Юрий КУЗНЕЦОВ Расставание Закрой себя руками — ненавижу! Вот Бог, а вот Россия — уходи! . Как будто душу прищемили дверью. . Собакам брошу письма растерзать! . Я вырву губы, чтоб всю жизнь смеяться Над тем, что говорил тебе «люблю. . Я пил из черепа отца. Сгинь. Пропади. Проваливай, пролаза! О пораженье собственном трубя. Я залеплю замазкой оба глаза, Чтоб только не глядели на тебя! Мне руки обломать себе не жалко, Чтоб никогда тебя не обнимать! Нос отломлю и выброшу на свалку, Чтоб духу твоего не обонять. Твой голос был — как музыка для слуха, Но чтоб не слышать твой любовный бред. Я лучше вырву с корнем оба уха И выброшу собакам на обед! И как тебя, змею, земля носила? Ползи в болото сердца своего! Когда б тебя гадюка укусила, То сдохла бы от яда твоего. Сядь на метлу и — к черту, как из пушки! Иначе мы сочтемся до конца: Пить из твоей безмозглой черепушки Не хуже, чем из черепа отца! Я проклинаю встречи нашей дату!.. Покинь мою жилплощадь сей же час! И не забудь внести за май квартплату. А я внесу за воду и за газ. Феликс ЧУЕВ * * * Я так живу, что долго буду еще ворочаться в гробу! . И по утрам аэродромы, как дети, плачут без меня Порою мне не верят даже, Я верю сам себе едва. Но я родился в фюзеляже в петлю входящего «У-2». Я в самом детстве обнаружил Всю радость летного труда: Иной ребенок падал в лужу. А я пикировал туда. Я вырос на аэродроме И был им так заворожен. Что спал на голом элероне, А накрывался виражом. Мне щи варили в бензобаке, Едва узнав мои шаги, Хвостами, что твои собаки Виляли дружно «ишаки» [30]И я впитал в себя весь этот Пилотской жизни пух и прах. Чтоб после, сделавшись поэтом. Запечатлеть его в стихах. Мой стих и мертвого пробудит. И он, благодаря судьбу. Прочтет, помрет и долго будет Еще ворочаться в гробу! Юрий Шанин (р. 1930) Феликс КРИВИН Одуховидец Ну до чего же опустилась Штора! Буфет брюзжит посудой постоянно. Дверь по ночам страдает от Запора, А Пианино вдребезги пиано. Ком Теста разбивается в лепешку. Чтоб лечь Лепешкой оною на Блюде В процессе сотворенья понемножку Все кривинские Вещи вышли в Люди. Юрий ЛЕВИТАНСКИЙ
Воспоминания о зайце и охотнике Поскольку литературные пародии Юрия Левитанского на бессмертный сюжет «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять» снискали заслуженную популярность, вполне естествен вопрос: а как бы решил заячье-охотничью проблему сам автор приданными ему поэтическими средствами? Итак: Я знаю давно, что. когда умирают зайцы, в угасании тихом отринув и грусть, и корысть, равнодушны невиданно, часто другие зайцы не сомлеют и даже не бросят морковку грызть. За бессердечие как вы их ни корите — прямо рядом с усопшим, невинно топорща усы, озорная зайчиха будет в хрупком корыте как ни в чем не бывало стирать, извините, трусы. Безразлично заезжей зайчихе — что мыло, что пена! Почившего в бозе похоронивши едва, распевает она беззаботно сонаты Шопена или вдруг дробно-дробно исполнит Этюд № 2. От двустволок спасаясь и в киноэкраны врезаясь, гибли толпами зайцы различных долгот и широт, но однажды родился такой иронический заяц, который решил не погибнуть, а — наоборот! Время вовремя вычислив, с шерстки повычистив вычески, иронический заяц, доверием облечен. разъяснил популярно охотнику, что исторически да и фактически охотник как класс обречен. И, оставив свою беззащитную жертву в покое, вдруг охотник прозрел и забросил ружье под кровать. Потому что, товарищи, время сейчас не такое, чтобы зайцев задиристых запросто убивать! Феликс Ефимов (р. 1931) Из цикла «Курица или яйцо?» Юрий ЛЕВИТАНСКИЙ Дуэт на птицеферме — Что посмотрели на ферме? — Да трудно сказать. — Вытянем план, как считаете? — Право, не знаю. Вдруг не сужу. Книгу жизни прилежно листаю. — Может быть, вам поквартальный отчет показать? — Все — суета. В этом мире лишь Екклизиаст светит во мгле, хоть и скепсис его не в фаворе. — Верная мысль! Без дежурных электриков — горе. Мудрый совет коллективу силенок придаст. — Что ж, целомудрию куриц поможем спастись. Я бы убрал петуха. Гривуазная птица! — Вы полагаете, курицы будут носиться? — Я полагаю, что курицы будут нестись. — Лучше вы нас рассудите. Заспорили вновь наши наладчики, снова гудит общежитье: «Яйца! Нет, куры!» Товарищ писатель, скажите как гражданин — что сначала-то было? — Любовь! — Не до любви. На работе трещит голова: бройлер-дай-бойлер-дай-трейлер. А с премией — глухо. — Ласки лилей мне милее, чем слов оплеуха. Лилию знаете? — Лильку-то? Как дважды два! — Ах, дважды два? Сколько это? Забыл, хоть умри. Магия цифр! Кабалистика! Я цепенею. В школе считал до пяти, а теперь лишь умею: и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. вернуться Ишак — шутливое название самолета «И-16». |
