражданский кассационный департамент Сената.

Поддержка еврейскими национальными деятелями (по крайней мере, несоциалистами) Временного правительства проявлялась на протяжении всего 1917 г. в каждой кризисной ситуации. После призыва большевиков к антиправительственной демонстрации, назначенной на 10 июня, в зале Биржи был устроен большой митинг протеста, где выступали представители различных еврейских партий, в том числе М.Винавер, Г.Слиозберг и СДубнов. В своей речи Дубнов призвал евреев, как представителей древнейшего культурного народа, бороться против анархии, за демократическую республику. В дни корниловского выступления герой русско-японской войны, сионист Иосиф Трумпельдор, приехавший в Петроград из Лондона для переговоров о формировании еврейской армии, возглавил один из первых отрядов, направленных правительством против наступавших частей генерала Корнилова. В свою очередь, Винавер играл роль посредника в переговорах правительства с социалистическими партиями, что способствовало разрешению правительственного кризиса и образованию Директории во главе с Александром Керенским.

Несколько евреев — представителей общероссийских партий — заняли ответственные посты в правительстве и других официальных учреждениях. Так, товарищем министра торговли и промышленности был назначен кадет С.Лурье, а товарищами министра труда — меньшевики С.Шварц и А-Гинцбург-Наумов. А.Гальперн занял пост управляющего делами Временного правительства. В последние недели существования правительства эсер Петр Рутенберг, вернувшийся из Италии, занимал важную должность в управлении Петроградом. Начальником милиции Петрограда был назначен правый эсер Самуил Шрейдер.

В то время как национально настроенные либералы колебались, входить ли им во Временное правительство, евреи-социалисты, представители как общероссийских, так и еврейских партий, с самого начала заняли заметное место в составе «второй власти» — в Совете рабочих и солдатских депутатов. В первый состав Исполкома Петроградского совета, игравшего вначале роль всероссийского органа, вошли нефракционный социал-демократ Ю.Стеклов (Нехамкес, Нахамкис), трудовик и еврейский деятель Леонтий Брамсон, меньшевики-интернационалисты Капелинский и А.Шатров (Соколовский), бундовцы Генрих Эрлих и Моше Рафес (последнего вскоре заменил Марк Либер, бывший одновременно одним из лидеров меньшевиков). В воинских частях солдаты нередко выбирали представителями в Совет своих товарищей-евреев благодаря их сравнительно высокой образованности. В результате в конце апреля 1917 г. в руководящем бюро Петросовета из 24 членов 10 были евреями, а в его Исполкоме евреи составляли 23%.