Крылья продолжали осыпаться. Чуть в сердце зарождалась жалость, Эллариссэ гнал её. Драголин выбрала судьбу. Он пожалел её один раз, а она продолжает испытывать его терпение, прямо как Гилтиан. Племянник сгинул, и она отправится следом, а за ними и принц Нэйджу. Все предатели, все отвернулись.

Уже оголился остов, как вдруг Эллариссэ увидел свет и отшатнулся в ужасе, ожидая боли. Сияла душа Драголин и ещё одна в её животе.

«Вот как, значит…» — Эллариссэ не знал, чему удивлён больше: зарождению жизни в утробе госпожи или тому, что ещё может различать свет Неру. И то, и другое казалось странным. И то, и другое заставило Эллариссэ дрогнуть.

— Драголин, — громко произнёс он, — я отпущу тебя и твоего принца, если ты поклянешься больше не посягать на мою жизнь и власть. Я твой Аватар, перед которым склонились и ты, и император Ливнера две тысячи лет назад. Вспомни об этом.

На поверхности крыльев проступили драконьи иероглифы. С трудом Эллариссэ прочёл: «Это тебе стоит вспомнить, кто ты такой».

Один резкий удар — и крыло, звеня, осыпалось.

— Однокрылая, одноглазая! Ещё смеешь так говорить со мной!

Он замахнулся для нового удара, теперь смертельного. А Драголин, укрытая лишь одним крылом, и не защищалась. Её лицо посинело, повязка сползла, обнажив черную рану.

— Последний раз предлагаю: отступи! Спаси себя и своего ребёнка! Мне от тебя нужен только меч!

Драголин тяжело дышала. Второе её крыло опало, больше не прятало изувеченное тело, опутанное изумрудными лентами. Вот он — апофеоз борьбы некогда великой воительницы, а теперь старой, размякшей от любви женщины. Она сжимала меч, всё ещё воображая себя кем-то.

— Знатно тебя побило, — продолжил Эллариссэ, — но ты сможешь исцелиться и жить дальше в своей стране с принцем и ребёнком.

Едва слышно она ответила:

— Ты пробудил вечную зиму, наслал бурю на оборотней. Ты погубишь их, как и людей, а потом кто остановит тебя, если возьмешься за остальных?

— Не возьмусь! — сквозь зубы процедил Эллариссэ.

Крыло распалось лентами, и, покачиваясь, Драголин поднялась. Эллариссэ выставил вперёд копьё, но она не думала нападать, лишь глядела пристально.

— Ты хочешь помочь Ие? — спросила она.

— Да. Я верну её душу в Мировое Древо.

— Этим ты не зажжешь корону Аватара.

В этот момент над госпожой поднялась тень, и в смутных очертаниях Эллариссэ узнал Ию. Тогда его сердце сжалось.

Драголин сдавили путы, но она даже не шелохнулась, не вскликнула, пока её душили. Обмякла, как кукла.

Стало жарко. Мгновенно сообразив, в чём дело, Эллариссэ швырнул Драголин в стену и взлетел. Пещерные камни плавились, ядовитые испарения душили. Через боль Эллариссэ кинулся к мечу, чтобы с ним телепортироваться. Госпожа без сознания, не навредит.

Он ошибся.

Драголин хватила его за запястье и вывернула так, что перед глазами проплыла красная пелена. Эллариссэ закричал. Он отбросил копьё и второй рукой хотел убить Драголин. Руна на ладони уже горела, но Драголин ударила его по запястью, и луч обжёг камень. Через секунду Эллариссэ упал от удара в живот. Ещё миг — и над Аватаром был занесён чёрный клинок.

— Гронд Силин!

Драголин замерла. Как и в прошлый раз, уже ничто не могло её защитить. Можно убить копьём, а можно кости переломать. Можно землю под ней разверзнуть и похоронить в горе. Но чем больше Эллариссэ рассуждал, тем быстрее гасла его злость. Он не сумел позабыть зародившийся в Драголин свет. То, чего он не увидел в Лилане, чего не дал ей. Всё для других и ничего для себя. Глаза вдруг защипало. Эллариссэ надеялся, что от боли, но выпив зелья понял, что нет.

«Мне жаль Драголин. Она всю жизнь воюет, как я, но у неё и супруга нет», — сказал он когда-то Руми. Вокруг осыпалась золотая листва — в Нэти пришла осень. Эллариссэ не любил холод, но в короткие недели листопада покидал янтарный остров, чтобы насладиться чудом Афелиэ и Левантэ.

«Не в войне дело. Её больно ранил мужчина давным-давно, теперь она с ними не связывает сердце», — вздохнула Руми.

«Это глупо, мне кажется. Она, зная какого высокого рода, хоронит своё наследие».

«Если нет любви, то наследие не в радость».

А листья сыпались бесконечным дождём, устилая ковром парковые дорожки, каменные скамейки и водную гладь фонтанов. Тихо было в тенистом саду и дышалось легко. Где оно всё? Где?

«Я сам решил остаться один, — уже в настоящем Эллариссэ чуть повернул голову в сторону, чтобы даже застывшая Драголин не видела его слёз. — А она отыскала, с кем связать сердце».

— Если ты, — произнёс вслух, — встретишься мне ещё раз, я не стану смотреть ни на что и убью тебя! Гилтиана я тоже дважды жалел. Не повторяй его ошибок!

Он попытался разжать её пальцы, но их проще было разгрызть. Если бы Аватара побила другая женщина, он бы себя возненавидел. Но эта — удивительная! Что ещё у неё нужно отнять, чтобы растоптать, уничтожить?

Эллариссэ обжёг её пальцы светом, надеясь, что она выронит меч, когда чары Времени спадут. Но быстрее, чем это случилось, воздух стал едким. Закашлявшись, Эллариссэ телепортировался наружу, а за ним уползла вся мгла. Чтобы яд покинул пещеру, пришлось повысить давление. Закружилась голова. Мутнеющим взором Эллариссэ наблюдал, как с гор ползут снежные шапки, собираясь в новые лавины, и пожалел, что не убил Драголин. Теперь мучается, зная, что она не уймётся и снова придёт его убить. Не верилось, что ей хватит благоразумия хотя бы сберечь ребёнка.

В пещере Драголин уже не было. Морщась от боли, Эллариссэ пытался отыскать её всевидящим взором, но быстро понял: она укрылась в толще горных пород. Меч-таки унесла, и желание добыть душу Ии угасло. Последние слова Драголин царапали разум.

«Неужели я стараюсь только ради короны Аватара?» Хотелось верить, что нет, что сохранилось ещё что-то от сострадающего Живущего, но с тем испытал облегчение, что больше не нужно искать Феонгоста. Сагарис убьёт человека сразу.

Эллариссэ долго ещё размышлял о короткой беседе с Драголин и ощущал грань, за которой ждала пустота.

Мгла сгущалась, а мороз крепчал, готовясь нанести новый удар. Ветреным куполом была накрыта проклятая башня, и ничто живое не могло приблизиться с ней. Застыли фигуры Живущих и животных в белом плену, а вокруг них — пустыня, такая же страшная, как Амала. Лу Тенгру пытался отыскать Эллариссэ. Может, Силинджиум снова желал уберечь своего воина, и за это Лу Тенгру ненавидел Великого Духа. В бесплодных метаниях он готов был броситься в Шторм, чтобы ослабить его хоть немного, но заметил длинный след на снежной кромке гор, будто бы огромная змея ползла, и обратил взор на вершины к востоку от ледника. В пещерах нашёл Аватара. Меж битого стекла он ходил из стороны в сторону.

Лу Тенгру показалось, что его душат. Не сомневался: Драголин здесь, укрылась в породах, а стекла под ногами Эллариссэ — от её крыльев. А если мертва…

Обрушить звезду легко. Может, удастся призвать ту, что снесёт всю гору. Это будет стоить жизни Лу Тенгру, но жертва мала за шанс убить Аватара. Эллариссэ спокоен, не видит врага. На ладонях вспыхнули руны света, а разум уже обжигали заветные слова.

Эрес. Всё закончится. Будущего рядом с любимой нет, ещё тысячу лет ждать её освобождения слишком тяжело. Лучше мир спасти, за который она боролась, пусть и такой ценой.

Эрес. Месть за Гилтиана и две тысячи лет изгнания. За оковы Ситинхэ.

«Если я сейчас ударю по горе, Эллариссэ успеет убежать, а госпожа — нет, — вдруг вклинилась меж чарами мысль. — Погибну и я, и она, если рядом, если ранена. Но не он».

«А, может, ты просто вспомнил, как страшно умирать? Как холодеет душа и проваливается в бездну, как распадается сознание. Может, ты просто трус?» — прозвучал в голове чей-то голос, и ещё более отчетливо на коже засияло заветное «Эрес».

«Я никогда не боялся смерти, дело сейчас не в ней. Риск не оправдан», — ответил сам себе Лу Тенгру и опустил ладонь, а в груди ещё горело, и синие искры, срываясь с пальцев, гасли на снегу.