Вначале, после знакомства с ними, создалось представление, что руководит группой Карим. Но Иван ошибался. У них, с точки зрения его времени, старшего не было. Хотя, кто их знает! Вот ведь почему-то дерево срезал Делес, а Берн помогал ему. Остальные выступали безучастными зрителями, даже советов не давали, как это обычно бывает, когда одни работают, а другие наблюдают; всегда хочется подсказать, как и что надо делать, то есть, как правильно делать. У каждого своя точка зрения на выполнение той или иной работы, когда сам её не делаешь.

Советов не давали и каких-то других эмоций не выказывали. А раньше, на других работах, занимались все поровну без подсказок и видимого распределения обязанностей.

Впрочем, Иван не слишком углублялся в эту проблему, ему надо было вытаскивать аппаратчиков из ловушки, а уж кто из них распорядится по данному поводу, его не интересовало.

– Я пойду, – отозвался Делес.

Сегодня он явно был активнее всех.

– Нелёгкая это работа, из болота тянуть бегемота, – пробормотал ходок фразу, непонятную для аппаратчиков и, почти не ощущая тяжести, вскинул на плечо доставшийся конец ствола блука.

Делес встал к Ивану лицом, расстегнул молнию комбинезона на груди и высвободил тайменд – плоскую пластину, рифлёную замысловатыми выступами. Включённый тайменд, бесцветно-серый до того, изменил свой блеск на золотисто-охряное свечение. Делес окутался мутным облачком и стал исчезать, таять прямо на глазах, покидая настоящее. Ходок последовал за ним, и они стали на дорогу времени.

Перед Иваном, захватывая его своим ореолом и слепя глаза, засиял огромный пузырь холодного огня. Иван зажмурился, перебросил свой конец блука на другое плечо, одновременно отворачиваясь от нестерпимо яркого света. Только теперь он смог осмотреться на дороге времени.

Эффект дерева сказывался здесь необычно. Во все стороны простиралось поле ходьбы с опояской неблизких гор недоступности. «Значит, имея при себе часть ствола блука, – заметил для себя Иван, – можно идти дальше в прошедшие годы».

Такой вывод его порадовал. Если не сейчас, то чуть позже можно будет сделать вылазку ещё глубже в даль времён, не рискуя пересечь Пояс Закрытых Веков, и посмотреть на природу, давно канувшую в провал миллионолетий.

Однако чем внимательнее и дольше он осматривался, тем труднее ему становилось оставаться в приподнятом настроении, так как он вдруг с ужасом обнаружил, что не знает, в какой стороне находится будущее. Равно как и прошлое.

Он не имел никакого представления, куда ему направляться, чтобы вывести ходоков.

Не было печали!..

Аппаратчик ожидал его команды, а он бессмысленно таращился во все стороны, стараясь разглядеть хоть какую-нибудь прореху в горах недоступности или какой бы то ни было намёк на возможное направление движения к будущему, – и не видел.

Куда ни бросал он свой взгляд – везде было одно и то же: вокруг на пределе видимости горы недоступности, слившиеся с монолитом будущего – одна сплошная однородная полоса…

Других же ориентиров у него не было

Он стоял, а в голову лезли какие-то дикие мысли: «Потерялся во времени!»

Сбросить же с себя блук и разобраться с направлением он не решался: – боялся потом не отыскать Делеса, когда окажется на крутом склоне горы недоступности.

Алекс Жердецки и Леон Маркос когда-то были на него настроены, чтобы он их увидел в поле ходьбы. Но сможет ли он увидеть этих, не подготовленных для такой цели, аппаратчиков, если их случайно разнесёт друг от друга на большое расстояние?

Вопросы без ответов. «Раньше надо было их решать, а, став на дорогу времени, ходить по ней надо», – стиснув зубы, подумал Иван.

Затем он долго пытался жестами объясниться с непонимающим его Делесом о необходимости проявиться в реальном мире, потому что раньше, до начала движения, они не условились, каким образом будут общаться, если возникнет нужда.

Иван стал злиться на себя, чуть позже – на аппаратчиков.

«Ну, ладно, – думал он, – я, скажем, по сравнению с ними, менее сообразительный. А ещё самокритичнее, так пусть я – бестолковый. Они же люди будущего! Бросился я, как говорят, очертя голову или осеня себя крестным знамением, в неведомое дело. А они-то, они! Пятеро их. И не подумали даже что-либо обсудить, договориться о поведении в предполагаемых ситуациях. То ли дети они малые и не приспособленные ни к чему, то ли им на всё наплевать, то ли мы по отношению к ним более обстоятельный народ?»

В общем, удивляли они Ивана с каждым разом всё больше.

Скупые на слово, улыбки как по заказу, не слишком внимательны к собеседнику, не всегда понятны мотивы их действий, поведения и настроения… А Симон лишь плечами пожал, выслушав его сомнения по поводу аппаратчиков, показав, подобно им, непонимание забот ходока…

Коль скоро они такие беспомощные, а эффект разъятия времени деревом существует, значит, я их отсюда выведу не мытьем так катаньем! – решил он.

Делес, наконец, понял его жесты. Они проявились в реальном мире на том же самом месте. Блук с шипящим стуком упал на землю и зарылся в песок.

– Что случилось? – спросил напарник, не отвечая на немногочисленные вопросы аппаратчиков, не ожидавших такого быстрого их возвращения.

Иван объяснил причину.

– Не страшно, – коротко заявил Делес. – Я поведу.

Сказал и наклонился к стволу, вновь приглашая ходока взять свою часть ноши.

Вот так помог! Не он, а они теперь его выводить будут.

– Тогда остальным здесь делать нечего, – распорядился Иван. – Срубим ещё два дерева и уйдем отсюда группой. Как раз три пары,

Через полчаса три ствола блука стилизованными змеями лежали перед ними.

На дорогу времени вышли разом.

Невдалеке от себя Иван увидел красочно светящиеся гигантские гантели с тёмными очертаниями людей в их ядрах. Гантели зависли над землёй. Потом двинулись в одну сторону. Делес подтолкнул ходока вслед за ними – в паре Иван шёл первым.

Аппаратчики двигались во времени значительно быстрее, чем Иван с Делесом и вскоре умчались вперёд, выдавая себя лишь смутными клубочками света.

Иванов напарник вначале тоже напирал на него сзади, но понял, что тому за его друзьями не угнаться и приноровился к темпу движения ходока. Сделать Делесу это было нетрудно: энергополе, образованное таймендом, подпирало его снизу, отчего он располагался выше Ивана почти на полметра и видел, что на плечо впередиидущего давила большая часть дерева.

В начале пути Иван шёл легко. Ему казалось, что на его долю приходилось килограммов тридцать ствола, вес сам по себе не большой. В армии с таким весом он бегал десятку, а к финишу ещё и товарищам помогал – скатку чужую на себя вешал, оружие сослуживцев нёс и ещё успевал поддавать ногой под зад отстающим.

Но там конец дороги был виден. А здесь – ходьба, похоже, была в вечность. Налегке идти устанешь, а тут с тяжеленным бревном на горбу…

С каждым шагом ноша тяжелела. «Надо было брать дерево полегче», стал говорить он себе, кряхтя и выбиваясь из сил. Перестраховались. Вон как те умчались в будущее, без помех и задержек, значит, дерева понесли с собой намного меньше.

И начались привалы.

Привалы, привалы… Всё чаще, всё продолжительнее. Первые – на дороге времени, потом – с проявлениями в реальный мир. Делес, было, занервничал, однако смирился, да и сам, наверное, стал уставать.

Время, в котором Иван сейчас жил, его время, будто остановилось, а впереди всё так же, на том же самом расстоянии от него темнела полоска гор, отступающая под напором неведомой силы, заключённой в неказистом обрубке блука.

Становясь, не зная уж в который раз, после проявления на дорогу времени, Иван привычно огляделся и наконец-то с облегчением заметил направление в будущее. Там, в кольце обступивших его гор недоступности наметился глубокий провал. По мере движения к нему он становился заметнее.

– Думаю, – порадовал он в следующем проявлении себя и неразговорчивого напарника, – ещё пяток переходов – и станем мы с тобой вольными птицами. А этой корягой обозначим в поле ходьбы во времени точку, за которую нам лучше не заходить… Знаешь, пусть она будет валяться на дороге времени в виде своеобразного памятника… Если она, конечно, останется в поле ходьбы, а не выскочит в реальный мир, где сгниёт, подобно всем корягам… Но пусть она…