— Удержите его! — закричали в толпе.

Шамиль и плешивый Резо, тот самый, что ранил Вамеха, сорвались с места и бросились к Дзуку. Но тот, снова намереваясь ударить разбитой и окровавленной головой в искореженный борт машины, с такой силой двинул Резо в лицо, что парень покатился по земле. Теперь Дзуку отбивался ногами, силясь вырваться из рук Шамиля, обхватившего его сзади.

Вамех подскочил к Дзуку, схватил его спереди за пояс.

— Пустите! — закричал Дзуку, оказавшись между Шамилем и Вамехом. Никто не решался приблизиться к ним. Они сплелись, свалились на землю. Вамех ощутил сивушное дыхание Дзуку, внезапную и острую боль в ноге — должно быть, напоролся на что-то, — но не разжал рук. Все трое, напрягая силы, катались по земле, с трудом удерживая обезумевшего Дзуку.

— Дзуку, уймись, стыдно! Дзуку, чего ты взбесился! — кричал Шамиль, безуспешно пытаясь поднять Дзуку на ноги. Улучив момент, Вамех поднялся на колени и заломил руки Дзуку назад. Лицо Вамеха случайно коснулось лица Шамиля, руки их переплелись, и Вамех ощутил, что в нем нет ни малейшей ненависти к Шамилю, наоборот, тот сейчас казался близким и почти родным… Это неожиданное чувство, жалость к Дзуку, боль в ноге, напряжение схватки, крики вызвали слезы, и Вамех с трудом сдержал их. Дзуку выбился из сил, только хватал воздух раскрытым ртом. Вамех и Шамиль с большим трудом отвели его на другую сторону улицы.

— Разве так можно, уймись, ты же в своем уме, стыдно! — тяжело переводя дыхание, проговорил Шамиль. Дзуку обмяк, уронил голову и не делал больше попыток вырваться. Лицо его было залито потом и слезами, кровь с разбитой головы текла за шиворот. Вамех протянул ему папиросу. Губы Дзуку дрожали, но он все же затянулся, глотая дым и всхлипывая. Они стояли у края дороги. Тут подошли доктор Коция, Алиса и Джемал и принялись успокаивать Дзуку.

— Разве мыслимо убиваться подобным образом, дорогой вы мой?! — качал головой доктор. — Вы же мужчина! Перевяжи ему голову…

Дзуку покорно наклонил голову, и Алиса стала бинтовать ее. Бинт тут же пропитывался кровью. Джемал попросил у Вамеха закурить.

— Вы видели, как это произошло? — спросил он.

— Нет, я пришел позднее.

Джемал покачал головой и отошел к доктору.

— Вы же мужчина, извольте держаться в рамках, разве можно так распускать себя? — продолжал строгим тоном выговаривать доктор Коция, глядя на Дзуку.

Вамех уловил, как глупо и почти смешно звучат слова доктора Коции и его нарочито строгий голос, ведь доктор не чувствовал и сотой доли того, что чувствовал сейчас Дзуку, который был совершенно убит и при всем желании не мог взять себя в руки, но что еще оставалось делать доктору Коции? Как можно утешить словами, как можно выразить ими то, что переживает человек? Слова — только символы чувств, той непостижимой и непередаваемой глубины переживаний, которая подразумевается под ними. Эти символы становятся понятны обоим только в том случае, когда слушающий переживает чувство, о котором говорит ему другой. Именно поэтому в особенно горькие минуты люди часто понимают друг друга без слов, молча, — переживания ясны и не нуждаются в разъяснениях. Разъяснения чувств ничего особенно не меняют, не сближают людей, не открывают одному душу другого, каждый остается при своем, потому что человек способен понять другого лишь тогда, когда их желания, переживания, страсти совпадают, становятся общими, или, говоря более точно, одинаково направленными, но тогда любые объяснения — излишни. Подобное проникновение в душу другого не легкое дело, но сейчас Вамех отлично воспринимал чувства Дзуку.

Задумавшись, молча стоял Вамех. Алиса бинтовала голову Дзуку, закончив, встала рядом с Вамехом.

— Представляете, какой ужас! — сказала она.

— Испытал, — глухо проговорил Вамех.

— Неужели? — с интересом спросила Алиса, заглядывая ему в глаза.

— Что неужели? — Вамех пристально и удивленно посмотрел на нее.

Алиса смутилась, покраснела, наверное, ей стало неловко за свое любопытство, и она замолчала.

Люди продолжали толкаться вокруг них. Подъехал мотоцикл автоинспекции, и милиционеры закружили вокруг разбитой машины. Доктор Коция и Джемал что-то втолковывали Дзуку. Шамиль стоял возле них.

— Нет, нет, только домой! — раздался голос Дзуку.

— Хорошо, хорошо, как вы пожелаете, — ответил Коция, посмотрел по сторонам, приказал: — Грузите покойного, — и направился к машине «скорой помощи».

Шамиль и Джемал последовали за доктором. Дзуку направился было за ним, но замешкался, оглянулся на Вамеха, задержал на нем взгляд, словно собираясь что-то сказать, потом решительно повернулся и пошел к телу своего друга. Вамех двинулся за ним. Народ расступился.

Кто-то накрыл лицо Таурии заскорузлым от крови носовым платком. Не верилось, что он мертв. Безвольно разбросался он по земле в парусиновых брюках и в одной парусиновой туфле. Носок был продран, то ли не успел он заштопать его, то ли не обратил внимания. Одна пуговица на брюках была оторвана. Раскинув руки, словно прося у кого-то прощения, лежал он, и яркое солнце освещало его… В головах трупа стояли Джемал и Шамиль, в ногах — понурый Дзуку. Вамех остановился возле него. Он старался не глядеть на покойного и смотрел вдаль, поверх людей. Шамиль и доктор Коция вполголоса совещались, как удобнее поднять тело и погрузить в машину «скорой помощи». Солнце припекало шею, и Вамех, запрокинув голову, удивляясь тому, что может сейчас обращать внимание на такую чепуху, грустно улыбнулся. Так и стоял он, глядя в пространство и не замечая никого вокруг.

Подошли милиционеры и помогли положить тело Таурии в машину, туда же сели доктор Коция, Шамиль, Джемал, Дзуку и какой-то незнакомый Вамеху пожилой мужчина. Прежде чем захлопнуть дверцу, Дзуку снова обернулся к Вамеху и долгим, просящим взглядом посмотрел на него. Машина тронулась. Густая пыль клубами покатилась вслед за ней, а когда пыль осела, все вокруг открылось в своей обыденности, словно в мире не существовало ни смерти, ни страха перед ней. Дорогу, гогоча, переходили гуси. Дети шли к школе. Они были испуганы и встревожены, но все же, как и ежедневно, поднимались по ступенькам с портфелями в руках и скрывались за дверями школы. Прозвенел звонок, начались уроки. Разбитую полуторку Дзуку прицепили к другому грузовику и увезли. Толпа начала расходиться. Не осталось даже следов, которые напоминали бы о недавней трагедии. «Прахом ты был и в прах обратился», — промелькнуло в голове Вамеха, и он вновь усмехнулся.

— Чему вы радуетесь? — услышал он знакомый голос.

Вамех обернулся. Рядом стояла Алиса, успевшая снять халат и сейчас, в это солнечное утро казавшаяся еще более красивой и привлекательной. Несмотря на тяжелое настроение, Вамеха обрадовало, что она нашла время поговорить с ним.

— Я вовсе не радуюсь, — ответил он.

— Но вы улыбались.

— Возможно. Хотя это не означает, что я чему-то радуюсь, — сказал Вамех, глядя на нее, и, наперекор своей подавленности, решился на комплимент. — Разумеется, кроме встречи с вами.

Глаза девушки блеснули, но она нахмурилась, стараясь скрыть невольное удовольствие от его слов, и вздохнула:

— Эх, скверно начался день… Однако пора возвращаться на службу. Нам не по пути?

— По пути, — ответил Вамех.

Магазины и закусочные уже открылись. Люди торопливо шагали по своим делам. Продавцы собрались на тротуаре и обсуждали случившееся. Громыхая, проехал фургон, груженный железом. Политые цветы и пальмы струили приятную свежесть.

— Вы знали Таурию? — спросила Алиса.

Они шли по теневой стороне главной улицы.

— Нет, не знал.

— А косоглазого Дзуку?

— Его знаю.

— Это он воспитал Таурию.

— Мне уже рассказали.

— Между прочим, этого Дзуку чуть не арестовали из-за тебя, — неожиданно сказала Алиса, совершенно естественно перейдя на «ты».

— Из-за меня? — удивился Вамех.

— Представь себе. Когда тебя ранили у базара, ему показалось, будто ты умер. — Алиса искоса взглянула на Вамеха. — Он напился в ресторане, переколотил посуду, избил официанта, рыдал, кричал, что потерял брата…