Когда брожу по лесу диким лосем,
Терзаясь продовольственным вопросом,
И вдруг передо мной, лаская глаз,
Появится какими-то судьбами
Огромный пень, усыпанный грибами, —
Я вспоминаю. пародисты, вас!
Вы с ними сходны многими чертами:
Где быть бы вам — там нет ни одного.
Где вас не ожидаешь — там навалом,
Способностью расти на чем попало,
Не разобрав, что живо, что мертво.
О, мне знакомо ваше естество!
Я сам бывал и чагой, и опенком,
И посему, как бывший сапрофит,
Авось и я своим советом тонким
Тебе полезен буду, неофит!
Когда настолько возраст твой прекрасен.
Что ты не склонен к сочиненью басен
(К ним, как известно, острый интерес
Приходит с обращением в собес),
А между тем на самоутвержденье
Тебя толкая, вводит в искушенье
И днем и ночью рифмоплетства бес;
Когда оригинальность попугая
Тебе милей, чем всякая другая
(Поскольку речь заемная легка);
Когда на поэтической корриде
Ты, чьей-то славы алый плащ завидя.
Воспламенишься яростью быка,
А между тем кишка твоя тонка,
Дабы сразить счастливчика героя
Серьезною критической статьею
(Потребны ум и бойкая рука), —
Тогда-то вот, пародию сварганя,
В сердцах запустишь ею во врага.
Из методов легального ляганья
Нет лучшего наверняка.
Что проще сочинений в этом роде?!
Хотя, уж если говорить точней,
Когда-то составителям пародий
Бывало несравненно тяжелей.
Избрав себя по доброй воле в судьи.
Они, за стол усевшись поплотней,
Не уклонялись от глубоких штудий
Всех излияний, каковыми свет
Уже успел обрадовать поэт.
Стыдились бы, когда б не уловили
Особенностей голоса и стиля,
Когда б читатель радости не знал
В пародии прозреть оригинал.
Необходимость в этом устарела!
Теперь не то. И судя по всему.
Сегодня до поэта нету дела
Ни пародисту — некогда ему! —
Ни публике — ей думать надоело.
Ей — только тешь ее бойцовский нрав:
Кто даст по шее, тот у ней и прав!
Так стоит ли потеть, и лезть из кожи,
И книги накупать до потолка
(Которые дороже и дороже)?!
Читай «ЛГ» или «Москву», положим,
Была бы цель, и каждая строка
Тогда тебе сгодится для пинка.
Отыщешь, умирая от восторга
(Разделаю, голубчик, под орех!),
Рискованную рифму, оговорку.
Какой-то стилистический огрех.
Какой-то образ, понятый буквально,
Или эпитет. выбранный формально.
Какую-то словесную игру.
Которая тебе не по нутру
Лишь потому, что твоему рассудку
Стократ роднее стертые слова
И простота, что хуже воровства.
В конце концов воспользуешься шуткой,
Ее всерьез принявши, как всегда.
По той причине, что поэт — балда.
Что юмора бесценнейшее чувство
Не свойственно ему, что пародист
На это чувство сам монополист!
Но если и теперь все так же пусто
В твоем аналитическом сачке,
То на любой остановись строке.
Ее в эпиграф ставь без промедленья,
Который для пародии — спасенье:
Без этих строчек — зубоскальства для
Она как инвалид без костыля!
Эпиграф есть — и дела половина!
Все остальное — только писанина:
Давай громи, развенчивай его!
Блажен, чей ум, не робкий и не хмурый.
Не заражен микробами культуры:
Ему легко. как будто до него
Предшественников — никого!
И ты, спеша к писанию пародий.
Себя образованьем не уродуй,
Очки не надевай, как эрудит:
Известно всем от мала до велика,
Что чтение сбивает с панталыку
И — что страшней — сомнения родит!
Смелее за работу, неофит!
Он будет где-нибудь опубликован,
Твой опус, как шедевр очередной:
Редактор — из добрейших. И подкован
(В объеме вышесказанного мной).
— Щенок — сказал Он, — суслик мордатый… Шалопай куцый!..
Тут меня пронзила нехорошая мысль: «Оштрафует. Как пить дать. Кокнет — и не пикнет. За переход улицы в неуказанном месте. А зачем такого тихого человека, как я. штрафовать?»
Я рванул когти.
— Нет. — сказал я. — Шерри-бренди, или «Мозельвейну», или «Камю», или «Баккарди», или кьянти, «Зубровочки» тоже захотел.
— Экскьюз ми, — вздохнул через нос Он. — Се ля ви. Данке шен.
Мы шли по «броду» в обнимку. Пижоны положили на нас глаз:
— Тю-тю-тю!.. «На палубе матросы курили, папиросы…» У-у-у. шкода! Ахиллесы! Гераклиты!
На фоне заката, на большой высоте трепетали между домами голубые дамские трусики. А на мне были плавки «Madе in Мопаkо» и галстук от Диора на «молнии», а в кармане — великолепная зажигалка «Zippo».
— Фамилиё? — спросил Он.
— А. Б. сказал я. Как у Антониони. Или Феллини. Или Саванароллы…
— А. Б.? сказал Он. Старик, ты гений, как Нильс Бор, как Кешка Смоктуновский, как Рей Мейер из университета Де Поль… Партию, а? Даю фору ладью, а? Проиграю — не штрафую, а?
Так. Играем. Хрен с ним. Королева давит пешек одним видом — красивая, высокая девица, вся на винте, правильный «кадр». Идет она без лишних слов, лишь юбка колыхается на бедрах — привет-привет, и только. На доске фигуры смешались в шарлатанские кабалистические знаки.
