Период, который освещается в книге, очень сложен для исследования не только еврейской, но и всякой другой темы. Сложность увеличивается от того, что М.Бейзеру пришлось быть первопроходцем. Чаще всего исследователь, приступающий к углубленному изучению той или иной темы, все же имеет перед собой канву исторических событий и фактов, намеченную предшественниками. М.Бейзер начинал с чистого листа. Была опасность, что тема будет решена фрагментарно. Это не было бы большим грехом — книгу можно было бы назвать «очерками», только и всего. Получились же не очерки, а монография, полно и разносторонне раскрывающая заявленную тему.

Работа М.Бейзера отличается большой тщательностью — до скрупулезности. Все приводимые в книге факты точно документированы. Использованные материалы обширны: это документы российских и израильских архивов, общая и еврейская пресса, специальные исследования на русском, английском, иврите. Автором также собраны (в Ленинграде и Израиле) воспоминания современников и участников описываемых событий, что имеет особую ценность: надо сказать, что в Ленинграде 80-х нелегко было найти таких людей, а найдя — добиться их доверия и откровенности. Особо отметить собирательскую работу М.Бейзера хочется потому, что она легко может ускользнуть от внимания читателей: все записанные им интервью и собранные материалы личных архивов автор книги передал в архив Центра по исследованию и документации восточноевропейского еврейства и в книге они упоминаются как документы этого архива.

Книга снабжена научным аппаратом, облегчающим пользование ею. Это — лексикон персоналий с необходимыми биографическими справками, словарь политических организаций и движений, терминологический словарь и помимо обширных сносок — еще и библиография.

Монография не просто насыщена, она перенасыщена фактическим материалом. Это могло бы даже затруднить чтение, если бы не удачное построение книги, четкое деление на главы, логически стройное развитие сюжета.

Описание жизни евреев Петрограда-Ленинграда в период между двумя мировыми войнами автор ведет дважды, в двух различных контекстах, с двух точек зрения, и прием этот следует признать весьма удачным. В первой части книги мы видим евреев в общей панораме жизни города и страны; принцип построения этой части — хронологический, четыре главы посвящены четырем периодам. Анализируются миграционные процессы (наплыв беженцев в результате военных действий, массовое бегство из города в период разрухи, приток провинциальных евреев в годы НЭПа), образование советских еврейских учреждений (и их борьба за контроль над еврейскими общественными организациями, культурой и образованием), профессиональные занятия евреев, их быстрое продвижение по социальной лестнице, политика советских властей по отношению к национальным меньшинствам вообще и евреям в частности, проблемы взаимоотношений с окружающим населением, аккультурация, урбанизация и советизация ценой утраты национального облика. Во второй же части книги речь идет о том, что автор называет «еврейской жизнью» (в отличие от «жизни евреев» — понятия эти несовпадающие); в пяти ее главах исследуются еврейские политические течения и партии, религиозная жизнь, общественные организации, образование, наука, культура.

Итоги исследования исчерпывающе подведены в заключение. Один из существенных выводов М.Бейзера состоит в том, что еврейская активность в Ленинграде продержалась гораздо дольше, чем можно было предполагать. Хотя книга посвящена одному городу, автор выходит за его рамки, сравнивает судьбы и характер еврейского населения трех больших русских городов, лежащих вне бывшей «черты оседлости» — Ленинграда, Москвы, Харькова, — обнаруживая черты как сходства, так и различия.

Итак, перед нами исследование, освещающее одну из наиболее закрытых тем недавней истории. Я хочу поздравить моего давнего друга и коллегу Михаила (Михаэля) Бейзера с большим научным достижением, а читателей — с выходом в свет хорошей книги.

Наталья Юхнева, доктор исторических наук Санкт-Петербург, 1997

Выходцы из еврейской среды, крещеные и некрещеные, появились в Санкт-Петербурге (с 1914 г. — Петрограде) с момента его возникновения в 1703 г. Это были в основном иностранцы — врачи и финансисты, в услугах которых нуждались двор, государство и армия. Они исчислялись единицами. В целом же в России 18-го века преобладала атмосфера нетерпимости по отношению к евреям. Так, во времена Елизаветы Петровны, у португальского врача Антония Санхеса (Санчеса), почетного члена Российской академии, была в 1748 г. отобрана пенсия — на основании лишь подозрения в том, что он, будучи родом из португальских марранов, тайно исповедовал иудаизм. Десятью годами раньше, в годы правления Анны Иоанновны, в Петербурге были публично преданы сожжению отставной капитан-поручик флота Александр Возницин и откупщик из Смоленской губернии Ворох Лейбов. Первый из них был приговорен к казни за переход в «жидовскую веру», а второй — за его совращение.

После трех разделов Польши (1772, 1792 и 1795 гг.) и присоединения к России территорий, густо заселенных евреями, в Петербурге образовалась маленькая еврейская колония финансистов, откупщиков, купцов, поставщиков армии и двора. Позднее к ним присоединилось некоторое число ремесленников, переселившихся из Латвии и Белоруссии. Вслед за принятием закона о воинской повинности евреев (1827 г.) в городе появилась новая социальная группа евреев — семьи нижних армейских чинов.

Характерной особенностью еврейской колонии столицы уже тогда являлось наличие в ней лиц, принимавших на себя, по назначению или добровольно, роль представителей и ходатаев (на иврите — штадланим) всего русского еврейства перед верховной властью. Эти представители, используя свою близость к правительству и связи при дворе, стремились облегчить ограничительные законы о евреях, оправдать еврейский народ в случаях несправедливых наветов, содействовать благоприятным заключениям правительственных комиссий по еврейскому вопросу и влиять на русское общественное мнение в выгодную для евреев сторону. Одним из первых примеров такого заступничества является книга Лейбы Неваховича Вопль дщери иудейской, опубликованная в 1803 г. и положившая начало русско-еврейской литературе. Ту же идею выражало и название переведенной в 1871 г. из Одессы в Петербург еврейской газеты Хамелиц (Заступник, Посредник — иврит).

Эта специфическая черта лидеров петербургской еврейской колонии — представительство перед правительством интересов народа, отдаленного от столицы сотнями верст, еще ярче проявилась в годы реформ Александра Второго, когда евреи стали надеяться на получение гражданского равноправия, а их многочисленные ходатайства по этому поводу собирались в Петербурге и передавались властям группой финансовых магнатов во главе с бароном Евзелем Гинцбургом (а позднее — его сыном Горацием).

На это же время приходится быстрый численный рост петербургского еврейства, последовавший за разрешением (конец 1850-х –1860-е) селиться вне «черты оседлости» некоторым «полезным» с точки зрения правительства категориям евреев, в том числе наиболее богатым и образованным из них, а также дипломированным ремесленникам и отставным солдатам. При этом для ремесленников, например, право на жительство было обусловлено постоянным занятием только своей профессией, что вечно угрожало выселением в случае потери работы, смерти кормильца и т. д. Подобные законы вместе с конкуренцией более качественного столичного ремесла заставляли многих ремесленников, имевших право переселиться в столицу, предпочитать полуголодное существование в «черте оседлости» полной неуверенности в своем завтрашнем дне жизни в Петербурге. Законы о праве жительства впоследствии неоднократно ужесточались. Соблюдение же их всегда зависело от «видов правительства» в данный момент.