Прошло еще два года. И вот позавчера Астамур пришел домой с двумя дружками — накрыли стол под деревом, позвали Кочию. Тот, конечно, обрадовался, любил покутить на дармовщину. Сам он Астамура никогда на кутежи не звал, но Астамур не мог не пригласить брата. Выпили, захмелели, Астамур проводил гостей и попросил у Кочии закурить — он никогда не курил, а сейчас вдруг захотелось.

— Нету у меня, — ответил Кочия то ли в шутку, то ли всерьез.

— Дай мне закурить, только одну, — попросил Астамур.

— Ты же не куришь.

— Дай, я тебе завтра пачку куплю.

— В магазине полно, купи и кури, — Кочия нехотя полез в карман, и тут Астамур плюнул ему в лицо и закричал:

— Тьфу на тебя! Да разве ты человек!

Это случилось на глазах у родителей Кочии, при его жене и детях. Это случилось во дворе у Кочии, вся досада, накопившаяся в душе Астамура против брата, вырвалась наружу. Он размахнулся, чтобы ударить Кочию, но в самый последний момент сдержался. А Кочия смотрел на него, пораженный, растерянный, — видно, никак не ожидал этого от Астамура, но уже понял, что случилось, и когда Астамур замахнулся, он отскочил назад и испуганно съежился. И это случилось на глазах у его детей, и они видели унижение своего отца. Тогда Астамур пошел к себе. А Кочия утирал лицо, жалкий, несчастный, на лоб падали растрепанные седеющие волосы. И Астамур увидел, как постарел Кочия — кожа в морщинах, плечи сутулые, слабые. И только талия по-прежнему тонкая…

Так расстались они позавчера вечером.

— Не я буду, если не отплачу тебе, вот увидишь… — Это были последние слова Кочии.

— Проваливай отсюда, трус, — это были последние слова Астамура.

Больше они не виделись.

Вот о чем думал Астамур всю дорогу. Он думал об этом и сейчас, когда обедал в столовой в Хаиши. Перед глазами стояло лицо Кочии, темное от загара, изборожденное ранними морщинами. Какой он был жалкий, когда стоял, сгорбившись, на своем дворе, оскорбленный, униженный, и смотрел на Астамура не зло и мстительно, а скорее — обиженно и удивленно…

«Не я буду, если не отплачу тебе!»

Чем он мог отплатить, несчастный? На что он был способен?!

Астамур мотнул головой, чтоб отделаться от мыслей, и продолжал есть, но опять задумался.

«Не я буду, если не отплачу!»

Эх, бедняга! Если бы он только умел постоять за себя! Однажды в столовой пьяные шоферы вылили ему вино за шиворот. А ему хоть бы что, обратил все в шутку, да еще дома рассказал, смеясь, словно о чем-то очень забавном.

— Прямо за ворот опрокинули стакан, — смеялся Кочия, — окатили с головы до ног, хорошо, что я в старой одежде был, в рабочей.

Потом Астамуру пришлось поговорить с шутниками, чтобы они впредь не смели издеваться над его братом.

Обедал Астамур и нет-нет да о Кочии думал. С утра он не ел ничего и все равно кусок не шел в горло. Выпил два стакана вина, а аппетита все не было. Купил папиросы и закурил, хотя вообще не курил. Но и это не помогло. Себя не обманешь. Он сидел в столовой и смотрел, задумавшись, в окно, в одну точку. По дороге трусили на лошади двое пьяных. Удивительно, как они держались в седле. Спешившись возле столовой, они, пошатываясь, ввалились в дверь и шумно потребовали вина. Астамур расплатился и вышел, он не любил пьяных.

Он постоял на мосту, ущелье уже скрыли сумерки, было прохладно, почти холодно. И так же непрерывно и оглушительно шумела река. Вершины гор еще освещало солнце. Наверху лес редел, можно было различить отделившиеся от общей массы деревья, а еще выше начинались луга.

Вчера в это время Кочия, наверно, так же стоял на мосту и смотрел на горы. А может, он и не поднимал головы? Тронула или нет Астамура смерть Кочии? Конечно, да. Но не до самого сердца. Уж очень горьким было разочарование. Бедный Кочия! Какой страшный конец его ожидал! А ведь и с Астамуром может случиться то же самое. Он тоже шофер и каждый день гоняет машину по тем же дорогам. Эх, что такое человек, в конце концов! У, всех общая судьба. Все рождаются и умирают. Бедный Кочия! Может, конечно, у него были недостатки, но он был такой же человек, как все, как Астамур. Бедный Кочия! Ничего он в этой жизни не понимал, и все равно его жалко. Жил бы себе, растил детей, старился…

Интересно, почему каждый человек только свой взгляд на жизнь считает единственно верным и всеобъемлющим? Каждый доволен собой и требует, чтобы все ему уподоблялись, становились такими, как он сам. Почему не терпим мы расхождения во взглядах, во мнениях? Ведь в принципе всякая мысль — часть, отражение действительности, на действительность можно иметь миллион точек зрения, и каждый со своей личной позиции может считаться правым. Люди должны стать терпимыми, помогать друг другу и бороться сообща со злом и смертью.

Астамуру не нравился Кочия, но кто, собственно, спрашивает Астамура? Чем Кочия мешал ему? Жил себе Кочия, пусть бы так и продолжал. Отец Астамура, для своего времени человек образованный и начитанный, любил повторять: «Не судите, да не судимы будете».

Только теперь Астамур проник в суть этих слов. Кто дал ему право судить Кочию? Может, иначе Кочия жить не мог, может, он не виноват в том, что родился таким слабым и безвольным. Его ли вина, что он многого не понимал, не понимал добра, оставлял безнаказанным зло. Может, он и сам бы хотел стать другим, да жизнь не давала такой возможности. Ну, и жил бы, как мог. Чего же добивался Астамур, чего требовал от Кочии? Чтобы тот стал точно таким, как он? Поступал бы обязательно так, как Астамур, — великодушно, благородно, по его, Астамура, мнению. Но Кочия так не мог, хотя Астамур именно этого хотел. Господи, пусть бы жил Кочия по-своему. Ведь еще вчера в это время он был живым!

Астамур сел в кабину и отвлекся от воспоминаний. Он в последний раз окинул взглядом окрестности и тронул машину. Сначала он ни о чем не думал, просто следил за дорогой, по которой вчера, как раз в это время, ехал Кочия. Позже, когда Хаиши осталось далеко позади, Астамур снова стал думать о Кочии. Теперь он вспоминал только хорошее. У Кочии было много неплохих свойств. Например, он совсем не был завистливым, никогда не завидовал чужому счастью. Как он радовался, когда Астамура выпустили из тюрьмы, искренне радовался, хотя не стал устраивать кутежа, как это сделали дружки Астамура. А к чему кутежи? Разве брат меньше других обрадовался возвращению Астамура? А разве можно назвать Кочию бездушным? Разве он не плакал, когда хоронили отца Астамура? Астамур чувствовал, что горе его непритворно: ведь он как-никак племянником приходился умершему. Может, женись Кочия на той очамчирской красавице, он был бы счастливее. Может, от этого он потерял веру в себя и гордость. Может, все ему стало безразлично и он потерял интерес к жизни, не согретый любовью и радостью. Может, и не осознавал, но все равно — так оно было. А если и мучился тайком? Кто не ошибается в молодости, а ведь одна ошибка меняет коренным образом все будущее. Почему же Астамур ни разу не подумал об этом? Почему не сказал Кочии пару теплых, душевных слов, не подбодрил его? Ведь ничто так не радует, как доброе слово. Интересно, где теперь та девушка, что любила Кочию? Огорчила ли ее гибель Кочии? Бедный Кочия. Вчера, в такое же время он так же с вдел за рулем и вел машину по этой самой дороге. Сколько километров осталось до Чертова поворота? Должно быть, три. Проезжая здесь вчера, Кочия не знал, что ему осталось жить каких-нибудь полчаса. Он, наверно, смотрел вперед и видел все то же, что сейчас видит Астамур, так же грохотал его грузовик на спуске и он совсем не думал о приближающейся смерти.

Астамур поглядел вниз — в ущелье спустился туман и скрыл реку. Стало темно, и Астамур включил фары. На повороте фары осветили смутные кусты на краю дороги. Пустая машина подъезжала к Чертову повороту. Медленно, но упорно приближалась она к Чертову повороту. Астамура почему-то пугало это место. Ведь вчера, точно в этот час здесь был Кочия.