Еще в 1916 г. при Петроградской общине работала так называемая «Общинная комиссия», в задачу которой входило подготовить проект организации общины нового типа. 29 декабря Комиссия заслушала один такой проект, выполненный Моисеем Зильберфарбом, автором программы национальной автономии Еврейской социалистической рабочей партии. Проект при обсуждении был признан «лишенным ясно выраженного взгляда на сущность общины». В действительности же идеи социалиста были неприемлемы для традиционного Правления.
11 февраля 1917 г. на собрании Еврейского клуба член Хозяйственного правления Генрих Слиозберг высказался за очень осторожную реорганизацию общины, в основном, за легализацию общинной жизни вне «черты оседлости» в тех формах, в каких она уже существовала в западных губерниях, то есть за передачу хозяйственным правлениям руководства религиозным образованием, благотворительностью, общественным призрением. Эти права требовались не только Петрограду, но и многим новым, образовавшимся в результате наплыва беженцев общинам. Слиозберг поддержал также идею замены непопулярного коробочного сбора (внутриобщинного налога на кошерное мясо) на принудительный налог со всех евреев. При этом он отверг идею отделения синагоги от общины, высказавшись за синтез ортодоксии и просвещенной интеллигенции. Предлагая умеренные реформы, Слиозберг по сути защищал статус-кво от более решительных реформаторов. Возражавший ему сионист Л.Бабков выступил против компромиссов и высказался за придание общине характера национального, а не религиозного объединения. Он призвал «дать возможность еврейским массам творить национальную работу» через общину.
Еще в начале февраля ведущий публицист Бунда Давид Заславский резко выступил против объединения в деле строительства общины ценой отказа от политических разногласий: когда решаются судьбы народов России, наивно требовать не «национального собрания», не «автономии», а всего лишь «общины». «Создается новое «гетто» — автономия рабов, украшающих свое жилище», — писал Заславский с сарказмом. На самом же деле инициаторы реформы как раз и хотели превратить общину в орудие борьбы за национальные права.
Пока разгорались дискуссии вокруг реорганизации общины, действовавшее Хозяйственное правление продолжало выполнять свои традиционные обязанности. Оно поддерживало порядок на кладбище, содержало здание синагоги и прилежащий к ней общественный дом, в условиях нехватки транспорта и продовольствия находило вагоны для доставки мацы евреям Петрограда, обеспечивало их кошерным мясом, готовило ходатайство о возобновлении печати на еврейском языке (запрещенной военным командованием в июле 1915 г.), хлопотало о праве на жительство для служащих общины, поощряло изучение наук об еврействе и даже статистические исследования среди евреев. Служба и порядок в Хоральной синагоге были организованы идеально, хор прекрасно подобран. Общественный раввин Моисей Айзенштадт специально заботился о красоте и благолепии службы. Его проповеди на русском привлекали студенческую молодежь и даже некоторых русских интеллигентов.
Эффективно действовало руководство общины, когда в Малковской молельне Хоральной синагоги случился пожар. В молельне было собрано около 500 свитков Торы, вывезенных из синагог Польши, Литвы, Курляндии и переданных уполномоченному Еврейского историко-этнографического общества, откуда они поступили на хранение в синагогу. Во время пожара множество прихожан, преимущественно стариков, сбежались спасать свитки и помогать пожарным. По разным оценкам, от 30 до 60 свитков погибли полностью, многие пострадали. Правление созвало экстренное совещание находившихся в Петрограде раввинов из разных городов, были приняты меры к реставрации поврежденных и замене сгоревших свитков новыми. Все расходы община взяла на свой счет.
Общественные организации все чаще обращались к общине за финансовой поддержкой. Так, например, организаторы возникшего в начале 1917 г. Объединенного совета петроградских еврейских училищ, после колебаний, при каком учреждении его образовать — при Комитете ОПЕ или при общине — склонились в пользу последней. Комитет ОРТа на своем заседании постановил провести публичное собрание с целью заинтересовать общину делами ОРТа.
Таким образом, хотя состав Хозяйственного правления и не удовлетворял реформаторов, оно пользовалось авторитетом у властей, опиралось на солидную финансовую базу, обладало опытом и могло не только выполнять свои прямые обязанности, но и поддерживать начинания общественных организаций. Тем не менее без коренного переустройства общины значительное расширение ее функций и влияния на еврейскую жизнь в Петрограде не представлялось возможным.
Февральская революция на неделю парализовала нормальную жизнь в городе. С 26 февраля все общественные, благотворительные и учебные заведения были закрыты. В синагоге не проводились богослужения. Из-за прекращения работы транспорта Хозяйственное правление столкнулось с трудностями по захоронению умерших, в том числе евреев — жертв революции. Проблему удалось разрешить только после вмешательства Временного комитета Государственной думы.
Падение самодержавия и публикация Декрета о равноправии были с радостью встречены и руководством общины, и большинством ее членов. По случаю отмены сословного неравенства раввин М.Айзенштадт распорядился отныне проводить регистрацию рождений, смертей, браков и разводов в одной общей книге, а не в отдельных для каждого звания, как было прежде. По прошествии короткого периода всеобщего воодушевления на повестку дня встал вопрос о реорганизации общины в новых условиях и о ее новых задачах.
С этого момента история Петроградской общины как бы раздвоилась. С одной стороны, продолжала функционировать «старая» община, то есть заплатившие членский взнос прихожане Хоральной синагоги и ее Хозяйственное правление. С другой стороны, обсуждалось устройство «новой» демократической общины с широкими функциями и велась подготовка к всеобщим выборам в ее руководящие органы.
После Февраля влияние старого Правления быстро пошло на убыль, переходя к общественным организациям и политическим партиям. Уже 5 марта попытка Правления созвать под своей эгидой собрание центральных еврейских организаций для обсуждения вопроса о борьбе с антисемитизмом в провинции натолкнулась на отказ «организованной общественности». На объединенном заседании Исполкома Еврейского комитета помощи жертвам войны (ЕКОПО) и представителей Общества распространения просвещения среди евреев в России (ОПЕ), Общества охранения здоровья еврейского населения в России (ОЗЕ), Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России (ОРТ) и Еврейского колонизационного общества (ЕКО) присутствующие решили, что инициатива такого собрания должна исходить от ЦК ЕКОПО, как от крупной нейтральной общественной организации, «а не от Хозяйственного правления, не пользующегося популярностью».
Политические перемены еще более обострили «кризис власти» Хозяйственного правления, что и привело к его досрочной отставке 16 апреля. Уходя, старое Правление понизило взнос в общину, предоставило право голоса женщинам и постановило избрать на общем собрании общины Организационный комитет для выборов Совета «новой» общины. Однако инициатива по созданию Комитета перешла уже в руки партий и общественных организаций.
Тем временем 23 апреля было созвано собрание для решения вопроса о выборах временного Правления на переходной период. Социалисты (С.Хоронжицкий, И.Штейн) и сионисты (М.Алейников) высказались за проведение выборов, однако не относились к ним всерьез, считая, что ввиду скорых «настоящих» общинных выборов состав временного Правления большого значения не имеет.
В то же время религиозные традиционалисты (ортодоксы) и некоторые члены старого Правления, видевшие в общине чисто религиозный институт, объединились и мобилизовали все силы, чтобы привлечь голоса избирателей на промежуточных выборах. Их агитаторы выступали с речами еще до открытия собрания. За час до его начала 80 ортодоксов вступило в общину, причем впоследствии выяснилось, что некто заплатил за них требуемый трехрублёвый взнос. Ортодоксов обвиняли и в том, что некоторые из них опустили в урну по нескольку бюллетеней.
