Среди петроградских евреев военный коммунизм подорвал прежде всего благосостояние относительно широкого слоя торговцев, от крупных до мелких, и, разумеется, всех бывших состоятельных людей. Они не только лишились источников доходов, но и не могли спасти уже накопленные средства, так как был запрещен вывоз капитала за границу.

У религиозных евреев проблема питания стояла особо остро, так как в паек включались некошерные продукты, в том числе шпиг. Берта Иоффе, дочь петроградского раввина Каценеленбогена, вспоминала, что хотя положение их семьи было лучше, чем у других верующих, им почти нечего было есть. Зимой 1918 —1919 гг. Берта по утрам, до школы ездила за город в Павловск, чтобы купить молоко у знакомой финки, у которой они летом снимали дачу и успели убедиться в кошерности продаваемого ею молока. Хозяйку с трудом удавалось уговорить брать деньги. Другие крестьяне обменивали продукты только на вещи.

Кроме того, население страдало от нехватки топлива, расстроенного транспорта, выхода из строя водопровода и канализации, принудительных выселений и подселения рабочих, красноармейцев и совслужащих в «буржуазные» квартиры (декрет об этом вышел в марте 1918 г.). Дополнительным бичом были облавы с целью привлечения жителей к принудительной трудовой повинности.

Бедствия сопровождались беспрецедентным ростом смертности. Только за 4 дня зимы 1919 г. на кладбищах города было погребено 1 178 тел и еще 537 похоронить не успели. Главной причиной массовых смертей были эпидемии сыпного и возвратного тифа, гриппа, дизентерии и холеры. Эпидемия, вспыхнувшая во время похода Юденича, приняла ужасающие размеры: в январе — марте 1920 г. в больницах города было зарегистрировано около 23 тысяч случаев заболевания тифом.

В этот трудный период смертность среди петроградских евреев, как и до революции, была в 2-2,5 раза ниже, чем у остального населения, а смертность среди евреев от холеры в 1918 г. была в пять раз ниже, чем у неевреев. Однако и у евреев смертность достигала рекордных цифр — 31,2(!) на тысячу человек (1919). Именно тогда ушли из жизни несколько видных фигур еврейской общественной жизни, такие как историки Михаил Кулишер и Абрам Гаркави. Выжить было действительно нелегко, о чем свидетельствует дневник Дубнова:

Физические лишения усугублялись тоской по мелькнувшей и исчезнувшей свободе. 8 февраля 1919 г. Дубнов записал:

В дополнение ко всему, в городе свирепствовал «красный террор», объявленный большевиками 5 сентября 1918 г. в ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина. В Петрограде, главном очаге террора, Зиновьев провозгласил: «Вы, буржуазия, убиваете отдельных личностей, а мы убиваем целые классы». В первом опубликованном списке 130 расстрелянных заложников было не менее 12 еврейских фамилий. Второй и третий списки были в основном «офицерские» и поэтому не включали евреев. Несколько еврейских общественных деятелей успели познать кошмары застенков ЧК. Весной 1918 г. под арестом находился бывший председатель ЕКОПО барон Александр Гинцбург. В сентябре 1919 г. было арестовано несколько членов ЦК Сионистской организации. Причиной ареста могло стать не только участие в политической или общественной деятельности: нередко для этого достаточно было получать хлебную карточку 4-й категории.

В сложившейся ситуации петроградским евреям приходилось выбирать между смертью, бегством из города и поступлением на службу к советской власти. Большая часть крупной еврейской буржуазии и интеллигенции выбрала эмиграцию, что привело к быстрому истощению слоя политических и духовных руководителей общины, а также к подрыву ее финансового фундамента. Один из финансовых столпов общины Моисей Гинсбург выехал в Японию еще в июле 1917 г. Сразу после Октябрьского переворота бежал из Петрограда, спасаясь от ареста, кадет Максим Винавер. В 1918 г. тайно перешли границу эсер Семен Ан-ский и бундовец Генрих Эрлих. Барон Александр Гинцбург оставил Россию летом 1918 г.

Тогда же эмигрировали писатель-социалист Шмуэль Нигер (Парный) и лидер петроградского Поалей Цион Нахум Нир (Рафалькес). В 1919 г. перешел на сторону Деникина, а затем оставил Россию сионистский журналист Даниил Пасманик, уехал ивритский поэт Саул Черняховский. В 1920 г. Россию покинули ведущие юристы общины Генрих Слиозберг и Оскар Грузенберг, а также сионистский журналист и историк Бенцион Кац. За ними последовали видные общественные деятели Меир Крейнин и Израиль Ефройкин (1921 г.), один из лидеров Фарейнигге, будущий еврейский демограф Яков Лещинский (1921 г.). В течение 1919-1921 гг. практически все петроградские члены Исполкома Сионистской организации (Мерказа) по тем или иным причинам покинули Россию.

Возможность легального выезда за границу появилась у беженцев из отделившихся от России государств, когда с ними были установлены дипломатические отношения. Уже в апреле 1918 г. еврейских беженцев пригласили в Евком для выяснения вопроса об эмиграции. Те, кто не мог получить официального разрешения на выезд, тайком и с риском для жизни переправлялись по зыбкому льду залива в соседнюю Финляндию. Прожекторы, патрули и выстрелы из крепости Кронштадт не останавливали беглецов.

И все же эмиграция была уделом относительного меньшинства. Большая же часть бежала из города в провинцию, в сельскую местность в поисках куска хлеба. Сказывалось также прифронтовое положение Петрограда, выезд из которого поощрялся, а въезд с 15 июня 1918 г. был воспрещен. Летом 1918 г. Ленин, смирившись с мыслью, что Петроград придется сдать, решил укрепиться в глубине страны, опираясь на верных большевикам петроградских рабочих. Поскольку на организацию их переселения у власти не было средств, Ленин обратился к рабочим и призвал их обходиться своими силами:

Население города сокращалось и из-за непрекращающегося поголовного призыва в Красную армию. Всего с июля 1918 г. по апрель 1919 г. было мобилизовано более 170 тыс. человек.

Все это привело к катастрофическому обезлюдению города. С декабря 1917 г. по август 1920 г. общая численность населения в Петрограде упала с 1,9 млн. до 722 тыс. (и это по сравнению с 2,5 млн. в феврале 1917 г.). По переписи августа 1920 г., в которой графа «вероисповедание» была заменена вопросом о национальности, в Петрограде значилось 25 453 лица, назвавших себя евреями. Сюда не вошли военнослужащие, а также те, кто не считал себя более евреем. По мнению демографов В.Бинштока и С.Новосельского, действительное число евреев в городе в 1920 г. составляло не менее 30 000, то есть уменьшилось на 40% по сравнению с началом 1917 г. В тот же период общая численность населения упала в 3,46 раза, или на 71,1%.