— Что с твоим лицом?

— Ничего, упал с лошади.

— Идешь?

— Иду.

Они вместе вышли на привокзальную площадь, миновали длинные скамейки у края газона, на которых коротали время люди, ожидающие следующего поезда, и свернули в переулок, ведущий к главной улице. Была суббота, множество людей прогуливались на свежем воздухе. Громко переговаривались женщины, стоящие на балконах. Посреди мостовой несколько пьяных крикливо выясняли отношения. Где-то, видимо, в Доме культуры, гремела радиола, и звуки вальса доносились оттуда. Их перекрывал надоедливый, непрекращающийся сигнал машины. Все видели Вамеха и Алису, некоторые учтиво здоровались с ними, провожая долгими взглядами.

Они разговаривали о Ясоне, о том, что бедный парень может потерять руку. Оба жалели его и надеялись, что в Тбилиси ему помогут. Вамех восхищался выдержкой Ясона. Раньше, при первом знакомстве, у него сложилось неблагоприятное впечатление об этом человеке, но постепенно оно менялось, а после того выстрела Вамех иными глазами смотрел на него. Алиса жалела Ясона, и только. Гораздо больше ее поражала доброта и человечность Дзуку. Она и представить себе не могла, что у него такая щедрая душа. Она постоянно встречала его пьяным и была убеждена в его черствости и равнодушии ко всему. Как видно, нельзя выносить приговор человеку, не зная его хорошо.

— Но, — возразил Вамех, — иногда добро и великодушие проявляются не от щедрой души, а по иным соображениям. Человек понимает, что такой поступок одобрят все, вот и старается. Здесь что-то иное, только не добро. Но к Дзуку это не относится.

— Дзуку умница, — сказала Алиса, — но как все же в жизни темно и запутано.

Потом они заговорили о погоде.

— Временами, особенно осенью, когда тепло, мне бывает так грустно, — делилась Алиса, — не знаешь, куда деться от одиночества…

— Ты не должна чувствовать одиночества, тебя все любят.

— Все?

— Да, все, — сказал Вамех, — ты отличная девушка.

— Ты так говоришь, потому что ничего не знаешь обо мне. Знаешь, какая у меня была жизнь? — тоскливо проговорила Алиса.

— Ты замечательная, я люблю тебя.

Алиса порозовела от удовольствия и засмеялась.

— Ты всех любишь. Ты даже Мейру любишь, — заметила она.

— И Мейру люблю, он не покоряется несправедливости… Но, поверь, тебя я люблю больше. Я твой вечный должник.

— Не стоит об этом вспоминать… Не я, так другой пришел бы на помощь. Это мой долг.

— Тебя все любят, я в этом уверен.

— Счастье не в том, что тебя любят. Счастье, когда ты сам любишь.

— По-моему, для женщин — иначе. Но пусть так, ты же любишь Джемала?

— Да как сказать.

— А если не любишь, зачем же выходишь замуж? Я слышал, что весной у вас свадьба.

— Что сказать тебе, Вамех? Разве все складывается так, как хочется? Любовь не приходит такой, о какой мечтаешь.

Вамех не нашел, что сказать. Некоторое время они шли молча. Потом Алиса пожаловалась на монотонную и скучную жизнь в этом захолустье. Отец ее родился и вырос здесь. Сама же Алиса родилась на Северном Кавказе, где ее родители жили до войны. Мать Алисы была казачкой. До сих пор вспоминает Алиса необозримую степь, закатное небо, такое красное, что казалось, будто где-то на краю степи полыхает невиданный пожар. Черные силуэты ветряных мельниц вырисовывались на фоне неба. Растопырив руки, стояли они в безветрии. Как сегодня, видится ей то время… С детства она была очень привязана к отцу, часу не могла прожить без него. Потом началась война, и отец ушел на фронт. Год спустя кто-то привез известие, что его убили. Мать вышла замуж, привела в дом чужого мужчину, а вскоре, в неразберихе тех лет, они переселились на родину отца Алисы. Здесь их приняли приветливо. Алиса тяжело переносила гибель отца, с трудом привыкла к отчиму, Но война окончилась тогда и выяснилось, что известие о его гибели было ложным. В один прекрасный день он вернулся в свой родной город, что-то подсказывало ему, что там он найдет свою семью, от которой всю войну не имел никаких вестей. Он не ошибся, нашел их здесь, только его жена была уже женой другого. Алиса плакала, не отходила от отца, не спала ночами, ей хотелось, чтобы родители жили вместе. Многого не понимала она… Отец Алисы, обманувшийся в своих ожиданиях, вскоре уехал на север, где стояла его часть. Некоторое время он переписывался с Алисой, а потом, как видно, охладев ко всему, перестал писать, и с тех пор она ничего не слыхала о нем. Ох, как плохо было девочке, ведь она верила, что отец жив! В чем была ее вина, если мать не смогла сохранить верность? Чем провинилась Алиса? Не она ли оказалась обездоленной больше всех? Мать прекрасно устроила свою жизнь, и отцу, видно, не приходилось жаловаться, раз он забыл о дочери. Алиса разочаровалась в родителях, потеряла доверие к людям, замкнулась в себе. Вскоре мать с отчимом переселились в соседний город, а она, окончив школу, осталась здесь и начала работать. Так и жила одна, без родственников, без близких, свыклась с одиночеством.

Вамех молча слушал ее. Они давно свернули с главной улицы и приближались к непривычно пустому и молчаливому базару. У ларька расположились несколько мужчин — пили вино. Среди них был знакомый Вамеху дородный парикмахер. Он окликнул Вамеха, приглашая присоединиться к ним, следом за парикмахером обернулись другие и стали уговаривать Вамеха выпить с ними. Вамех и Алиса подошли к ларьку. Одноногий мужчина, тот самый, что был свидетелем ранения Вамеха, проворно наполнил граненый стакан и преподнес Вамеху. Продавец быстро раскупорил еще две бутылки вина и поставил на прилавок рядом с бумагой, на которой были разложены куски хлеба, сыр, зелень и соленья.

— Не обессудьте за бедное угощение, — извинился одноногий, протягивая Алисе стакан, — не обессудьте, с доброй душой и любовью…

— Спасибо, я не пью, — улыбнулась Алиса.

— Шоколадку уважаемой Алисе, — крикнул одноногий продавцу.

— Ваше здоровье, всего вам доброго, — поднял стакан Вамех.

— Будь здоров, Вамех, будь здоров, — наперебой закричали все, даже продавец налил себе стакан. Чокнулись.

— Будь здоров, Вамех, хороший ты человек. Желаем всегда быть таким. Ваше здоровье, уважаемая Алиса.

Алису смешило, что все называют ее уважаемой и обращаются к ней с подчеркнутым вниманием. Она понимала, они старались угодить Вамеху.

Потом они шли вдоль кирпичной стены гаража. Ветер шевелил рваные афиши, сплошь залепившие ее. Кругом было пусто. Из гаража доносился гул поставленных на ремонт моторов. От двух стаканов вина глаза Вамеха покраснели еще больше. Немного захмелевший, он с любовью и тоской воспринимал все вокруг. Молча шагал он рядом с девушкой. Когда хмель немного выветрился, он заметил красное здание, башней возвышающееся среди других домов. В этом доме и жила Алиса. Вамех тотчас же узнал окна ее комнаты и балкон. Прямая асфальтированная дорога пролегла через желтые поля, блестевшие под последними лучами солнца, словно распущенные женские волосы. Раньше в хорошую погоду Вамех, сопровождаемый Мурой, любил гулять здесь. Он скучал по тем осенним дням, которые уже сгинули, пропали, которых больше нет. С любовью вспоминал он тот отрезок жизни, который провел в этих полях, вместе с колхозниками собирая урожай. Вамех уже собирался рассказать Алисе, как он жил в деревне, в домике Дзуку, как наслаждался жизнью и трудом, но оказалось, что Алиса прекрасно осведомлена, где он пропадал в октябре. Она даже знала, сколько кукурузы продал он на поселковом базаре, и добавила, что прекрасно понимает Вамеха, что нет ничего лучше, чем жить в деревне. Хорошо было бы, если бы исчезли города и все переселились в леса и рощи, к рекам и водоемам, собственным трудом добывая хлеб насущный и деля кров с любимым.

— Хорошо бы, — улыбнулся Вамех.

— Ты собираешься остаться у нас или вернешься туда, откуда приехал? — спросила Алиса.

— Пока еще не решил.

— Я никак не пойму тебя. В нашем городке тебя все знают, все любят и уважают… Но ты очень странный. Никто не знает, кто ты, откуда, что за человек.