– Садитесь, – негромко пригласил Симон и жестом хозяина указал на столбики.

Сам он сдул пыль и прах с одного из торцов и сел в своей излюбленной позе: колени вперёд и прижаты, спина прямая, кисти рук на коленях.

Розоватый луч закатного солнца нашёл прогалину и упал на центральный пень дрожащим пятном.

После краткого рассказа Ивана об очередной схватке между кушерами на высотах древней Балтики и появлении среди них самого в”ыга в образе Дигона, ходоки долго молчали, предаваясь размышлениям.

– Дигон, ты, значит, знал, что Ваню могут встретить твои бывшие друзья? Каким образом?

– Кмеш сказал.

– Твой кушер?

– Нет. Синга.

– Объяснил, – хлопнул рукой по бедру Сарый. – Вот пример бестолковости, когда можно говорить, но ничего не понимать.

– Да уж, – подтвердил дон Севильяк.

– Кто такой синга? – терпеливо осведомился Симон.

– Это… мой… У меня в шатре… Он…

– Не надо, – остановил объяснения Симон. – Что он тебе сказал?

– Сказал, что Маршрак приходил ко мне, а меня не было… Я догадался, что в”ыг решил поймать КЕРГИШЕТА моим видом…

Дон Севильяк даже головой потряс, чтобы уяснить услышанное.

– Сложно, но понятно, – поторопился сказать Иван, чтобы не слышать реплик от дона Севильяка. – Он часто так преображается?

– Он любит, когда становится похож на того, кто к нему приходит, чтобы напомнить, кто он такой.

– Артист, – покачал головой Симон.

– Развлекается, значит, – буркнул Сарый.

– А что ему делать? – горячо проговорил Иван. – Ждать да догонять, сами знаете. А он ждёт! И ждёт, может быть, всю жизнь…

В течение двух следующих минут Иван изливал свои мысли о Ждущем как о несчастном существе, о своём отношении к нему. И в конце выпалил:

– Я к нему сам пойду и поговорю! Просто. Не как Тот, Кто Остановит Время, а как ходок к ходоку.

– У вас, Ваня, мозги разные, – после длительной паузы без язвительности и ужимок заявил Сарый. – Вы друг другу можете просто не понравиться, а если и понравитесь, то не сможете понять. Опять же друг друга. Разные цивилизации, совершенно разные классы живых существ, и, наверняка, совершенно отличная мораль. Ты ему о своём, он тебе… Кстати, и что ты ему скажешь? Нельзя-де, так плохо себя вести, коль скоро он к нам пришёл как гость? Или проваливай, мол, по добру – по здорову из нашего времени к себе?

– Да уж, – бросил дежурную реплику дон Севильяк.

– Маршрак…

Иван не дал Дигону высказаться.

– Вот это вы мне, мои уважаемые Учители, и подскажете, о чём и как с ним говорить. У вас опыт встреч, наверное, на порядок выше моего. И возможно, с подобными типами… Или мы станем на тропу войны? Вернее, дорогу войны в поле ходьбы? Но ещё неизвестно, чем она для нас кончится. Оттого, может быть, что мы сейчас вступим в эту войну, ходоков в будущем не осталось…

Выкативший глаза на говорящего Ивана дон Севильяк, от последних слов его громко сглотнул, словно ударил в барабан.

– Да-а, Ваня, – сказал Симон. – Выводы твои… Хорошо, что они неверные, а то можно себе представить поле ходьбы непроходимым из-за тесноты, созданной в”ыгами и кушерами. Другое дело, – он помолчал, – что ты прав, и следует попробовать поговорить с этим Ждущим. А о чём…

– Он не любит, когда говорят с ним. Он любит говорить сам, – поведал Дигон о манере беседы с в”ыгом.

– Это пока над ним не каплет, – заметил Сарый. – Если он разумный, то, не смотря на все видовые и моральные различия, о которых я говорил, ему должны быть известны истины, которые не знают противоречий. Я имею в виду, что всё живое – смертно.

– Сила силу ломит, так? – спросил Иван.

– Никакой силы, – резко сказал Симон, разглаживая колени. – Компромисс всегда возможен. Тем более, боится ли он смерти? Всё зависит от его воспитания и того, во что он верит. Может быть, его виду, как живому существу, смерть не страшна.

– Он боится, – сказал авторитетно Дигон. – Если к нему кто-то войдёт внезапно, он прячется.

– Это не обязательно от боязни смерти, – не согласился Симон. – Это может быть уловка, а то и ритуал, вынесенный из своей среды.

– Он что, гостей боится? – встрепенулся дон Севильяк, напрочь, похоже, пропустивший мимо ушей тему разговора и предположение Симона.

– Не боится, – успокоил его Симон. – А тезисы твоего разговора с ним, Ваня, я думаю, могут быть такими…

Солнце кануло за горизонт. Налетели тучи комаров. Они и до того беспокоили собеседников, но к темноте стали проблемой. Особенно страдал от них Дигон. Да что Дигон, если Иван, привычный к ним, но и ему они досаждали.

Казалось, только Симон к этим жалящим созданиям оставался равнодушен. Он уточнял, закапываясь в мелкие детали, тему и план предстоящей встречи Ивана с в”ыгом.

Впрочем, он стал повторяться, это заметили все, кроме самого Симона.

– Хорошо тут, – взял на себя инициативу Сарый, перебивая неспешные рассуждения Симона, – а дома лучше. Во всяком случае, там нет этой напасти, – и он хлопнул себя по лбу, убивая очередное насекомое. – Во! – показал он пятно крови на ладони.

– Можно костерок развести, – предложил Иван. – Дымок разгонит их.

Симон оглядел друзей, отметил их судорожные движения в схватке с полчищами кровопийц.

– Думаю, не надо никаких костров. Нового ничего мы уже здесь не надумаем.

– Старое позабудем, если ещё посидим здесь с полчаса, – поднялся Сарый, отряхивая штанину ниже спины.

– И то, – поддержал его Толкачёв. – Дигон, дай руку!

Навсегда, казалось, потерявшие всякое представление, кушеры неподвижно сидели перед экраном телевизора. Показывали очередной боевик: стрельба из всех видов оружия – пистолеты, пулемёты, гранатомёты; гремели взрывы; и всё это громило и крошило неведомых врагов; убийство каждые полсекунды; акробатические прыжки и кунг-фу… Кровь – рекой.

Было на что посмотреть человеку, родившемуся и жившему тысячелетия назад, когда в полном дневном сражении враждующих сторон трупов было значительно меньше, чем за несколько минут рутинной жизни героя телефильма.

– Им ещё показать бы фантастический триллер, – оглядев напряжённые лица кушеров, сказал Толкачёв. – И чтобы зверья самого необычного побольше. А? Динозавров, Кинг-Конга…

– Вот и пусть сидят, – по-русски буркнул Сарый. – Есть не просят.

– А что, есть не будем? – разочарованно пророкотал дон Севильяк, отрывая некоторых кушеров от экрана.

– Камен? – вопросительно поднял брови Симон.

– Ты думаешь, я только и делаю, что готовлю на эту ораву? – огрызнулся Сарый. – Я им здесь…

– Я схожу в магазин, – встал между Учителями Иван. – Давно там не бывал. На людей нормальных погляжу. На современных… Нормальных.

– Не надо тебе ходить в магазин, – сказал Симон. – Посмотреть на людей – иди. Но попробуйте разместить их так, чтобы при еде они не мешали друг другу. А я буду… через полчаса.

– Так далеко? – недоверчиво вскинул на него глаза Сарый.

– Не важно, – отвернулся от него Симон.

Полчаса пролетели в полной неразберихе.

Одно то, что кушеров заставили мыть руки с мылом, вызвало среди них нешуточный, почти панический, переполох.

Иван распорядился, Сарый ядовито захихикал, дон Севильяк своим вольным смехом заставил ожить предметы в квартире, а Дигон успокаивал единомышленников и уверял их в том, что с ними от этой странной процедуры ничего плохого не будет.

– Я уже пробовал, – уверял он и показывал кисти рук.

Симон вернулся не один. С Манеллой. И она, и он принесли еды на полный взвод оголодавших солдат, как отметил Иван, встречая их.

Манелла, лишь едва обретя очертания в реальном мире, высказала своё мнение о мужчинах, у которых не хватает ума содержать себя в чистоте и порядке.

– А ты возьми парочку из них на перевоспитание, – нашёлся Сарый. – Помой. Ухоль. Вот тогда и…

– Нужны они мне. Скажи лучше, куда это всё поставить? – временница показала на громадную сумку со снедью.

– Идём на кухню. Я там найду куда.