Как он, человек, разумный, как представитель другой цивилизации, может навредить в”ыгу? Безумцу и гению, верящему в несуществующих Богов?

Лживых богов…

Но… Лживых ли?

Коль скоро даже Дигон чистит себя за Посланника, как Мухаммед считал себя Пророком Аллаха… Кто из истинных верующих обмолвится, что Аллах – лживый Бог!?.

Даже атеист, понимая всю пропасть и тупик религиозного воззрения, не скажет ничего подобного.

А ходоки – разве не Боги Времени?..

Голова у Ивана шла кругом…

В”ыг, судорожно дёргаясь членами, полз к спасительной кромке воды, распространяя сладковатый рыбный запах.

«Вот кого видела Ил-Лайда, – догадался Иван. – Она присутствовала в самом конце разыгравшейся здесь драмы».

Надо уходить!..

– Ва-аня-я! – испуганно заорал Сарый и отпрянул в угол комнаты, когда следом за КЕРГИШЕТОМ в комнате стали проявляться разгорячённые кушеры во главе с Дигоном.

– Они со мной! – успел остановить Иван Учителя, готового удрать куда-нибудь по дороге времени в прошлое, подальше от нашествия сектантов с неизвестными намерениями.

– Зачем ты их сюда привёл? – тут же сварливо поинтересовался Сарый, расправляя плечи и занимая пространство по праву хозяина. Следом озабоченно поинтересовался: – Надеюсь, кормить мы их всех не будем?.. – А, присмотревшись, добавил: – И лечить тоже?

– Надейся! – коротко отозвался Иван, но заботу Сарыя понял. – Надо будет – сам схожу за едой. Или ты предлагаешь их в ресторан повести?

– Но, Ваня, – растерялся Сарый от предложения ученика. – Как тебе такое могло придти в голову? Ресторан… Я о том, что у тебя здесь стены кирпичные, а не резиновые. Дон Севильяк вот-вот сюда завалится, полкомнаты займёт… Арно, поди, подскочит. Тоже не маленький… И Симон вот…

– Симон надолго ушёл?

– Скоро будет… Но с этими-то что делать? А запах-то от них… Запах. Фу-фу! Но мыть их, надеюсь, уж точно не будем?.. – твёрдо заявил Сарый. – И грязи! Грязи-то, посмотри только, Ваня, сколько они нанесли сюда!

– Да, Задира, я тебе не завидую, – поглядывая сверху вниз на суету Сарыя, сказал Дигон. – Не любишь, вижу, гостей. Ох, не любишь! Хорошо, что КЕРГИШЕТ не такой…

– Не льсти! – недовольно буркнул Иван. – И так муторно от вас. Скажи им, чтобы расположились в комнате на полу и помолчали бы. А то и вправду, галдят… Всех соседей… Учитель, здесь день или ночь? Совсем сбился…

– Вечер.

– Тогда ещё ничего. Ты выдай им пластыри… Ну-ну, я же знаю, они у тебя точно в загашнике есть! И даже знаю, где лежат. Мне поискать?

– Я сам.

Сарый, не поднимая глаз, ещё пробубнил себе что-то под нос и полез в стол, шаря рукой по нижней его полке. Извлёк толстый пакет. Заметив улыбку Ивана, отвернулся, вынул из пакета пластыри, а пакет тут же спрятал в столе.

– Достаточно им будет…

– Ах, Учитель! – только и сказал Иван.

– Как пользоваться, я им показывать не буду, – Сарый опять отвернулся к столу.

– Разберёмся.

Кушеры, при близком знакомстве с ними, оказались людьми разного возраста, но симпатичными. Не ликом своим, кои у них были под стать лицу Дигона – в синяках и ссадинах, а скромностью и непосредственностью поведения.

Их занимало всё в квартире Ивана: туалет, ванная, кухня, а телевизионные программы, со снисходительным удовольствием переключаемые Сарыем, повергли их в шок и восторг. И то: мчащиеся машины и поезда с характерными шумами и лязгом заставляли людей из далёкого прошлого вздрагивать и прикрывать глаза; современная музыка вторгалась в неподготовленное сознание, а экзальтированные, нелепо и бессовестно, по их мнению, одетые женщины вызывали гневное осуждение.

Как и предрекал Сарый, почти друг за другом объявились Симон, дон Севильяк и Арно.

– Фу, фу! – громоподобно сказал дон Севильяк, притворно зажимая нос. – Они, Ваня, у тебя тут провоняют всё и навсегда.

– Да, запашок от них, – брезгливо подрагивая крыльями носа, подтвердил Симон.

– Они из Кап-Тартара, – заступился за своих кушеров Дигон.

– Да хоть из преисподней! – ощущая мощную поддержку, заявил Сарый. – Ты только посмотри, что они тут…

– Да ладно вам, – примирительно сказал Иван, уже пожалевший о своей опрометчивости.

Кушеров и вправду не стоило приводить сюда, в комнату, не рассчитанную на такое количество посетителей. Было бы лето, то окна можно было бы открыть настежь. Но сегодня погода – снег с дождём при сильном ветре, а топят нынче не ахти как хорошо – в комнате прохладно.

– Ты прав, – кивнул Симон. – Раз пришли, то, наверное, так надо было?

– А куда их девать? Пусть они тут посидят, а мы давайте на кухню.

– Там всем нам только что стоять, – заикнулся Сарый.

– И постоим! – насупился Иван, но понимал, что там всем придётся стоять друг перед другом, а кому-то и в затылок.

Всё-таки они загнали себя почти в угол, если собрались здесь все. Не повернуться, не поговорить…

– Стоять не будем, – чеканя каждое слово, сказал Симон. – Пойдём ко мне…

– Опять на остров?

– Нет. Какой там разговор?.. Есть место отсюда во времени недалеко, тысячи полторы.

– А их что, одних здесь оставим? – забеспокоился Сарый. – Да они тут такого натворят…

– Не натворят, – резко оборвал его Симон. – Ты больше Вани беспокоишься о его квартире.

– А что ему? – воскликнул Сарый. – Он здесь почти не живёт, а мне потом придётся…

– Камен, ну сколько можно? Мы идём.

– Идём, идём! Сам видишь, Ваня. Когда же это я заплачу по твоим счетам? Ни минуты…

– Вот турнут нас с тобой отсюда за неуплату. На что тогда ссылаться будем? Телефон что, уже отключили?

– Я его не трогал.

– Трогал, не трогал… Давайте руки! Симон, веди!

Они вышли под вечернее солнце, но воздух был ещё по дневному горяч и сух.

Небольшой, угрюмый провалами окон, деревянный дом стоял на косогоре почти над самой голубовато-молочной водой медлительной лесной речушки. Многовековые, дремучие в своей первозданной красе деревья подступали почти к самому дому, придавая ему сказочную таинственность.

Здесь явно никто не жил, и эти места давно не посещались. Трава заполонила всё, куда не шагнул лес, мох обильно покрыл стены из толстых брёвен, а на крутоскатной на две стороны крыше, покрытой дёрном, поселились и окрепли молодые деревца. Одно окно зияло проломом, за ним просматривалась голая пустота внутреннего убранства.

– Сколько же ты тут не бывал? – осматриваясь, спросил Сарый.

Симон усмехнулся.

– А ты как думаешь?

– Думаю, с того самого времени… Со встречи с Нуверишем.

– Правильно думаешь.

Прибывшие с ними ходоки пока что бесцельно топтались на месте, прибивая к земле траву.

Ивану здесь понравилось сразу.

Его всегда манил лес, такие вот укромы, где словно остановилась вечность: бесконечно и загадочно струиться прозрачная вода, то там, то тут бесшумно опадает листок, застыли метёлочки трав, а над головой – стрельчатые верхушки деревьев, неодолимым забором окружившие дом со всех сторон…

Дигон, житель пустыни и степей, опасливо жался к Ивану и подозрительно всматривался в сумеречную завесу.

– Так это он тут такое натворил? – глухо осведомился у Симона дон Севильяк, подходя вплотную к стене и заглядывая в глубину его через рваную дыру на месте окна.

– Он, – нехотя отозвался Симон. – Идёмте. Тут есть, где всем можно будет присесть.

Сарый вдруг счастливо засмеялся.

– Мне нравилось… Особенно, когда появлялись…

– Оставь, Камен! Не до воспоминаний.

За домом находился миниатюрный, под стать строению, дворик. Когда-то он был хорошо утоптан, оттого растительность так и не освоила этот пятачок земли, под ногами стлалась лишь кое-где низкорослая травка. В центре дворика вокруг большого пня были вкопаны для сидения торцы из более тонких деревьев. За годы поверхность их потрескалась и припорошилась толстым слоем трухи.