Лунный луч срезал прядь волос колдуна и тот, поняв, что все-таки уязвим, отдалился, давая себе лишнюю секунду, чтобы уклониться. Эллариссэ и Лу Тенгру носились по небесам, и все, кто внизу, наверняка думали, что это звёздные Духи.

Не без удовольствия Эллариссэ наблюдал, как седели волосы Лу Тенгру. Сражаться с демоном — одно, а выдерживать натиск Аватара — другое. Долго ли осталось несчастному эльфу? У него нет Эрес-Гронда, нет поддержки. Сотни раз он готовился умереть, так почему бы не привести его к итогу, закончить непомерные страдания?

— Гронд Силин.

Лу Тенгру застыл в воздухе прямо над расщелиной, что тянулась к железной горе, но так и не коснулась её. Чёрные и серебряные пряди колдуна вздымались, как змеи. Лицо изъели годы и муки. Бедный, несчастный Лу Тенгру. Такой могучий и такой тупой! Сражаясь с Аватаром, осознавал ли, что является просто игрушкой, развлечением, которую бросят, едва надоест? Эллариссэ свернул пространство под колдуном, и тот рухнул в пропасть. Когда Время отпустит его, он умрёт. Достойный финал для того, кто слишком много брал у Силинджиума взаймы и служил ему против своей природы.

Между тем кто-то выбил тоннель в новой цепи, и оборотни хлынули в долину, и, огибая расщелину, неслись к горе. Казалось, всё земное зверьё охватило странное бешенство, а Эллариссэ смотрел только на Драголин. Её изумрудную броню невозможно было не узнать. Крыло выплавила новое, пусть оно было мельче и более убогим, нежели старое, но такая работа — достойная. Сферы уже не так давили, оттого оборотни и драконы взлетали, готовые нападать на того, кто прибьёт их одним ударом. Уже прибил многих, и действительно здесь не хватало Сагариса, который расшевелил бы трупы, напомнил, кто враг всего живого.

Вулканический пепел стараниями драконов осел, черные тучи расползлись, обнажая лазоревые небеса. И солнце! Эллариссэ признал себе, что рад видеть его, хотя старался не думать о том, какую картину освещают его лучи, что стало с землёй, и ничего ещё не кончено…

— Сюда! — махнул рукой Шакилар.

Весь в саже и крови он показался Хоуфре чудовищем, но оборотень был рад видеть друга.

— Говорил же — приду! — Хоуфра рухнул на колени и тяжело задышал. Он никогда в жизни так не мчался, меняя обличье за обличьем. Сейчас бы только умереть.

— Быстро! — Шакилар подхватил Хоуфру и чуть ли не впихнул его в лаз. — Доберешься до Секиры! Я прикрою!

С ним проскользнула Ядула. Такая же уставшая, она сползла по стене и запрокинула голову.

— Хорошо отвлекли Аватара, — её смех больше походил на бульканье. — Тут целая крепость, смотрю. С коридорами, лестницами… Только слишком холодно…

— Остров тоже подпёрли! Ядула, давай скорее! Последний рывок…

И сам рухнул от усталости, еле-еле усмиряя холод, чтобы он не был смертельным.

— Хоуфра? Это ты?

Из обледеневшего лаза выглянула рыжая голова.

— Царевна! — забыв об усталости, он бросился к Фатияре, едва не сбив её с ног, и крепко сжал в объятиях. — О, Великие Духи! Как я рад!

— Я тоже! — она погладила его по спине. — Но сейчас надо поспешить.

От её посоха тепло наполняло тело Хоуфры. Ощутив это, подтянулась за благодатью и Ядула. Фатияра делилась и с ней, хотя сама едва держалась. Её лицо было синюшным, губы потрескались, на шее вздулись вены. Однако ей хватало сил бороться со Штормом.

— Фео!

Только теперь Хоуфра увидел человека. Тот стоял за спиной Фатияры едва живой и на себя мало похожий. Был дитё-дитём, а теперь застыл где-то между мужчиной и стариком. Кожа посинела: шубу парень сбросил, чтобы себя облегчить, благо, раздобыл моржовое одеяние. Коричневый рукав выглядывал из-под белого. На груди почти не видна была перламутровая брошь-осётр, но Хоуфра её приметил, и сердце ёкнуло.

— Фео Время ускорил, чтобы Аватара обойти. Без него бы не пробрались. Сейчас надо сдержать холод, чтобы добраться до Секиры, — произнесла Фатияра.

Фео на это только слабо кивнул и повернулся к О-рону. Его легко было узнать по мшистой шерсти, но выглядел он совсем жутко: вместо копыт — кровавые мозоли. Фео несколько раз произносил заклинание, но раны только чуть подживали. Видимо, истощенный, он уже не мог собрать достаточно сил для чуда.

Учуяв оборотней, О-рон поднял голову и двинулся к ним, на каждый шаг издавая стон.

— Полежи! Мы возьмём Секиру!

Однако О-рон упрямо шёл, а Фео и Фатияра исцеляли его на ходу, хотя сами были потрёпаны не меньше.

По ступеням Хоуфра поднимался так быстро, как мог. Сердце бешено билось, предвкушая грядущее. Проклятие разбито, потому и Шторм стихал быстрее, Хоуфра уже не ждал, что мороз скуёт его так, как семейство Моэги. Он учился слушать прямо на ходу, выдерживая мучения подъёма. Гасил многоликий холод, который, казалось, имел разум и наблюдал, иногда чиня препятствия, но будто нехотя. Почти ничего не мешало. Разве что Аватар ворвётся, но уж его бояться бесполезно. Только взять Секиру и сражаться. Сжав зубы, Хоуфра поднимался. Стоны О-рона оставались всё дальше, слышны были только шаги и хриплое дыхание Ядулы. Тоже упорная. Беспокойство оцарапало душу Хоуфры, но он старался лишнего не думать. Цель близка. Долгий путь они проделали, вынесли столько страданий, и вот, наконец, всё окупится.

— Вот она!

Будто какой-то архитектор создал для неё настоящий храмовый зал. Тонкие ледяные колонны подпирали хрустальный свод. На пол страшно было ступить, до того он ощущался хрупким. Голубоватый свет Секиры отражался во всех гранях льда, и зала казалась освещённой. Для святыни кто-то выбил постамент, чтобы не лежала она брошенной, и лучше бы Хоуфра не вглядывался в тёмный силуэт у основания постамента.

— Это Индига, — тихо произнёс он. — Всё вокруг замёрзло, а его одного как не тронуло. Видишь — на льду его кровь. Как мраморная жила тянется к Секире. Он себя в жертву принёс что ли? Как думаешь?

— Думаю, что много болтаешь.

Из ниоткуда — резкая боль. Ноги, и без того слабые, подкосились, но Хоуфра устоял. Он сунул руку за ворот и с ужасом ощутил тепло и влагу, которых там быть не должно.

— Ты что сделала?! — и захрипел. Кровь пошла горлом.

Ядула обошла Хоуфру и обернулась. В её ледяных глазах блестело пламя гнева, а лицо исказилось до неузнаваемости. Кровавый костяной нож она вытерла о шубу неспешно: её руки дрожали, казалось, сейчас она выпустит рукоять, но сжала её крепче.

— Ты убил моего сына!

Она хлестнула его ладонью по лицу, и он упал от несильного удара. Становилось холодно, и сильно хотелось закрыть глаза. Думалось, что так боль уйдёт.

— Ты… за-за-забери… до-до-достойней…

«Боже, Ойнокорэйт, пусть она заберёт Секиру. Ядула достойнее меня, это она собрала племена. Без неё бы не вышло ничего. Не превращай мою кровь в проклятие».

Всё это он уже не мог сказать, погружаясь в черноту безвременья, но старался сделать мысль слышной для Великих Духов. Он понял всё, заглянул за маску гнева противницы и увидел зависть, какую сам питал к Ядуле. У него не осталось вопросов.

— Она ненавидит отверженных! Снова загонит нас в горы! — взвыл кто-то.

Он шаркал совсем рядом, и Хоуфра, уже почти забывшийся, схватил его за ногу, неестественно тонкую, скорее птичью.

— Нет…

Это всё, на что хватило Хоуфру. Он провалился в забытье, и что произошло дальше, уже не видел.

Ядула приблизилась к Секире. Синяя узорчатая рукоять и блестящее топорище треснули. Поднять было страшно — вдруг рассыплется. Ложе Секиры усеивали мелкие ледяные иглы. От него мороз расползался дальше по залу, но уже не походил на тот, что принесла с собой вечная зима. Проклятие действительно снято, а Шторм стих, великодушно приглашая к святыне.

Отверженный, до того грозивший Ядуле, больше не спешил вмешиваться, и она даже мысленно поблагодарила его за то, что спиной закрыл мёртвого Хоуфру.

Решиться на удар было непросто. Сил в руках оставалось ничтожно мало, бешеная гонка и бесконечно длинный подъём истощили тело, но главное — до последнего кусали сомнения, ведь Ядула сама горячо призывала к единению и союзу. Однако знать, что сын погиб навсегда, тогда как жена Хоуфры жива, оказалось невыносимо. Ядула протянула руку к Секире, моля Духов понять боль, пронесенную через века и до сих пор не угасшую.