Напель ахнула и едва плашмя не упала на землю. Её грациозный стан изогнулся, она стала на ноги, что-то быстро заговорила на непонятном Ивану языке, но обращалась она не к нему, а к Сопроводителям.

Её перебил властный голос дурма:

– Убить! – и он указал рукой на ходоков. – Подарок охранять!

На что надеялся этот пент, потомок или предок дурмов, кто их разберёт, отдавая такой приказ, было не ясно. Он же только что видел, каким оружием пользуется Иван, и мог оценить эффективность бластера. Возможно, из расчёта, что нападавший не будет стрелять по людям, но категоричность установки, призывающей к убийству, неумолимо диктовала ответные действия.

Чем бы там ни руководствовался белорубашечник, команда его прозвучала. Сопроводители довольно профессионально, не в пример Эламам, приступили к реализации приказания: быстро рассредоточились с намерением взять ходоков в кольцо.

Иван неотрывно смотрел на женщину.

Она кривила губки и охорашивалась после падения с платформы. На него она не обращала внимания. Да и вообще, казалось, что произошедшее её не занимало вовсе.

– Напель! – выкрикнул Иван, всё ещё на что-то надеясь.

Женщина недоумённо вскинула на него прекрасные глаза, сузила их и презрительно усмехнулась. И тут он понял: эта Напель не знала его.

Ещё не знала!

– Ваня! – громыхнул Уленойк. – Берегись!

Толкачёв инстинктивно пригнулся, пропуская прошелестевшее над самой головой лёгкое копьё.

Ещё раз взглянул на Напель. Она отвернулась.

– Уходим! – дал он знак ылиму.

В реальном мире они оказались в ужасном положении, повиснув почти на отвесной скале. Ноги едва угадывали опору. Сопел и ругался, а может быть, вспоминал каких-нибудь своих богов, соответствующих обстоятельствам, Уленойк.

Раскалённое солнце било лучами прямо в лицо, мешая сосредоточиться и что-либо увидеть.

Иван, дрожа всем телом, чтобы удержаться на узком – в полступени – карнизе, не переставал думать о Напель.

Как случилось, что произошла запретная для ходоков встреча с человеком, с которым он уже познакомился раньше? Когда это случилось в Поясе Закрытых Веков, подобный феномен можно было ещё объяснить сжатостью времени до мгновения. Но здесь, в обычной временной последовательности такого не могло быть.

Значит, всё-таки может быть, если…

Опять разные уровни времени?.. И те, кто её похитил в его квартире тоже ушли в эти неизведанные уровни?.. Из них же вывалились на Сарыя и лишили его памяти ударом по голове…

Иван не додумывал до конца наличие парадокса, так как другая мысль его терзала сильнее. Напель при первой встрече за Поясом уже знала его, однако ни словом, ни намёком не выказала этого. Почему?

Мучительный вопрос оставался без ответа.

– Ваня, что будем делать?

Уленойк лоснился от пота. Волнений в нём по случаю их незавидного положения Иван не отметил. Так же, как у себя.

В конце концов, что им грозит? Падение со скалы? Так они до того успеют встать на дорогу времени. Другое дело, что там их может ожидать?

Напель!..

Нет, не та, что сейчас или где-то в необозримом из реального мира времени, стоит у разваленной пополам платформы и поверженной клетки Подарка, а Напель другая, знаемая им…

– Что это… Кто это был? – сдувая с губ и носа пот, поинтересовался ылим, так и не дождавшийся ответа на первый свой вопрос.

– Подарок и… Долгий рассказ. Как-нибудь поведаю. – Иван помолчал. Ему не хотелось называть имени Напель. – Поторопился я, – проговорил он с досадой. – Надо было уступить им дорогу и проследить…

«Впрочем, – тем временем думал он, – что проследить? Как её перебрасывают через Пояс? Что это мне даст? Да и проявится ли ещё раз закон предварительных встреч?»

К тому же, ему нужна совсем другая Напель.

Иван с тоской осмотрел долину – лоскуток оазиса со стёклышком озера. Надо искать шире, в большом промежутке времени. То, что случилось на тропе, – точка отсчёта прошлого. Нужную ему Напель надо искать в будущем от этого срока…

– Ва-ня! Мы же упадём!

– Возьми меня за руку! Влетаем в поле ходьбы и резко к твоему настоящему. Ну!

Уленойк поймал его руку в падении. Хрюкнул от неожиданного перехода через поле ходьбы опять в реальный мир. Ошалело оглядел Ивана с ног до головы.

– Ты, Ваня… Ну, Ваня! И вправду КЕРГИШЕТ.

Иван устало опустился на землю. Сказал хмуро:

– Пойду домой. Отосплюсь.

– У меня можешь отоспаться. Женщины мои…

– Ну да, – хмыкнул Иван.

– А с кем же ты отсыпаться будешь? – заинтересовался Уленойк

– Один!.. А, тебе этого не понять. Ладно, до встречи!

– Ещё придёшь?

– Приду.

– Тогда дай мне бинокль.

Иван заколебался. Симон как-то предупреждал о необходимости вести себя осмотрительно при использовании каких-либо вещей из будущего, дабы не оставлять их и не приводить будущих исследователей в недоумение и к опасным выводам по поводу неких знаний у древних.

Но оставил же он пистолет Эламу Шестому.

– Не стоило бы, но… Я тут читал… узнал, что где-то севернее от вас раскопали в каменном угле золотую цепочку ювелирной работы. Так то золото. Оно могло пролежать пятьдесят миллионов лет. А бинокль превратится в прах до нашего времени точно. Держи!

– У-у, спасибо! А кто золотую цепочку оставил?

– В пласте угля? Кто знает… Может быть… – Иван похолодел от неожиданно пришедшей догадки. – Может быть, и я…

Ехидство Сарыя по поводу нового путешествия ученика не тронуло Ивана. Он поинтересовался о Симоне.

– Кто ж его знает, когда он будет. Но ты же его слышал и представляешь, что надо сделать.

– Представляю. Аппаратчиков вызволять?

– А кому ещё? К аппаратчикам дойти можешь только ты. Вот и попытайся их оттуда вытащить. Хотя, Ваня… Не хотелось тебе перед дорогой этого говорить, но скажу прямо: тебе придётся потрудиться. Ты только не торопись. Главное, пробей через время хотя бы одного-двух. На первый раз будет достаточно. Там у нас, в институте, кое-что уточнят, подправят. Остальных будет легче вытаскивать.

– Спасибо, Учитель, на добром слове. Мне только надо поспать.

Сарый хитро прищурился.

– Поспи, ученик, поспи!

По наторенной дорожке идти легче и веселее: предстоящие тысячелетия не страшили числом и неизвестностью. Поэтому шагал Иван спокойно, размеренно и к третьему привалу подступил вплотную к горам, ограничивающим его прошлое.

И вновь он не узнавал округи и не находил запомнившихся ори-ентиров – всё здесь изменилось до неузнаваемости: и складки гор стали не те, и подходы к ним, и уступы, и закрытия…

Аппаратчики встречали его как родного. С расспросами, с улыбками, даже с рассказами о своём житье-бытье.

Не слишком, сделал Иван вывод, горевали они здесь, оторванные от людей и своего века. И предложение его, вернее Симона и тех, кто с ним был связан в будущем, выслушали без особого энтузиазма.

«Их дело! Может быть, просто вида не подают, – подумал Иван, – а сами, поди, ждут не дождутся, когда их отсюда вызволят и домой отведут».

В долину спустились дружно.

Найти подходящий ствол дерева было не трудно. Аппаратчики без особых усилий срезали его непонятным для Ивана способом почти вровень с землёй и отхватили верхушку. Получился изломанный обрубок метров пяти длиной. Он лежал на осенне-жёлтом песке, похожий на сгоревшие трубы буржуек, приложенных друг к другу, – сизо-чёрная молния, прочерченная нетвёрдой рукой ребёнка.

И он, этот свежеспиленный блук, так его называли аппаратчики, пока находились среди причудливых деревьев, способен вызволить людей из временной ловушки?

Иван ходил вокруг него и вздыхал. Ох, сомнительно всё-таки!

Не уверен был он, эта неуверенность передалась аппаратчикам, они стали вокруг бревна кружком, словно перед живым существом, которое было на последнем издыхании, и молчали.

– Кто пойдёт со мной первым? – наконец глухо поинтересовался ходок, ни к кому особо не обращаясь.